Четыре плана Кремля. Почему Путин не выиграет войну с Украиной, какими бы жестокими методами он ее ни вел

Русско-украинская война принимает все более мрачный оборот, поэтому подчеркну важный момент. Эту войну Путину не выиграть, сколько бы она ни длилась и какими бы жестокими методами он ее ни вел.

С самого начала российская кампания была сопряжена с политическими целями, которые невозможно переложить на язык военных задач. Путин описывал мифическую Украину, плод своего воспаленного воображения, подкрепленный ущербными историческими выдумками. В его голове Украина – заблудший брат, и его нужно спасать от «наркоманов и нацистов» (его цитата), которые сбили его с пути истинного.

Украинцы не признают эту выдумку. Они видят в ней предлог для превращения своей страны в пассивную колонию и не допустят этого. Ни одно правительство, поддерживаемое Россией, не будет легитимным. А ресурсов для бессрочной оккупации, чтобы удержать такое правительство, у России нет.

Эта фундаментальная стратегическая ошибка усугубилась тактической безграмотностью, с которой велась кампания. Быстрая и относительно бескровная победа, когда Киев взят, а президента Зеленского и след простыл, возможно, и позволила бы Путину навязать мир на своих условиях, будь то обещания нейтралитета и демилитаризации, новые конституционные соглашения или даже территориальные уступки.

Но российские генералы решили поумничать: в попытке захвата ключевых городов они рассчитывали на скорость и внезапность и ввели в бой лишь малую часть собранных сил. И при этом не потрудились получить превосходство в воздухе. Самонадеянность этого плана проявилась в ходе наступления на столицу. Регулярные части пошли к окраинам на соединение со спецназом и диверсантами, которые уже прорвались в окрестности. Все закончилось оперативным провалом.

Провал плана А воспрепятствовал переходу к плану В. Украинцы смогли замедлить продвижение наступающих: они вели огонь и подрывали мосты, заставляя колонны идти окольными путями. Наступающие порядки растянулись. Это создавало проблемы с координацией, отдельные колонны попадали в засады обороняющихся.

Проблемы с логистикой росли, поскольку конвои снабжения, в том числе топливные, отстали от передовых частей. 28 февраля поступило сообщение об огромной колонне длиной 40 миль, которая, по слухам, двигалась к Киеву. Но оказалось, что это несколько небольших колонн, теснившихся на дороге, заблокированной сломанной или оставшейся без топлива техникой. Украинцам не потребовалось слишком больших усилий, чтобы остановить это наступление: оно само себя остановило.

Из осторожности и не забегая вперед с выводами, мы все же предположим, что россияне не сумели эффективно использовать свою военную мощь. В соцсетях мы гораздо чаще видим российских пленных, а также их брошенную и уничтоженную технику, чем украинских пленных (хотя есть подозрение, что российские СМИ не упустили бы случая опубликовать фото и видео украинских пленных, будь у них такие материалы). На юге силы, которые продвигаются из Крыма, добиваются большего успеха, хотя даже здесь продвижение оказалось более медленным, чем ожидалось. Если им удастся захватить портовый город Херсон, это станет ударом для украинской обороны. 

Пространство и время

Однако даже при успешном наступлении войти в город – не значит его удержать. Вопреки карте журналистов BBC, территория, по которой россияне свободно передвигаются, не находится под их контролем. Контроль – это политическое, а не военное понятие. Украинцы не пытались защищать каждый сантиметр своей земли. Они заняли позиции в ключевых городах, из которых два крупнейших – Киев и Харьков – самые важные и c символической, и с политической точек зрения. Украинцы обменяли пространство на время и использовали это время для укрепления своих позиций.

Самое главное: они мобилизовали и организовали территориальную оборону, которая помогает защищать собственные города. Зеленский нашел слова, чтобы воодушевить народ и заручиться международной поддержкой. В украинском нарративе говорится о солидарности, героизме и самопожертвовании без намека на то, что предстоящие дни и недели будут очень тяжелыми. Это разительно контрастирует с российским нарративом о своей гноящейся обиде и ложном отсутствии вины. Глашатаи Путина не смогли убедительно объяснить, что российские войска делают в Украине, почему они там. Пропагандисты делают ничем не подкрепленные заявления о преступлениях украинцев, чтобы оправдать собственные.

