ПриватБанк. Дело на $10 млрд. За кулисами самой скандальной реструктуризации в истории Украины

«Они не могли больше петлять, – говорит экс-глава Национального банка Украины Валерия Гонтарева, 56, вспоминая ПриватБанк образца 2014 года. – Пирамида работает, когда есть рост». 

Кризис 2014–2015 годов, который команда НБУ назвала «идеальным штормом», обнажил главную проблему банковской системы – запредельную долю инсайдерских кредитов. Спасать кредитные учреждения, чьи владельцы использовали их для финансирования собственных компаний, НБУ не стал. Банки Константина Жеваго, Олега Бахматюка и Николая Лагуна обанкротились. ПриватБанк Игоря Коломойского, 58, и Геннадия Боголюбова, 59, пришлось национализировать.

Через четыре года после национализации ПриватБанк генерирует больше прибыли, чем остальные 70 банков вместе взятых. Он выплатил 36 млрд грн дивидендов и вернул НБУ почти 24 млрд грн кризисного рефинансирования. Для большинства клиентов и участников рынка за это время «Приват» практически не изменился – по-прежнему с большим отрывом лидирует в рознице, в числе первых внедряет инновации. Хеппи-энд? 

До него далеко. Государство не покрыло даже четвертую часть своих издержек на спасение банка. Экс-владельцы сражаются за него в судах, утверждая, что у них забрали работоспособный бизнес. 

Розничный бизнес «Привата» действительно опередил свое время. Банк обслуживал счета физлиц практически бесплатно, внедрял прорывные услуги, не дожидаясь одобрения регулятора, мобильный банкинг «Приват24» пользовался бешеной популярностью. Гибкий, дешевый и быстрый сервис превратил «Приват» в имя нарицательное для миллионов украинцев. 

Деньги текли рекой. За 10 лет до национализации сумма депозитов физлиц на счетах в «Привате» выросла в девять раз, его картами пользовалась половина жителей Украины. 

Проблема была в том, как банк использовал эти ресурсы.

Хребет империи

В 2006 году 40% кредитов банка приходилось на розничных клиентов. К 1 января 2016 года кредитный портфель вырос в восемь раз (при вдвое меньших темпах роста в банковской системе), а доля корпоративных кредитов – с 60% до 86%. Это данные отчетности «Привата» за год до национализации, подтвержденные аудитором PwC, на достоверности которой настаивают экс-владельцы банка. Даже она дает основания полагать, что банк щедро кредитовал связанных лиц. Финансирование только одной сферы интересов группы «Приват», торговли нефтепродуктами, вдвое превышало уставный капитал банка. Банк также финансировал компании, работающие в других сферах интересов группы (металлургия, агросектор, авиаперевозки, туризм и строительство).

НБУ ограничивает кредитование связанных лиц с 2001 года. В разное время норматив составлял от 20% до 30% капитала. Цель – защитить вкладчиков от перетекания их средств в карманы владельцев банков. До 2014 года НБУ закрывал глаза на то, что большинство банков нарушает этот норматив. Но когда приток депозитов сменился оттоком, система дала сбой.

«Все банкиры знали, что происходит в «Привате», только аудитор не видел, что там 95% связанных сторон, – говорит Гонтарева, возглавившая НБУ в июне 2014 года. – Пылесосить с рынка депозиты и никому не выдавать кредиты… Все было сосредоточено в тех секторах, где были акционеры». 

Forbes обратился к Коломойскому и ряду адвокатов, которые ведут его дела или защищали его раньше, с предложением дать комментарии для этой статьи. Ответа на свой запрос мы не получили.

На первой встрече с Коломойским в августе 2014-го Гонтарева сообщила ему о планах провести проверку качества активов в банках. И что «Приват» придется докапитализировать. О конкретных суммах тогда не говорили.

Стресс-тест, проведенный в 2015 году, показал, что капитал «Привата» нужно пополнить на 113 млрд грн, а на кредиты связанным компаниям приходится 97% корпоративного портфеля. Вместо поэтапной докапитализации владельцы банка выбрали другой путь. «С 2014 года меня поливали грязью», – говорит Гонтарева, вспоминая сюжеты на канале Коломойского «1+1». Она не оправдывалась, но несколько раз публично говорила, что, если план оздоровления «Привата» не будет выполнен, банк национализируют. Для этого НБУ создал рабочую группу с Минфином и пробил поправку в закон о системе гарантирования вкладов, по которой впоследствии проходила национализация. 

