Как собрать $1 млрд от топ-инвесторов, выйти на IPO и признаться, что у тебя нет продукта. Очень поучительный кейс биостартапа Zymergen

Апрельским утром 2021-го на гигантской светодиодной панели на Таймс-сквер в НьюЙорке появился дерзкий слоган: «Мы создаем завтрашний день». Рекламу разместила калифорнийская Zymergen, которая работает в отрасли синтетической биологии. 

Она только что вышла на биржу, ее капитализация достигла $3 млрд. Основатели Zymergen – Джош Хоффман, Зак Сербер и Джед Дин – позировали перед камерой, пряча улыбки под медицинскими масками с желтым лого Zymergen.

Стартап привлек свыше $1 млрд венчурного капитала от гигантов вроде SoftBank и Baillie Gifford. Инвесторов прельстила революционная идея: выпускать продукты, которые делают из нефтехимического сырья, более экологичным способом. Область применения огромна – от оптической пленки для экранов смартфонов до репеллентов. В производстве используется процесс брожения, как в изготовлении хлеба и пива. Бактерии для ферментации Zymergen выращивает «в содружестве с природой», гласил рекламный проспект.

Компании, занимающиеся синтетической биологией, годами трудятся на переднем крае науки. Они обещают, что программирование живых клеток изменит мир так же радикально, как когда‑то появление компьютеров. Апрельское размещение акций Zymergen (и еще более крупное IPO компании Ginkgo Bioworks полгода спустя) стало переломным моментом для молодой отрасли.

Всего через четыре месяца, в августе, Zymergen сделала обескураживающее заявление. Она сообщила, что в 2021‑м заработает на продаже продуктов ровно ноль. И ожидает, что в 2022‑м «выручка от продаж будет несущественной». В заявке на IPO компания указывала, что многочисленные клиенты уже тестируют ее первый продукт – оптическую пленку для гибких светодиодных экранов. И что во второй половине 2021‑го она получит выручку. Zymergen также рассказывала, что у нее в разработке еще десять продуктов, а запуск следующего ожидается в 2022‑м. Но в августе компания признала, что с оптической пленкой возникли «технические проблемы» и ее производство отложено. Гендиректор Zymergen Хоффман, 50, вышел из игры. Его место временно занял Джей Флэтли, 68, бывший CEO биотех‑гиганта Illumina. Он стал председателем совета директоров Zymergen за день до выхода компании на биржу.

В тот день акции Zymergen рухнули на 69%, уничтожив почти $2,5 млрд ее капитализации. Заявление больно ударило по компании, которая привлекла свыше $1 млрд венчурного финансирования и еще $530 млн в ходе IPO. Акционеры подают иски, а регуляторы, по сообщениям, начали проверки.

Тревожные сигналы в Zymergen звучали задолго до августовского кризиса, рассказывают бывшие сотрудники и отраслевые инсайдеры.

В своем проспекте компания сообщила, что за 2020‑й получила $13 млн выручки при чистом убытке $262 млн. Zymergen признала, что не может производить пленку биологическим способом и скоро заменит американского подрядчика. По словам одного из бывших топ‑менеджеров Zymergen, Хоффман завышал финансовые показатели и давал слишком оптимистичные прогнозы о возможностях компании. Он вспоминает, что, когда Хоффману сказали, что так делать нельзя, тот ответил: «Не стоит недооценивать теорию большего дурака».

На рынках, залитых деньгами, компании выходят на биржу раньше и с более высокой рыночной оценкой. Особенно в таких горячих отраслях, как технологии и синтетическая биология. В прошлом году IPO провели 44 технологические компании. Они вышли на биржу с медианным отношением цены акций к выручке 13. Впервые со времен пузыря доткомов этот показатель стал двузначным. С 1980‑го среднее его значение колебалось вокруг шести, подсчитал профессор Уорингтонского колледжа бизнеса при Университете Флориды Джей Риттер. В этом году отношение цена‑выручка выросло еще сильней. На биржу вышли 90 технологических компаний со средним мультипликатором 15. В сентябре Ginkgo провела размещение через SPAC в ходе сделки на $17 млрд. Компанию оценили в 100 раз выше ее годовой выручки.