В результате международное сообщество активизировалось. Оно пообещало продолжать поставки оружия (при условии, что его удастся доставить). И, что очень важно, Запад ввел гораздо более жесткие экономические санкции, чем ожидало большинство экспертов. Союзники Путина сохраняют дистанцию, а в некоторых случаях решительно выступают против вторжения России. Венгрия встала плечом к плечу с партнерами по ЕС и НАТО.

Китай не собирается занимать сторону Запада или вводить санкции, но воздержался при голосовании в Совете Безопасности ООН и настаивает на важности суверенитета Украины и защиты гражданского населения. Китайские граждане находятся в Украине, КНР встревожена их уязвимостью перед российскими ударами. Мы знаем о погибших иностранных гражданах, в том числе из Греции, Индии и Израиля.

За исключением режима Асада в Сирии, который обязан своим существованием российской огневой мощи, и Пакистана, который, как ни странно, воспользовался моментом для подписания нового торгового соглашения, Россия пользуется минимальной международной поддержкой. Даже Казахстан, куда на подавление протестов в январе были направлены российские войска, отказался поддержать Москву.

Подельник Путина, Лукашенко предоставил жизненно важный плацдарм для российского вторжения. Но даже он, похоже, не хочет задействовать собственные войска, предположительно потому, что это усугубит его, мягко говоря, непопулярность.

Наконец, вместо навязывания мира россияне признали возможность перемирия путем переговоров на границе с Беларусью, хотя огонь так и не прекращен. Стоит отметить, что Путин до войны не проявлял интереса к прямым переговорам с украинским правительством. Не в последнюю очередь потому, что в некотором смысле подтвердил бы тем самым его легитимность.

Пресс-секретарь Путина признал Зеленского истинным лидером Украины. Раньше Путин предлагал украинскому правительству говорить только с сепаратистами из Донбасса. Президент Макрон – своего рода канал связи Путина с Западом. Китай может подключиться в качестве посредника. Но в конечном итоге любая сделка должна быть согласована непосредственно с украинцами. Нельзя решать от их имени, на что они должны согласиться.

План С

Теперь Путин вынужден перейти к плану С. В нем остались элементы из планов А и В. Поскольку в происходящем есть импровизационный ситуативный аспект, едва ли разумно с определенностью говорить о том, что будет дальше. 

27 февраля Путин напомнил о ядерной мощи России и объявил о повышении уровня боеготовности своих сил ядерного сдерживания. Это еще не тот уровень, который вплотную приблизил бы войну. Высказывалось много мнений о том, почему он это сделал. Такое беспокойство тоже уместно, учитывая душевное состояние Путина.

Самым простым объяснением остается то, что перед лицом растущей поддержки Украины со стороны Запада и усиления санкций против России он хотел еще раз предупредить Запад о том, что тот должен воздержаться от военного вмешательства. Путин наверняка знает о просьбах к НАТО объявить «бесполетную зону». Это равносильно объявлению войны, поскольку предполагает, что самолеты НАТО будут наносить удары по российским. По этой причине лидеры НАТО исключили такую возможность. В любом случае для полной защиты украинских городов потребовалась бы также «зона без артиллерии».

Именно удары по городам – самый тревожный и жуткий аспект этого этапа войны. Их стратегические последствия пока трудно оценить, но стоит отметить три момента.

Во-первых, многое зависит от реакции населения. Принято считать, что, подвергшись бомбардировкам, гражданские становятся более непокорными и учатся стойкости. Это не всегда так. Все зависит от масштабов бомбардировок, предыдущего морального состояния населения и качества его лидеров. Однако в данном случае постулат, похоже, подтверждается. Харьков – город, который пострадал больше всего, – остается непокоренным. Это, возможно, один из самых русофильских городов Украины: в феврале 2014-го россияне надеялись вызвать там народный бунт в ответ на Революцию Евромайдана. Теперь город уже не русофильский.

Во-вторых, Россия утверждает, что некоторые удары направлены против ключевых военных и административных объектов. Может и так, но она не предприняла серьезных усилий, чтобы избежать разрушений и гибели гражданских. Некоторые объекты, возможно, и важны с тактической точки зрения, но разрушение административных зданий или телевышек на данном этапе войны не имеет никакого смысла. Украиной управляют со станций киевского метро и подземных переходов, а также через зум-конференции.