В 2016-м регулятор по рекомендации МВФ нанял международных консультантов Kroll и AlixPartners. Открытый тендер не проводили, чтобы избежать огласки, используя право НБУ привлекать консультантов для реализации своих основных функций. AlixPartners готовил сценарий национализации и помогал в разработке стратегии возврата активов, Kroll расследовал махинации с активами. 

Собственники «Привата» обязались выполнить программу оздоровления, подписав в 2016 году гарантийное письмо. «Надо было внести деньгами не так много – 3–4 млрд грн», – вспоминает Гонтарева. Главным требованием НБУ было переоформить кредиты с фирм-пустышек на реальные компании с внесением реальных залогов вместо «воздуха» – имущественных прав на будущие поставки товаров. К апрелю 2016 года на баланс следовало передать реальные залоги на 31 млрд грн. Это было сделано только в августе, но всего через пять дней банк вывел из залога зерновой терминал «Бориваж» стоимостью 5,5 млрд грн. «Приват» не выполнил даже первый этап программы. Но Нацбанк дал его владельцам второй шанс.

На втором этапе банк должен был конвертировать кредиты на 74 млрд грн, заменив фирмы-пустышки работающим бизнесом и активами в Великобритании, США или Украине, чтобы потом гасить эти долги в течение пяти – семи лет. Проверка НБУ в середине октября показала, что 36 новых заемщиков, погасивших кредиты 193 предыдущих, – такие же пустышки. Чаша терпения переполнилась, и Нацбанк инициировал переговоры о национализации, к которым подключился министр финансов Александр Данилюк.

«Коломойский максимально затягивал переговоры», – вспоминает Данилюк, 45. По его словам, владельцы «Привата» отчаянно торговались. Сначала предлагали государству купить банк частично, потом – сохранить менеджмент и предоставить гарантии от уголовного преследования. Просили дать пару месяцев для решения проблем. Данилюк пообещал дать полгода, но после национализации. 

Последние штрихи к соглашению обсуждались в ночь на пятницу 16 декабря в администрации Петра Порошенко. Кроме президента и владельцев банка, в них участвовали Данилюк, Гонтарева и премьер-министр Владимир Гройсман. 

«Около 3:30 двери лифта открылись, и девушка-хостес понесла в кабинет президента бутылку белого вина, обернутую белым полотенцем», – вспоминает Виктория Страхова, тогда сотрудница администрации, а впоследствии – корпоративный секретарь в национализированном ПриватБанке. По итогам «тайной вечери» Коломойский и Боголюбов подписали обращение к правительству о национализации «Привата». Они обязались не препятствовать переходу банка в госсобственность, сохранить документы и базы данных, а к июлю 2017-го внести реальные залоги по кредитам. 

Банк сменил владельца без лишнего драматизма. Утром в воскресенье, 18 декабря, Нацбанк признал банк неплатежеспособным, 21-го Минфин стал владельцем 100% акций банка, а 23-го в него зашел новый менеджмент. Правление возглавил экс-министр финансов Александр Шлапак, который в 1990-е работал в банке на руководящих должностях. Чтобы члены нового наблюдательного совета меньше «стрессовали», им предложили застраховать ответственность.

«Смена власти проходила в доброжелательной атмосфере, – вспоминает менеджер «Привата», просивший не называть его имени в статье. – Главной задачей было удержать банк, и с ней справились: платежи останавливали только на сутки и только для юридических лиц». По его словам, после нервотрепки 2016 года сотрудники даже почувствовали облегчение. 

Сотрудники «Привата» привыкли к авторитарному руководству и готовым решениям, а теперь учились мыслить самостоятельно. «Помню, прихожу к Шлапаку и спрашиваю: вот ситуация, что будем делать? – рассказывает менеджер банка. – А он: это ты скажи, что будем делать».

В феврале 2017-го Шлапак отчитался о положении дел: пока шли переговоры о национализации и передача банка государству, клиенты сняли со счетов 30 млрд грн, или 15% депозитов. К февралю ситуация выровнялась. Граждане успокоились и перестали забирать деньги, а остатки по счетам юрлиц даже выросли благодаря приходу на обслуживание местных бюджетов. Шлапак подтвердил оценки НБУ: 97% кредитов выданы связанным компаниям под залог «воздуха». Убыток банка за 2016 год после формирования резервов по токсичному портфелю достиг исторического показателя в 135 млрд грн. 

На этом сюрпризы для нового менеджмента не закончились.