«На рынке надуваются пузыри», – считает Шри Косараджу, гендиректор компании Inscripta, специализирующейся на синтетической биологии. Косараджу руководил направлениями J.P. Morgan по инвестициям в здравоохранение и технологический сектор. «В системе много свободных денег. Их некуда девать, – объясняет он. – Люди видят, что в технологиях и медицине есть место для инноваций. Именно туда уходят деньги, и именно там мы видим раздутые оценки». Рынок так перегрет, что аналитики уже не смотрят на прогноз выручки или оценку на следующий год. «Теперь они подсчитывают мультипликаторы выручки на три‑четыре года вперед, чтобы оправдать высокую оценку компаний,– говорит Косараджу.– Никогда такого не видел».

Когда известные фирмы вроде WeWork или Theranos терпят крах, основатели часто берут вину на себя. Но если в компании есть венчурное финансирование, то виновных хватает и без них. Инвесторы вроде SoftBank поддерживают основателей, а затем привлекают широкую публику на IPO. Андеррайтеры (в случае с Zymergen – Goldman Sachs и J.P. Morgan) обязаны провести due diligence. А совет директоров фирмы с венчурным финансированием должен следить, чтобы ее документы и прогнозы были аккуратными, говорит профессор права Колумбийского университета Джон К. Коффи – младший.

«В ходе подготовки к IPO юристы компании и ее андеррайтеры обычно проводят проверку. Они явно проглядели проблему,– добавляет Коффи.– Похоже, компетентные специалисты не проверяли стартап, а слушали сказки его основателей».

В передовых отраслях вроде синтетической биологии, освоения космоса и разработки беспилотных автомобилей непросто отличить перспективные стартапы от пустышек и откровенного мошенничества. Молодые компании способны производить революционные продукты. Но обычно этот путь занимает годы, и многие не доходят до цели.

В случае с размещением акций Zymergen была еще одна сложность. Синтетическая биология – новая наука. Биржевые аналитики, которые изучают этот рынок, как правило, делятся на две категории. Первая – специалисты‑химики, а в химии и синтетической биологии разные принципы масштабирования производства. Вторая – эксперты по биотехнологиям. Они в основном сосредоточены на лекарственных препаратах, а там другое регулирование и маркетинг. «Zymergen – это сигнал для тех, кто верит, что можно обойтись без десятилетий тяжелого труда», – говорит портфельный менеджер Pinnacle Associates Рэнди Бэрон. Он инвестировал в биосинтетическую компанию Amyris, но не захотел иметь дело с Zymergen.

После ухода Хоффмана Zymergen не давала публичных комментариев. Исключением стал телефонный разговор временного гендиректора Флэтли с инвесторами. Он признал, что доверие к компании подорвано. «Хочу сказать очевидное: мы относимся к этой ситуации крайне серьезно»,– сказал Флэтли, отметив, что компания сформировала комитет по стратегическому надзору и планирует провести углубленную проверку с участием внешних консультантов. «Мы хотим восстановить доверие к фирме и ее руководству, – заверил временный CEO. – Понимаем, что это произойдет не за один день. Потребуются надежный план и его четкое выполнение квартал за кварталом».

Zymergen отказалась подробно отвечать на вопросы Forbes. Она сообщила лишь, что «уверена в своей способности выводить на рынок инновационные решения», а ее «научные изыскания и технологии надежны». Члены совета директоров Zymergen либо отказывались от комментариев, либо перенаправляли журналистские запросы в саму компанию. Большинство инвесторов, в том числе SoftBank, поступили так же. Хоффман не ответил на запросы в социальных сетях, а его адвокат отказался помочь с комментарием. Сербер и Дин тоже не ответили на просьбы прокомментировать ситуацию.

Инвестфирма Baillie Gifford, которая возглавила раунд финансирования Zymergen в июле 2020‑го, уверена, что сейчас стартап в надежных руках. «Компания оперативно назначила временным гендиректором Джея Флэтли, – отметил партнер Baillie Gifford Том Слейтер в электронном письме Forbes.– Мы тесно сотрудничали с Джеем, когда он возглавлял Illumina. С огромным уважением относимся к его успехам и ждем возможности поработать с ним и новой командой топ‑менеджеров Zymergen».