В-третьих, чтобы эти атаки имели стратегический смысл, их нужно координировать с другими военными мерами. И здесь российское командование должно сделать выбор. Жестокие артобстрелы в городской войне применяются, чтобы деморализовать защитников, уничтожить оборонительные позиции и создать пути для наступления.

Но мы знаем на множестве примеров от Сталинграда до Грозного, что защитники могут сражаться среди руин. Город даже на столь отчаянном этапе войны – сложная цель для сил вторжения. Подразделения могут заблудиться и попасть в окружение, нарваться на засаду на городских улицах, а надежную разведывательную информацию получить сложно. Если российское командование хочет снизить потери, то штурм для него – не лучший выход. 

Кроме того, как мы уже видели на примере районов, куда прорвались россияне, войти – не значит контролировать. Есть множество кадров, на которых российские войска сталкиваются с большими толпами разъяренных безоружных жителей и не понимают, что им делать. Одно дело – убивать мирных жителей издалека артиллерийскими и ракетными ударами, другое – смотреть в глаза обычным людям, которые могут оказаться твоими родственниками, на улице, похожей на улицу твоего родного города. Так или иначе, если оккупационные силы хотят удержать захваченное, они должны будут ввести войска, способные поддерживать комендантский час и справляться с протестующими, одновременно защищаясь от засад.

Альтернатива – осада. Население сидит в убежищах, а в городе тем временем перебои с электричеством, продовольствием и медикаментами. Ситуация становится все более тяжелой. Это может стать планом С, особенно если русские будут пытаться закрепиться в крупных городах. Какое-то время люди могут терпеть, но затем начнется гуманитарная катастрофа. Если это произойдет, можно ожидать призывов к созданию «зеленых коридоров» для эвакуации гражданского населения или доставки дополнительных припасов, пока город не полностью окружен.

Для Путина осада городов – слишком медленный вариант. Пока его собственный народ страдает не слишком сильно, но экономика России – уже в осаде. Он пока еще справляется, подавляя инакомыслие и независимые СМИ. Но людские потери и экономические издержки этой войны невозможно долго скрывать. Люди узнают, что случилось с их сыновьями и братьями и как мало можно купить на рубли. Путину нужно, чтобы эта война закончилась как можно скорее. Он не может позволить себе долго ждать. Мы мало знаем о том, что он чувствует, но известно о его сильной фрустрации.

План D 

Если у Путина и была возможность закончить эту войну полным подчинением Украины силой оружия, то теперь она исчезла. Война также не закончится силовым изгнанием российских войск из страны. Скорее всего, она завершится путем переговоров, возможно, переговоров о прекращении огня. Можно разработать некий документ, в котором украинцы обещают не делать того, чего и так никогда бы сделали (например, отказ от создания ядерного арсенала или нацистской идеологии). Они даже могут пойти на некоторые крупные уступки, например, признать потерю Крыма. Но они должны выйти из этого испытания свободной и независимой страной без российских войск на своей земле.

Сейчас вероятность смены правительства в Москве и Киеве одинаково высока. Макиавелли задался вопросом, что лучше для правителя — чтобы его любили или боялись. Ответ: лучше сразу и то, и другое. Но если нужно выбрать что-то одно, то лучше, чтобы боялись. Если подданные боятся правителя, то страх – его опора. Люди спрашивают себя: «Что он с нами сделает, если мы не будем преданными?». Путин, который изолировал себя во всех смыслах этого слова, теперь рискует потерять имидж безжалостного правителя, который тщательно культивировал. Против него шли только самые смелые противники внутри его страны, а автократы в других странах считали его примером для подражания. Хотя демонстрации против войны продолжаются, мы знаем, что Путин по-прежнему пользуется большой поддержкой населения.

Самое главное, что будет иметь значение – это волнения элит, когда они ощутят на себе последствия безрассудства своего лидера. Когда мы больше узнаем о том, чем закончится эта война, тогда лучше поймем, каким станет конец его режима.

Перевод Forbes, оригинал текста тут.