Зампред правления Галина Пахачук, 54, отвечает в «Привате» за работу с проблемными активами. Условия корпоративных кредитов были написаны «под заемщиков», говорит она. Стоимость залогов на 35 млрд грн, поставленных на баланс банка в 2016-м по программе оздоровления, оказалась завышена в пять раз. Стоимость этих активов на 1 марта 2021 года – всего 4 млрд грн. Будку в поле с заправочным пистолетом оценили так, словно это заправка WOG или ОККО. 

Заправки и нефтебазы, полученные в залог в 2016‑м, банк сразу же передал в лизинг связанным компаниям под 10,5% годовых на 10 лет, продолжает Пахачук. Первые четыре месяца после национализации банк получал платежи по лизинговым договорам. Затем заемщики перестали платить. Уценка активов вынудила банк, в капитал которого государство влило после национализации 116,8 млрд грн, просить правительство о докапитализации еще на 38,5 млрд грн.

По корпоративным депозитам банк устанавливал завышенные ставки, рассказывает Пахачук: под 60% годовых при рыночной ставке 20%. «Мы нашли за период с 2014-го по 2016 год порядка 60 связанных компаний, которым было выплачено порядка 10 млрд грн излишних процентов по депозитам», – рассказал член наблюдательного совета банка Роман Сульжик в эфире «Свободы слова».

Еще одним сюрпризом для нового менеджмента оказался разрыв в балансе между валютными вкладами и кредитами на $5 млрд. С 2001 года банк активно привлекал валютные депозиты и выдавал валютные кредиты. В кризисном 2008-м валютные кредиты перевели в гривню, сохранив низкую ставку. Такой же фокус провернули в 2016-м. 

«Нашей задачей было подтвердить достоверность активов и обязательств этого банка», – говорит Пахачук. На дворе 2021-й, а «Приват» продолжает находить все новые скелеты в своем шкафу. 

Капремонт

За 2017 год Шлапак планировал нарастить объемы чистого бизнеса «Привата» на 10%, обеспечить безубыточность текущих операций, доформировать резервы по токсичному портфелю и решить, что делать с ним дальше. Но уже в июле он ушел. Банк сообщил, что так и было задумано – антикризисная миссия выполнена. Однако кандидатуры преемника у набсовета не было, и исполнять обязанности главы поручили Галине Пахачук.

Над стратегией банка работали консультанты из McKinsey & Company. В итоговом документе, утвержденном Минфином в феврале 2018-го, сказано, что банк будет приватизирован в 2021–2022 году, не будет просить у правительства докапитализации, нарастит кредитный портфель с адекватной стоимостью рисков, оптимизирует ІТ-архитектуру и организационную структуру, усилит функции управления рисками, сократит штат и филиалы.

В августе 2017-го Amrop Executive Search Ukraine предоставил список из 200 претендентов на пост председателя правления и его первого зама – финансового директора банка. В январе 2018-го первым лицом «Привата» стал чех Петр Крумханзл, до этого член правления Home Credit China – одного из крупнейших игроков потребительского кредитования в Китае. В кризисные 2008–2011 годы он работал в Украине – операционным директором Райффайзен Банка Аваль. Его первым замом стала Анна Самарина, которая для работы в «Привате» покинула парижскую штаб-квартиру группы BNP Paribas.

«Когда я познакомился с Крумханзлом, был не в восторге, – говорит Данилюк. – Я его не прочувствовал». У министра финансов был тестовый вопрос к кандидатам: сможет ли новый председатель правления в случае непреодолимых проблем откровенно сказать, что банк нужно ликвидировать. Единственный, кто ответил «да», был кандидат из Грузии. Крумханзл этот тест не прошел, но министр решил не идти наперекор набсовету.

Во время Zoom-интервью Крумханзл, 54, выглядит посвежевшим и отдохнувшим. Трехлетняя гонка с препятствиями закончилась для него в январе 2021-го. Банкир сменил деловой пиджак на спортивный свитшот и наверстывает упущенное, посвящая время семье и друзьям. Вспоминая о работе в крупнейшем банке Украины, расплывается в довольной улыбке, но взвешивает каждое слово.

«Мы с командой сделали хорошую работу, – говорит Крумханзл. – Можем собой гордиться». При нем «Приват» три года подряд работал с прибылью: 12,8 млрд грн – в 2018 году, 32,6 млрд грн – в 2019-м, и, по предварительным данным, 25,3 млрд грн в кризисном 2020-м. 

Крумханзла, пришедшего из китайской финтех-индустрии, инновационность и технологичность «Привата» приятно удивили. Зато сompliance, проектный и риск-менеджмент пришлось отстраивать с нуля. 