Хоффман завышал финансовые показатели и давал слишком оптимистичные прогнозы. Когда ему сделали замечание , он сказал: «не стоит недооценивать теорию большего дурака»

Бывший консультант McKinsey и банкир из Rothschild Хоффман познакомился с Сербером и Дином, когда консультировал одну из первых биосинтетических компаний – Amyris. Сербер и Дин ею руководили. В 2013‑м трое объединились и основали Zymergen. Хоффман стал гендиректором, Сербер – директором по науке, а Дин – вице‑президентом по технологиям. Они назвали новую компанию Zymergen (сочетание слов zymurgy – «технология ферментации», merge – «слияние» и genomics – «геномика»). Офис расположился в Эмеривилле, где обосновалось множество биостартапов.

Основатели сделали ставку на то, что биология поможет создавать более экологичные промышленные материалы, например компоненты смартфонов. Партнеры недооценили сложность разработки продуктов для этого рынка, полагает Том Барух, который инвестирует в синтетическую биологию через собственную компанию Baruch Future Ventures. «Промышленные клиенты очень непостоянны, – говорит Барух. – Любой, кто создает материалы для производителей электроники, это знает».

Проблемы начались задолго до выхода Zymergen на биржу. На общем собрании в начале 2018‑го Хоффман вышел на сцену, чтобы зачитать 500 сотрудникам отчет о состоянии дел. Фирма только что приобрела компанию по созданию геномных баз данных Radiant Genomics, за которой охотилась полтора года.

По словам бывшего сотрудника Zymergen, два основателя Radiant – Джефф Ким и Оливер Лю – согласились на поглощение, когда им показали бизнес‑план Zymergen. В нем к 2021‑му прогнозировались миллиардные контракты. В то время выручка Radiant не превышала $10 млн, рассказал сотрудник, который ознакомился с финансовой отчетностью обеих компаний в ходе due diligence. Перед сделкой руководителям Radiant сообщили, что в ближайшее время Zymergen планирует утроить выручку. Лю и Ким не комментируют ситуацию.

На собрании сотрудников словоохотливый Хоффман поделился показателем годовой выручки Zymergen: чуть меньше $10 млн. «Погодите‑ка, подумал я, – вспоминает бывший сотрудник. – Ровно столько заработала Radiant. А значит, у самой Zymergen нулевая выручка».

Zymergen ничего не зарабатывала, но продолжала собирать деньги на экспансию. Не прошло и года с покупки Radiant, как Zymergen привлекла финансирование Vision Fund, известного тем, что делает крупные ставки на компании из Кремниевой долины. Это венчурное подразделение холдинга SoftBank, который принадлежит японскому миллиардеру Масайоши Сону. В декабре 2018‑го Vision Fund привлек в Zymergen $400 млн. Мелочь по сравнению с первыми инвестициями SoftBank в WeWork в размере $4,4 млрд. Но этот раунд почти в три раза увеличил оценку Zymergen – с $340 млн до $975 млн. По данным Pitchbook, SoftBank заплатил всего $5,56 за акцию. После консолидации бумаг каждая обошлась ему в $16,68. На IPO компания сорвала куш: цена размещения достигла $31 за акцию. SoftBank по‑прежнему владеет долей в Zymergen. Гендиректор SoftBank Трэвис Мердок, который входит в совет директоров Zymergen, отказался от комментариев.

«Мы не понимали, как они собираются зарабатывать. Оценка была высокой, а реальных результатов мало»

В апреле 2019‑го Zymergen объявила о многолетнем сотрудничестве с японской Sumitomo Chemical. Партнеры планировали разрабатывать материалы для потребительской электроники. Осенью того же года компания арендовала в Эмеривилле 28 000 кв. м помещений бывшего исследовательского центра Novartis. Zymergen планировала тогда нарастить офисные и лабораторные площади на десятки тысяч квадратных метров и создать 1200 рабочих мест, писал сайт SiliconValley.com. Одновременно Zymergen открыла в Сиэтле филиал по разработке софта и наняла 250 программистов.

