Ресторатор Вардкес Арзуманян на всю жизнь запомнит дату 8 июля. В этот день он бросил курить, хотя курил почти 40 лет. А еще 8 июля к нему в больничную палату немецкой клиники зашел врач и сказал: «Я пришел сообщить вам новость. У вас больше нет рака»
Форум «Енергія бізнесу» у Києві вже 9 жовтня
Бізнес будує нову енергореальність, забезпечуючи незалежність в умовах блекаутів. 9 жовтня на форумі «Енергія бізнесу» обговоримо технології та інвестиції, що змінюють правила гри на енергоринку. Дізнайтеся, як адаптувати бізнес до майбутніх енергетичних викликів, за посиланням.
Арзуманян подумал, ему послышалось. На тот момент с онкологическим заболеванием он жил чуть больше месяца. «Рядом со мной были близкие, – вспоминает предприниматель. – Услышав новость, мы громко рассмеялись. Наверное, чтобы не заплакать».
Ресторатор считает, ему повезло: опухоль в легком обнаружили в момент, когда она еще не успела распространиться по организму. Но это не все причины выздоровления: Арзуманяну помогли поддержка друзей и знакомых и твердое намерение продолжать жить.
Владелец ресторанной компании «Рестарон» рассказал Forbes о том, как он победил болезнь, какие инсайты вынес и как сеансы химиотерапии помогли построить планы на будущее.
– Когда началась пандемия, меня преследовало ощущение дискомфорта в горле и легких. Я думал: «Наверное, сегодня я много общался с людьми или вовремя не помыл руки. Скорее всего, это коронавирус».
В то время у меня каждый день были десятки встреч с разными людьми, так как я начал стройку проекта своей жизни – ресторана, о котором мечтал 26 лет. Собственно, всё, что я делал эти 26 лет, было так или иначе связано с осуществлением этой мечты.
Я пытался представить себе дом, в котором живет весь Львов. И вот, наконец, у меня получилось эту мечту оформить архитектурно, осталось только сделать его идейно именно таким, каким я его себе представлял. Тем временем дискомфорт в горле и легких усугублялся, становилось все хуже и хуже; пришло время провериться. Мне сделали КТ и сказали: «Слушайте, а у вас опухоль. Вам нужно к онкологу». Так все и началось.
Когда мне поставили диагноз и вынесли приговор, сделал пару звонков знакомым – в том числе тем, кто имеет отношение к медицине. Один из них сказал мне: «Немедленно уезжай из Украины». Наверное, это было самым правильным решением: во Львове сказали, что мне осталось жить совсем недолго и они не смогут помочь. Я поехал в немецкую клинику, где лечился раньше и знал врачей. Мне повезло: опухоль можно было удалять. Уже через неделю меня положили на операцию.
Услышав диагноз, я не поверил. Потом была паника, а за ней наступило абсолютное спокойствие. Я выбрал путь не думать о болезни, а строить планы на будущее. Пошел к стоматологу, решил поменять машину. Все эти поступки были необходимы, чтобы убить внутреннего паникера. Самым страшным было бы не успеть поставить точку. Поэтому надо было жить – и всё.
Тем временем большая стройка была в самом разгаре. Я не останавливал ее и ежедневно проводил совещания со строителями и поставщиками оборудования. Это ресторан в формате старой львовской виллы. Я был погружен в него полностью.
Это строительство – длинная история. Работа с проектантами началась в 2014–2015 году. Но тогда ни немецкая, ни польская команда не смогли выдать то, чего я ожидал. В 2018-м украинский архитектор предложил решение, которое абсолютно мне подошло. Мы начали стройку в 2019 году. Наш ресторан будет площадью в 1500 квадратных метров. Это безумно красивое место, львовское до гвоздиков на крыше.
Во время болезни с бизнесом мне помогали сын, дочь и большая команда ребят, которые работают со мной уже много лет. Дочь была HR в компании, но, когда я заболел, взяла на себя больше ответственности. А сын занимается маркетингом. Многие из команды просто отменили себе выходные и пять месяцев работали каждый день. Я знал, что все на своём месте, и, что бы ни случилось, ребята поймут, что делать. Я был спокоен – и не ошибся.