Новый менеджмент сосредоточился на трех целях: прибыль, подготовка к приватизации и возврат активов. По первому пункту Крумханзл оценивает работу команды на отлично: прибыль бьет рекорды, число клиентов выросло на 25%. Он говорит, что заимствовал подход китайской Alibaba, ориентированный на масштаб и качество сервиса. Фокус был на действующих клиентах, чтобы они рекомендовали банк своим знакомым. После национализации «Приват» первым в Украине запустил Apple Pay, Google Pay и технологию оплаты по снимку лица FacePay24, сервис оплаты в общественном транспорте по QR-билетам и диджитал-карты, карты UnionPay и обновленный «Приват24» с авторизацией по отпечатку пальца.

Розничный бизнес «Привата» ориентировался на инновации и при старых собственниках. «Когда весь менеджмент встал и вышел, надо было продолжать движение этого корабля», – говорит Кристина Кармазина. В 2012–2021 годах она с годичным перерывом руководила в «Привате» подразделениями по продаже билетов и е-commerce. По ее словам, ДНК ПриватБанка не изменилась: каждый сотрудник, включая специалистов отделений, стремится сохранить лидерство на рынке.

«Якорь отношений с клиентами – «Приват24», – подтверждает Самарина. – Разработчики приложения обогнали эпоху лет на 15». После национализации банк привлек 5 млн новых клиентов. Во время коронакризиса проводить платежи через «Приват24» стали даже клиенты старше 65 лет.

Рост клиентской базы и повышение тарифов позволили учетверить комиссионные доходы. Теперь это основной источник заработка банка. Перевод с карт в другие банки стал платным, а комиссия за пополнение мобильного выросла вдвое. Для масштабов «Привата» это существенно, но его тарифы и сейчас одни из самых низких на рынке. 

Вторая статья доходов – проценты по розничным кредитам. Розничный портфель вырос вдвое, как и доходы по нему. Для этого новая команда не прилагала особых усилий, объем кредитов рос вместе с приходом новых клиентов. 

Основной заслугой новой команды Самарина считает кредитование бизнеса. Старый «Приват» практически не кредитовал посторонние компании. Эту экспертизу пришлось строить с нуля. Банк лидирует в сегменте микрокредитования, по программе «5–7–9» (выдал более 2500 кредитов), осваивает кредитование среднего бизнеса. Показатель неработающих кредитов (NPL) по новому портфелю – около 6%. 

Новая команда предпочитает не рисковать. В период первого локдауна банк так закрутил гайки, что его портфель потребительских кредитов упал в 2020 году на 7,7 млрд грн, или почти на 15%. Пока «Приват» выжидал, клиенты ушли в другие банки. Самарина говорит, что спрос на кредиты снизился из-за кризиса. Но в государственном «Ощаде» и monobank объем потребительских кредитов в 2020 году вырос.

Третья статья доходов банка – проценты по ценным бумагам. В основном это доходы по ОВГЗ, внесенным правительством в капитал банка. По этим бумагам банк ежегодно получает 9,7 млрд грн процентов. Рекордный рост остатков на счетах клиентов в 2020-м «Приват» вместо кредитов также вложил в ОВГЗ, нарастив их портфель на 55 млрд грн, или на 39%. За год в банке накапливается порядка 20 млрд грн ресурсов, поясняет Самарина, а в 2020-м пришло 35,7 млрд грн сверху и надо было рационально инвестировать эти средства. Банк купил среднесрочные бумаги, чтобы с погашением в апреле-мае выплатить правительству дивиденды.

Больше всего возмущения вызвали новые правила compliance. «Приват» начал активно интересоваться происхождением средств. В случае непредоставления документов счета нещадно блокировали, а сомнительные операции останавливали. «Новая команда бескомпромиссно подошла к требованиям финмониторинга, – говорит Кармазина. – Старожилы и клиенты были к этому морально не готовы». Старый «Приват» мог внедрить новую услугу, даже если за это грозил штраф. 

В первом квартале 2019-го банк заблокировал операции на 880 млн грн. «Глупо, когда через банк, которым владеет государство, идет оптимизация налогов», – пожимает плечами Данилюк.

«Приват» для большинства украинцев – синоним банка, как Xerox – синоним копира, говорит директор департамента Райффайзен Банка Аваль Алексей Пузняк. «Фактически в стране две банковские системы: ПриватБанк и все остальные», – отмечает он. Старый «Приват» сам придумывал себе правила, работая на грани дозволенного. «После национализации все стали играть по одним правилам», – говорит Андрей Стецевич, до марта 2021-го зампред правления Ощадбанка. 