Через год Zymergen выпустила полимерную пленку Hyaline. В своем проспекте она оценила рынок для этого продукта в $1 млрд. Но поскольку пандемия нарушила глобальные логистические цепочки, спустя месяц компания уволила 10–15% сотрудников, рассказал бывший служащий Zymergen, который тогда потерял работу. «Начались сокращения, – гласил отзыв на Glassdoor, написанный в мае 2020 года. – Еще один стартап, который потратил больше, чем собрал».

Несмотря на проблемы, инвестфирма Baillie Gifford возглавила очередной раунд финансирования: в июле прошлого года Zymergen привлекла $350 млн.

Осенью 2020‑го Хоффман и его коллеги начали готовить Zymergen к выходу на биржу. За два года компания потратила $500 млн, говорилось в заявке на IPO. В 2020‑м пленка Hyaline принесла ей всего $13 млн от контрактов на исследовательские работы и соглашений о сотрудничестве. Такими темпами финансирование Baillie Gifford закончилось бы в 2021 году. «Если мы не сможем привлечь капитал или заключить соглашения о финансировании, нам, возможно, придется отложить или остановить разработку и продажи одного или нескольких продуктов», – предупреждала компания в заявке на IPO.

Когда глава подразделения HSBC по исследованию химического рынка Шрихарша Паппу спросил руководителей Zymergen, почему те выводят компанию на биржу, они ответили, что «считают IPO относительно дешевым источником финансирования для компании, которая пока не зарабатывает». В ходе IPO в апреле 2021‑го Zymergen привлекла $530 млн. Ее оценка после выхода на биржу в 200 раз превысила выручку.

В интервью Forbes в день IPO Хоффман лучился оптимизмом. Он заявил, что объем рынка для первых десяти продуктов Zymergen в электронике, гигиене и сельском хозяйстве достигает $1,2 трлн. «Я не утверждаю, что мы когда‑нибудь заработаем $1,2 трлн. Было бы нелепо так говорить, – сказал он. – Но подобные продукты найдут применение где угодно».

«В Кремниевой долине встречаются люди, которые слишком много обещают. Мне показалось, что Хоффман один из них», – рассказал портфельный менеджер и партнер E Squared Capital Лес Фантлейдер. Он отказался инвестировать в Zymergen и участвовать в IPO. По словам Фантлейдера, его насторожила бизнес‑модель Zymergen. «Мы не понимали, как они собираются зарабатывать, – говорит он. – Оценка была высокой, а реальных результатов – мало».

Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) тоже не нравилась ситуация. В феврале SEC поставила под сомнение планы фирмы по росту выручки и рентабельности. Регулятора беспокоили ее финансы и задолженность, в том числе кредит на $100 млн на момент размещения акций. SEC также попросила Zymergen прекратить сравнивать свои продукты с кевларом, прочным и термостойким материалом, разработанным химическим гигантом DuPont. SEC отказалась давать комментарии для этой статьи, а также подтвердить или опровергнуть, что начала проверку Zymergen.

Флэтли, который временно возглавил Zymergen, – известный биотехнолог. За 15 лет он превратил Illumina из компании с выручкой $1,3 млн в гиганта рынка секвенирования генома, который зарабатывает $2,2 млрд в год. У Zymergen еще много свободных денег – около $578 млн с учетом собранного на IPO. Инвесткомпания Ark Investments, которая уже владела акциями Zymergen, после августовского обвала котировок увеличила свой пакет. После этого бумаги Zymergen подросли. Теперь фонду Ark Genomic Revolution принадлежит 3,7% акций компании. Достигнув минимума в $8, они подорожали почти на 40%. Владелица Ark Investments Кэти Вуд не ответила на просьбу дать комментарий.

Новое руководство Zymergen заявило, что компания сократит затраты. Эксперты ожидают массовых сокращений персонала, возможно, на 50% или больше. В сентябре Zymergen уволила 120 сотрудников. К июню 2021‑го убытки компании достигли $959 млн, говорится в ее квартальном отчете.

Сказанное Хоффманом в интервью Forbes два года назад сегодня актуально для его компании как никогда: «Многие мечтают использовать биологию в промышленности. Но если не заставить ее работать в промышленных масштабах, прекрасная мечта едва ли станет реальностью».

Материалы по теме

Категория

Инновации

Дата

02 декабря 2021

В США идет суд над основательницей Theranos. Как ложь Элизабет Холмс повлияла на отношения между инвесторами и стартапами