Ресторатор Вардкес Арзуманян на всю жизнь запомнит дату 8 июля. В этот день он бросил курить, хотя курил почти 40 лет. А еще 8 июля к нему в больничную палату немецкой клиники зашел врач и сказал: «Я пришел сообщить вам новость. У вас больше нет рака»
Як мотивувати команду не збавляти темп у надскладних умовах? Дізнайтесь 25 квітня на форумі «Надлюди» від Forbes. Купуйте квиток за посиланням!
Арзуманян подумал, ему послышалось. На тот момент с онкологическим заболеванием он жил чуть больше месяца. «Рядом со мной были близкие, – вспоминает предприниматель. – Услышав новость, мы громко рассмеялись. Наверное, чтобы не заплакать».
Ресторатор считает, ему повезло: опухоль в легком обнаружили в момент, когда она еще не успела распространиться по организму. Но это не все причины выздоровления: Арзуманяну помогли поддержка друзей и знакомых и твердое намерение продолжать жить.
Владелец ресторанной компании «Рестарон» рассказал Forbes о том, как он победил болезнь, какие инсайты вынес и как сеансы химиотерапии помогли построить планы на будущее.
– Когда началась пандемия, меня преследовало ощущение дискомфорта в горле и легких. Я думал: «Наверное, сегодня я много общался с людьми или вовремя не помыл руки. Скорее всего, это коронавирус».
В то время у меня каждый день были десятки встреч с разными людьми, так как я начал стройку проекта своей жизни – ресторана, о котором мечтал 26 лет. Собственно, всё, что я делал эти 26 лет, было так или иначе связано с осуществлением этой мечты.
Я пытался представить себе дом, в котором живет весь Львов. И вот, наконец, у меня получилось эту мечту оформить архитектурно, осталось только сделать его идейно именно таким, каким я его себе представлял. Тем временем дискомфорт в горле и легких усугублялся, становилось все хуже и хуже; пришло время провериться. Мне сделали КТ и сказали: «Слушайте, а у вас опухоль. Вам нужно к онкологу». Так все и началось.
Когда мне поставили диагноз и вынесли приговор, сделал пару звонков знакомым – в том числе тем, кто имеет отношение к медицине. Один из них сказал мне: «Немедленно уезжай из Украины». Наверное, это было самым правильным решением: во Львове сказали, что мне осталось жить совсем недолго и они не смогут помочь. Я поехал в немецкую клинику, где лечился раньше и знал врачей. Мне повезло: опухоль можно было удалять. Уже через неделю меня положили на операцию.
из личного архива
Услышав диагноз, я не поверил. Потом была паника, а за ней наступило абсолютное спокойствие. Я выбрал путь не думать о болезни, а строить планы на будущее. Пошел к стоматологу, решил поменять машину. Все эти поступки были необходимы, чтобы убить внутреннего паникера. Самым страшным было бы не успеть поставить точку. Поэтому надо было жить – и всё.
Тем временем большая стройка была в самом разгаре. Я не останавливал ее и ежедневно проводил совещания со строителями и поставщиками оборудования. Это ресторан в формате старой львовской виллы. Я был погружен в него полностью.
Это строительство – длинная история. Работа с проектантами началась в 2014–2015 году. Но тогда ни немецкая, ни польская команда не смогли выдать то, чего я ожидал. В 2018-м украинский архитектор предложил решение, которое абсолютно мне подошло. Мы начали стройку в 2019 году. Наш ресторан будет площадью в 1500 квадратных метров. Это безумно красивое место, львовское до гвоздиков на крыше.
Во время болезни с бизнесом мне помогали сын, дочь и большая команда ребят, которые работают со мной уже много лет. Дочь была HR в компании, но, когда я заболел, взяла на себя больше ответственности. А сын занимается маркетингом. Многие из команды просто отменили себе выходные и пять месяцев работали каждый день. Я знал, что все на своём месте, и, что бы ни случилось, ребята поймут, что делать. Я был спокоен – и не ошибся.