За четыре года «Приват» мог вырасти гораздо больше, учитывая его возможности, сеть и поддержку государства, полагает Стецевич. Даже рост числа клиентов на 25% трудно назвать сверхдостижением. Ровно на столько же выросло число активных карт во всей системе. Главное достижение нового менеджмента, по мнению Пузняка, в том, что он показал: «Приват» способен нормально работать без прежних собственников и в условиях непрекращающейся юридической войны. 

Партизаны

Культуру старого «Привата» Крумханзл называет «комсомольской». Решения топов не обсуждались, корпоративной библией был «Жесткий менеджмент» Дэна Кеннеди, особенно часть о том, как выжать из подчиненных максимум. 

Крумханзл предпочитал относиться к сотрудникам как к профессионалам, которым для работы на результат нужно дать свободу действий. И создать условия.

Расходы на персонал с 2016-го по 2020 год в «Привате» удвоились. В 2017–2019 годах оклады повышались всем сотрудникам, в 2020-м – выборочно, говорит Самарина. До этого, по ее словам, зарплаты не поднимались с 2013 года. Во время пандемии сотрудники не отправлялись в неоплачиваемые отпуска, а работники отделений получали доплату за риск. 

Численность персонала снизилась в банке за четыре года на 4,2%, или почти на 1000 человек. С учетом найма новых сотрудников взамен уволенных штат «Привата» обновился примерно на треть, полагают сотрудники банка, с которыми говорил Forbes.

Количество отделений сократилось в 2017–2020 годах на 23%. В 2019-м банк за считанные месяцы передислоцировал почти 200 отделений в Днепре и Киеве из помещений, арендованных у компании «Приватофис», связанной с бывшими владельцами. До национализации она получила кредит в «Привате», после чего купила три сотни помещений и сдала ему же в аренду. Новый менеджмент хотел получить гарантии, что арендодатель не выкинет банк из помещений. Пахачук вела переговоры с менеджментом «Приватофиса», но договориться не смогла. Экстренный переезд обошелся банку в 600 млн грн, но позволил сохранить 200 точек продажи.

Реструктуризация сети не повысила популярность нового руководства. Вот характерный пример. 25 мая 2020 года Национальная служба посредничества и примирения зарегистрировала коллективный трудовой спор между наемными работниками филиала «КиевСити» и ПриватБанком. Сотрудники не хотели покидать старый офис: мол, новое помещение более дорогое и неудобно расположено. Этому предшествовал отказ руководителя филиала Романа Скударя выполнить распоряжение руководства о переезде. Крумханзлу пришлось издать приказ, предписывающий первому заму Скударя безотлагательно передислоцировать людей и технику, сдать помещение арендодателю и доложить обо всем председателю правления. Судя по фотографиям в Telegram-канале профсоюза ПриватБанка, на этот раз распоряжение было выполнено.

Старожилы «Привата» называли новый менеджмент «пришельцами». Крумханзл понял, что «купил билет на войну», через несколько недель после назначения. Его склоняли на все лады в медиа, ему угрожали в соцсетях, его семье приходили анонимные письма. Работники предприятий Коломойского шумно протестовали под центральным офисом банка, а правоохранители засыпали топ-менеджеров повестками на допросы. 

Около 70% сотрудников ПриватБанка надеются на возвращение Коломойского, рассказывала Пахачук НВ в августе 2020-го. Ей тоже угрожали. Пахачук получила письмо, подписанное якобы Коломойским, с предупреждением, что она понесет ответственность перед законом. В 2018-м неизвестные сожгли ее служебный автомобиль и избили мужа. Виновные не найдены.

В июне 2019-го сотрудники банка объединились в профсоюз под началом Максима Шевченко, который руководил направлением Credit Collection, и подали десятки исков в суды. Некоторые из них вполне отвечают представлениям о том, чем должны заниматься профсоюзы: истцы требуют заключить коллективный трудовой договор, отменить приказы об увольнении отдельных сотрудников и решения набсовета о трансформации сети и изменении штатного расписания. Но были и странные претензии: уволить Крумханзла, запретить назначение его преемника, признать недействительным договор с юридической компанией «Астерс», которая защищает банк в судах с прежними владельцами.

Неожиданнее всего звучит требование профсоюза отменить постановление НБУ, которое позволило «Привату» списать долги офшора Claresholm Marketing Ltd и зафиксировать убытки. Параллельно Claresholm, чью деятельность расследует Минюст США, требовал через суд возобновить свои обязательства перед «Приватом» и помешать банку провести экспертизу для подтверждения убытка. Кредиты «Привата» через Claresholm, согласно международному журналистскому расследованию FinCEN Files, использовались Коломойским и Боголюбовым для покупки американской недвижимости. 

