Экс-глава НБУ Валерия Гонтарева, 57, рассказала Forbes о ПриватБанке образца 2016 года и событиях, которые привели к его национализации. Ранее свою версию произошедшего Forbes рассказал бывший глава банка Александр Дубилет, 59.
Практичний МBA від Forbes на реальних кейсах, щоб прокачати навички управління на прикладі Володимира Кудрицького, ексголови правління «Укренерго».
Премʼєра другого сезону YouTube проєкту «Директорія» вже на каналі Forbes Ukraine!
С первого дня после национализации ПриватБанка Валерия Гонтарева, глава НБУ в 2014–2017 годах, и экс-СЕО банка Александр Дубилет заочно обменивались заявлениями относительно событий, предшествующих переходу банка в собственность государства.
Именно Гонтарева первой озвучила причину фактического банкротства «Привата» – почти весь портфель корпоративных кредитов был выдан компаниями экс-собственников Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова. Следствием стала «дыра» в капитале банка на 155 млрд грн, которую за счет ОВГЗ покрыло государство.
Еще до национализации НБУ нанял детективов из агенства Kroll, которые занимались forensic-аудитом ПриватБанка. Основываясь на результатах аудита, Нацбанк заявил о мошенничестве в банке на $5,5 млрд. С похожими по сути исками менеджмент «Привата», назначенный после национализации, обратился в международные суды – в Великобритании, Израиле и США. В Украине также идет ряд судебных процессов.
В начале 2021 года НАБУ задержало бывшего заместителя Дубилета Владимира Яценко. Сам Дубилет фигурирует в нескольких расследованиях о выведении из банка денег в пользу компаний, связанных с Коломойским и Боголюбовым.
До ноября 2021-го Дубилет крайне редко появлялся на публике, несмотря на активное участие в проекте Monobank. Он владел крупнейшей долей в компании Fintech Band, которая создала Monobank, но после активизации расследования НАБУ Дубилет и Яценко вышли из состава учредителей. Дубилет 29 ноября дал Forbes интервью, в котором не стал отрицать, что у банка возникла дыра в капитале, но связал это с «трансформацией кредитного портфеля под давлением НБУ».
Forbes попросил Гонтареву прокомментировать отдельные слова Дубилета. Редакция публикует сокращенную и отредактированную для ясности версию разговора.
До национализации в 2015 году ПриватБанк аудировала компания PwC. Согласно ее отчету, портфель связанных кредитов ПриватБанка составлял 18%, а не почти 100%, как заявили в банке позже. Почему аудиторы не отозвали отчет, если его выводы не соответствуют действительности?
Аудиторы обычно пишут disclaimer, что не несут ответственности за информацию, предоставленную менеджментом банка, и не могут анализировать ее достоверность.
Думаю, что косвенно аудит мог понять, что данные не соответствуют действительности. НБУ не просто так после случая с ПриватБанком запретил PwС аудировать банки. Мне кажется, это непрофессионально сначала ставить подпись под отчетом, который прикрывал такой масштабный фрод, а потом прикрываться дисклеймером.
Такой подход аудиторов в течение длительного времени был проблемой всего сектора. В отчетах была хорошая картина, но когда НБУ провел масштабное стресс-тестирование в 2014–2015 годах, оказалось, что банковская система на самом деле давно сгнила.
Хочу подчеркнуть, что и до национализации, и после дополнительный аудит проводила EY. Пост-аудит обнаружил дополнительные дыры, которые не увидел даже Нацбанк. В результате сумма докапитализации банка выросла на 38 млрд грн. Нужно учитывать, что в банке были так называемые «операции последней ночи», через которые менеджмент вывел из банка дополнительные суммы – 16 млрд грн.
Нацбанк не видел их, поскольку не знает, что происходит на корпоративных счетах. Регулятор отслеживает только баланс, то есть видит результат операций пост-фактум.
В конце 2016 года ПриватБанк трансформировал кредитный портфель на 133 млрд грн: около 200 заемщиков заменили 36 компаниями. Что тогда произошло? Почему НБУ санкционировал эту операцию?
Программа рекапитализации банка предусматривала переформатирование кредитного портфеля. Зачем? Чтобы появились бизнесовые заемщики, которые генерируют денежный поток и имеют качественные залоги. Программа была многофакторной. В итоге сначала они действительно переформатировали часть портфеля на 31 млрд грн, но, как только мы получили транш МВФ (а прогресс в деле ПриватБанка был одним из условий), тут же вывели один из самых ценных залогов – зерновой терминал «Бориваж».
После этого произошла та самая трансформация. Чтобы ее проанализировать, был привлечен новый аудитор EY. В ходе аудита выяснилось, что вместо нормальной трансформации произошел очередной фрод.
Насколько качественным был портфель до трансформации? Там были рабочие заемщики и нормальные залоги?
Нет. Один мусор заменили на другой мусор – так можно описать эту операцию.
Был ли в залогах у ПриватБанка телеканал 1+1?
Никаких корпоративных прав канала не было. Было здание, которое они арендуют.
Кипрский филиал ПриватБанка фигурирует в отчете Kroll, исках банка к экс-собственникам, а также материалах расследования Минюста США относительно покупки активов Коломойского и Боголюбова в Америке. Насколько автономной была эта структура?
Это не была дочерняя структура, то есть, по сути, отдельный банк, как, например, в Латвии. На Кипре был филиал, фактически отделение. Его операции ежедневно отображались в общем балансе ПриватБанка. Понятно, что у любого отделения есть свое руководство, но фактически им управляли из главного офиса банка в Днепре.
Как потом установил аудит Kroll, в банке существовала теневая структура на 500 человек, которая занималась схемными операциями. Кипр входил в эту структуру.
Насколько бывший менеджмент во главе с Александром Дубилетом был вовлечен в переговоры, предшествующие национализации?
Участвовали и Дубилет, и его заместитель Владимир Яценко. Но вопрос не только в том, что происходило накануне национализации, а и в том, что они делали в банке в течение 20 лет. Они занимались мошенничеством.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.