Я не видел рядом с собой слез. Конечно, были знакомые, которые уже собирались прощаться. Но ближайший круг поддержал мое желание продолжать жить. Если бы кто-то пытался меня остановить, я бы попрощался с этим человеком.
Мне позвонил знакомый, с которым мы виделись, может быть, раз в год. Он – довольно публичная фигура в бизнесе. Сказал: «Вардкес, можешь не волноваться о людях и о бизнесе. Передай им мой номер телефона и спокойно лечись». Номер я не передавал, у нас все шло нормально. Важен был сам звонок. Таких неожиданных актов поддержки было очень много. Например, на постройку ресторана мы взяли кредит. Мне позвонил глава банка и сказал: «Вардкес, не переживай ни о чем». И я не переживал.
Ежедневно получал звонки от друзей со всего мира. Звонили из Польши, подключались разные города, разные люди собирались и ходили в костелы в один и тот же день и заказывали службу. На следующей день звонили из другой страны, где друзья пошли в синагогу. Были знакомые, которые поехали по древним монастырям, чтобы помолиться. Это бесценно. Эти вещи меня спасли. Я верующий, особенно после того, что со мной случилось.
Я и сам всегда старался помогать людям, которые живут с онкологическими заболеваниями. Никогда не представлял, что окажусь среди них. За год до своего диагноза узнал, что у 12-летнего ребенка, живущего в соседнем здании, рак. Решил, проходя мимо, зайти к отцу и дать ему 10 000 долларов. Он посмотрел на меня и сказал: «Вы хотите мою квартиру?». Да ничего не хотел, я подарить их хотел. Ребенка спасли, это замечательно. Такого участия в моей жизни было довольно много.
Почему я заболел? Из общения с врачами я понял, что основные причины – курение и неграмотные, слишком частые, визиты в компьютерную томографию. А пару месяцев назад ко мне приехал близкий друг. Мы вспомнили, наверное, пятерых знакомых с раком и пришли к выводу: во многих случаях эта болезнь от стресса. Пандемия и переживания, вызванные ею, были очень тяжелыми. Они застали врасплох в момент, когда уже были запущены разные процессы. Все мы понимали: если эта ситуация продлится долго, мы не успеем ничего довести до ума. Сложности добавляло и то, что все мы руководим компаниями, где работают люди, и должны были быть носителями спокойствия, не показывать, что мы переживаем. Это непросто. Поэтому стресс как фактор заболевания ставлю на первое место.
После операции я принял решение остаться в Германии и долечиться. Нужно было делать химиотерапию, чтобы врачи убедились, что метастазов нет. Прошел четыре курса усиленных пятичасовых терапий под капельницами с ядами. Это время я тратил на то, чтобы спланировать свою жизнь на ближайшие 20–30 лет. В итоге, если спросить у меня, что я буду делать в 2037 году, смогу рассказать. Думаю, к этому времени у нас в ресторанах уже не будет меню. Блюда будет предлагать искусственный интеллект – по чертам лица, полу, времени года и настроению. Пока вы будете раздеваться и садиться, вам приготовят.
Сейчас у меня сузился круг людей, с которыми я общаюсь. На то есть и объективные, и субъективные причины. Например, очень комплексую, что сейчас без волос и без бровей. Поэтому стараюсь особенно ни с кем не общаться. Но постепенно это все вернется.
Главное, что я понял после пережитого: жизнь – совершенно не такая штука, какой мы себе ее представляем. Люди не такие, какими мы себе их представляем. Всё это в один день переворачивается, когда тебе говорят, что осталось мало жить. Во Львове врачи сказали, что мне осталось немного. Мы живем в нарисованном мире, и он рушится, как только получаем такой диагноз.
Сейчас мы полностью погружены в процесс запуска нового ресторана. Каждый день работаем. Времени на отдых нет – и так, считайте, полгода отдыхал.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.