Для менеджеров «Привата» это лишнее подтверждение, что профсоюз действует в интересах бывших владельцев банка. 

Стенка на стенку

Юридическая схватка за «Приват» началась еще до национализации. 

«Когда я вел переговоры с Коломойским, рядом с ним все время сидели юристы, – вспоминает Данилюк. – Каждое сказанное слово ложилось в историю о том, как у честных бизнесменов отобрали банк».

За четыре года количество исков против «Привата», НБУ и Минфина выросло до пяти сотен. Ключевые утверждения истцов: национализация была незаконной, «Приват» выдавал кредиты рыночным компаниям под реальные залоги, а Нацбанк изменил нормативы, чтобы его «отжать». 

«Приват» выждал полгода, отведенные бывшим владельцам для урегулирования токсичного портфеля. Переговоры от имени государства вели консорциум Rothschild, Ernst & Young и FinPoint. Банк предлагал рассрочку долга на 10 лет под 10,5% годовых, говорит Пахачук, но требовал в залог реальные активы – акции Никопольского ферросплавного завода, недвижимость в США, на Кипре, в Латвии. Безрезультатно. 

Тогда банк запустил процесс в Лондоне. По словам Данилюка, он готовился в строгой секретности и вопреки попыткам его заблокировать – судебному запрету на проведение заседаний набсовета и уголовным делам против юридических консультантов. «Мне удалось переиграть и президента, и генпрокурора, и коллег-министров, – гордится экс-министр. – Я имел основания не доверять никому, в том числе и отдельным членам набсовета». В декабре 2017-го лондонский суд заморозил активы Коломойского и Боголюбова по всему миру на $2,5 млрд, а в октябре 2019-го подтвердил это решение до окончательного приговора. Дело будет рассмотрено по сути летом 2022 года. 

Сумма лондонского иска к бывшим владельцам – $3 млрд с процентами. В 2020 году «Приват» подал иск на Кипре на $5,5 млрд. Еще есть иски в Израиле на $600 млн и в США на $800 млн. Всего – на $10 млрд.

Интересы «Привата» на лондонском процессе защищает компания Hogan Lovells, которая в 2015-м добилась судебного решения в пользу казахстанского БТА Банка против его экс-главы Мухтара Аблязова. Экс-владельцев «Привата» представляет компания Fieldfisher, которая успешно отбила в Лондоне претензии «Татнефти» к Коломойскому на $300 млн. 

Если за границей «Приват» выступает в роли нападающего, в Украине он в основном обороняется. Часть исков пытается повлиять на процессы в других юрисдикциях, часть оспаривает национализацию и процедуру bail-in. В ее рамках временная администрация «Привата» конвертировала обязательства перед связанными лицами на 29 млрд грн в капитал с его обнулением. Среди тех, кто потерял деньги, держатели евробондов «Привата» и братья Суркисы, которых НБУ признал связанными с Коломойским.

Надо было спасать клиентов – физических лиц, а не инвесторов и акционеров, поясняла логику bail-in первый замглавы НБУ Екатерина Рожкова в 2017-м. Если бы банк был ликвидирован, они все равно остались бы ни с чем. Держатели евробондов судятся с «Приватом» в Лондоне, Суркисы подали иски в Украине, требуя вернуть деньги, которые были на депозитах членов семьи и принадлежащих им компаний. В 2018-м банку пришлось по решению Киевского апелляционного админсуда вернуть Суркисам 1 млрд грн по личным депозитам. Разбирательства с Суркисами продолжаются: в 2020 году те увеличили сумму требований к банку до $350 млн за счет процентов.

C 2017 года Нацбанк ждет от Банка Англии подтверждения, что bail-in был проведен по европейским правилам. Эта процедура применялась европейскими регуляторами во время греческого долгового кризиса и после. Позитивное решение Банка Англии станет веским аргументом для Лондонского арбитража и может повлиять на процессы в Украине. 

Интересы экс-владельцев банка в Украине представляют, согласно реестру судебных решений, десятки малоизвестных адвокатов. До назначения главой Офиса президента на суды в качестве адвоката Коломойского ходил Андрей Богдан. Перейдя работать в ОП, он приостановил адвокатскую деятельность, но через полгода после отставки в интервью Дмитрию Гордону снова назвал себя адвокатом Коломойского. От комментариев для этой статьи Богдан отказался, как и его партнер по адвокатскому бизнесу Игорь Пукшин. Сестра Пукшина Людмила – судья в Хозяйственном суде Киева, в котором рассматривается ряд исков к «Привату».