Я не видел рядом с собой слез. Конечно, были знакомые, которые уже собирались прощаться. Но ближайший круг поддержал мое желание продолжать жить. Если бы кто-то пытался меня остановить, я бы попрощался с этим человеком.
Мне позвонил знакомый, с которым мы виделись, может быть, раз в год. Он – довольно публичная фигура в бизнесе. Сказал: «Вардкес, можешь не волноваться о людях и о бизнесе. Передай им мой номер телефона и спокойно лечись». Номер я не передавал, у нас все шло нормально. Важен был сам звонок. Таких неожиданных актов поддержки было очень много. Например, на постройку ресторана мы взяли кредит. Мне позвонил глава банка и сказал: «Вардкес, не переживай ни о чем». И я не переживал.
Ежедневно получал звонки от друзей со всего мира. Звонили из Польши, подключались разные города, разные люди собирались и ходили в костелы в один и тот же день и заказывали службу. На следующей день звонили из другой страны, где друзья пошли в синагогу. Были знакомые, которые поехали по древним монастырям, чтобы помолиться. Это бесценно. Эти вещи меня спасли. Я верующий, особенно после того, что со мной случилось.
Я и сам всегда старался помогать людям, которые живут с онкологическими заболеваниями. Никогда не представлял, что окажусь среди них. За год до своего диагноза узнал, что у 12-летнего ребенка, живущего в соседнем здании, рак. Решил, проходя мимо, зайти к отцу и дать ему 10 000 долларов. Он посмотрел на меня и сказал: «Вы хотите мою квартиру?». Да ничего не хотел, я подарить их хотел. Ребенка спасли, это замечательно. Такого участия в моей жизни было довольно много.
Почему я заболел? Из общения с врачами я понял, что основные причины – курение и неграмотные, слишком частые, визиты в компьютерную томографию. А пару месяцев назад ко мне приехал близкий друг. Мы вспомнили, наверное, пятерых знакомых с раком и пришли к выводу: во многих случаях эта болезнь от стресса. Пандемия и переживания, вызванные ею, были очень тяжелыми. Они застали врасплох в момент, когда уже были запущены разные процессы. Все мы понимали: если эта ситуация продлится долго, мы не успеем ничего довести до ума. Сложности добавляло и то, что все мы руководим компаниями, где работают люди, и должны были быть носителями спокойствия, не показывать, что мы переживаем. Это непросто. Поэтому стресс как фактор заболевания ставлю на первое место.
После операции я принял решение остаться в Германии и долечиться. Нужно было делать химиотерапию, чтобы врачи убедились, что метастазов нет. Прошел четыре курса усиленных пятичасовых терапий под капельницами с ядами. Это время я тратил на то, чтобы спланировать свою жизнь на ближайшие 20–30 лет. В итоге, если спросить у меня, что я буду делать в 2037 году, смогу рассказать. Думаю, к этому времени у нас в ресторанах уже не будет меню. Блюда будет предлагать искусственный интеллект – по чертам лица, полу, времени года и настроению. Пока вы будете раздеваться и садиться, вам приготовят.
Сейчас у меня сузился круг людей, с которыми я общаюсь. На то есть и объективные, и субъективные причины. Например, очень комплексую, что сейчас без волос и без бровей. Поэтому стараюсь особенно ни с кем не общаться. Но постепенно это все вернется.
Главное, что я понял после пережитого: жизнь – совершенно не такая штука, какой мы себе ее представляем. Люди не такие, какими мы себе их представляем. Всё это в один день переворачивается, когда тебе говорят, что осталось мало жить. Во Львове врачи сказали, что мне осталось немного. Мы живем в нарисованном мире, и он рушится, как только получаем такой диагноз.
Сейчас мы полностью погружены в процесс запуска нового ресторана. Каждый день работаем. Времени на отдых нет – и так, считайте, полгода отдыхал.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