Основной ответчик по искам бывших владельцев и их союзников – ПриватБанк, поэтому чаще всего иски попадают либо в Хозяйственный суд Киева, либо в Печерский районный суд. Дела о недвижимости слушаются по месту ее нахождения – в Днепре, Яремче. Но при острой необходимости истцы придумывают способ найти более удобную юрисдикцию. Например, в декабре 2017 года Коломойский подал иск о защите репутации к «Привату», НБУ, Минфину и нескольким СМИ. Поскольку в качестве ответчиков фигурировали медиа, дело попало в Соломенский районный суд Киева.

Чтобы дело попало к нужному судье, используют «рулетку». Подают нескольких похожих исков с мелкими недочетами – например, без квитанции об уплате судебного сбора. Правильный судья исправляет эти недостатки, остальные иски остаются без рассмотрения. Другая технология – «веер»: требования по договорам дробятся на несколько частей, иски попадают к разным судьям, а нужному судье подается ходатайство с просьбой объединить дела в одно производство.

В промежутке между первым и вторым турами президентских выборов 2019 года, когда стало очевидно, что побеждает Владимир Зеленский, юридическая машина бывших владельцев «Привата» почти одолела государство. 18 апреля Окружной административный суд Киева признал национализацию незаконной, а на следующий день удовлетворил иск об отмене bail-in. Еще через день, 20 апреля, Печерский райсуд принял решение о расторжении договора личного поручительства Коломойского по кредитам рефинансирования ПриватБанка, полученным до национализации.

Западные союзники не позволили забрать банк у государства. Парламент принял «антиколомойский» закон, запрещающий возврат банка, признанного неплатежеспособным, прежним владельцам. 

Признание национализации «Привата» незаконной – самый простой способ сорвать процесс в Лондоне. Но есть и другие способы.

Ключевой документ для лондонского процесса – отчет Kroll. Это книжка на 55 страниц с результатами расследования, два плаката со схемами и больше 20 коробок с подтверждающими документами. Свои отчеты Kroll не публикует, заказчики могут обнародовать их только с согласия компании. Так Kroll ограждает себя от судебных разбирательств. 

НБУ опубликовал резюме расследования Kroll 16 января 2018 года. В нем ПриватБанк назван «объектом масштабных и скоординированных мошеннических действий как минимум в течение 10 лет, что привело к причинению банку убытков минимум на $5,5 млрд». Связанные с банком компании, говорится в презентации НБУ, были задействованы в схеме циклического перекредитования – погашение ранее выданных займов проводилось за счет выдачи новых кредитов другим связанным лицам.

Более 95% кредитов, утверждает НБУ со ссылкой на Kroll, было выдано связанным лицам с привлечением сомнительного обеспечения в виде акций компаний, которые не торгуются на международных биржах, или имущественных прав на товары по сомнительным договорам купли-продажи. Получатели кредитов размещали их на депозиты в «Привате», которые становились предметом залога по кредитам другим заемщикам. Объем и скорость проведения операций с интервалом в несколько минут, а также использование офшорных компаний свидетельствует, по мнению детективов, о попытке скрыть реальное назначение средств.

Детективы Kroll наведывались в «Приват» вместе с проверяющими из НБУ еще до национализации, а с июня по ноябрь 2017-го полноценно работали и в самом банке, и в его подразделении на Кипре. Один из участников расследования рассказывает, что особенно пригодился компьютер бывшего топ-менеджера банка. Когда детективы восстановили удаленную с него информацию, то нашли таблицы с данными, как выдавались кредиты – кому, через какие компании, в каких суммах и направлениях. Сотни операций проводились по ночам, с интервалом в секунды. В них был задействован один из ключевых офшоров экс-владельцев «Привата» – компания Claresholm.

Выводы Kroll интересовали не только НБУ. С выемкой документов в Нацбанке побывали сотрудники Генпрокуратуры, Службы безопасности и Национального антикоррупционного бюро. НБУ выдал им одинаковые по сути, но разные по форме – чтобы легче было вычислить виновных в утечке информации. 

Коломойский пытался не дать ход расследованию Kroll еще до старта процесса в Лондоне. В декабре 2017-го судья Соломенского райсуда Людмила Кизюн по его иску о защите репутации в качестве обеспечительной меры запретила НБУ использовать результаты расследования Kroll. По жалобе юристов «Привата» Высший совет правосудия лишил Кизюн должности.

После этой неудачи экс-владелец «Привата» регулярно предпринимал попытки получить результаты расследования Kroll. В реестре судебных решений десятки исков с таким требованием к ПриватБанку, НБУ, СБУ и НАБУ. В решении суда от 26 февраля 2021 года цитируется адвокат истца, который потребовал применить к НАБУ и «Привату» «меры процессуального принуждения». Суд отказал.

Коломойский давно изучил отчет Kroll, уверена Гонтарева. Еще в октябре 2017 года Генпрокуратура провела в НБУ выемку документов, проливающих свет на сотрудничество с Kroll, а 24 ноября экс-владелец «Привата» «случайно» встретился с генпрокурором Юрием Луценко в Амстердаме. Если четыре года назад отчет был нужен, чтобы выстроить линию защиты, то сейчас ответчик может использовать его, чтобы дискредитировать и расследование, и Kroll и тем самым повлиять на вердикт суда в Лондоне. Располагая копиями отчета, заверенными надлежащим образом, экс-владельцы «Привата» смогут подать иск против Kroll, полагают юристы НБУ. Даже если у этого иска не будет серьезной перспективы, очередной вектор юридической борьбы потребует новых ресурсов и времени.

На руку экс-владельцам «Привата» и раскол в команде Нацбанка. В НБУ проводится служебное расследование относительно сотрудничества с «Астерс». По информации пресс-службы, расследуется предположение, что закупка юридических услуг проходила в 2018 году с нарушением законодательства.

Инициатором расследования, возможно, является прокурор Юрий Розанов. 4 марта он отправил в НБУ два письма. В первом он попросил предоставить документы о подготовке и заключении договоров с компаниями Kroll, AlixPartners и «Астерс», сопровождении их работы и оформлении результатов. Во втором – показать переписку и договора с этими компаниями, распоряжение НБУ о проверке ПриватБанка в 2017-м, личные дела должностных лиц НБУ, сведения о пребывании в помещениях НБУ иностранцев в период с 2016-го по 2019 год и о передаче служебных документов иностранцам, привлеченным к проверке ПриватБанка в этот же период. Розанов пишет, что это нужно для расследования дела о государственной измене.

Рубикон 

Банк оценивает ущерб, нанесенный бывшими владельцами, в 292 млрд грн. Помимо 155 млрд грн, которые правительство внесло в капитал банка в 2016–2017 годах, эта сумма включает убытки от уценки залоговых активов, проценты и курсовые разницы, резервы под судебные проигрыши.

Кто заплатит по этим счетам? 

Правоохранители начали расследования в отношении бывших топ-менеджеров «Привата» еще в 2017-м. В апреле Генпрокуратура сообщила, что подозревает их в предоставлении нерыночных кредитов связанным компаниям, а в мае – о проведении обысков по месту жительства бывших руководителей и заемщиков банка.

Интересовались силовики и авторами/участниками национализации. Соломенский суд обязал НАБУ расследовать рефинансирование «Привата». В офис Ernst & Young, проводившего аудит ПриватБанка после национализации, наведались с выемкой прокуроры. В сам «Приват» регулярно приходили из СБУ, НАБУ, МВД. Банк борется, удивляется Пахачук, а вместо помощи приходят 42 человека с автоматами, чтобы забрать сервер.

Экс-владельцы заявляли, что у них украли банк. Такая же риторика, по словам Пахачук, исходила от генпрокурора Луценко. Когда представители банка пришли к нему в 2017 году с просьбой о помощи, генпрокурор назвал Коломойского пострадавшим. Мол, нанял плохой топ-менеджмент и плохого аудитора.

Реальная работа правоохранителей началась только в 2019-м, когда Генпрокуратуру возглавил Руслан Рябошапка. Он пришел к выводу, что прокуроры пытались скорее оправдать бывших владельцев «Привата», а не установить истину. После совещания с директором НАБУ Артемом Сытником и прокурорами Специализированной антикоррупционной прокуратуры Рябошапка решил сосредоточить все дела по «Привату» в НАБУ.

Рябошапка полагает, что это решение стало одной из главных причин его отставки в марте 2020 года, но ни о чем не жалеет. Он уверен, что НАБУ доведет дела «Привата» до суда. При условии, что другие правоохранительные органы не будут вмешиваться, затягивая подписание подозрений или проведение экспертиз.

Расследование злоупотреблений в частных структурах – не компетенция НАБУ, признавал Сытник, выступая в Clubhouse 31 марта 2021 года. Когда Рябошапка стал генпрокурором, говорит он, западные партнеры говорили, что надо что-то делать с обанкротившимися банками, в первую очередь с «Приватом». Но все правоохранительные органы были ангажированы. Бюро взялось за это дело, поскольку в деле «Привата» есть эпизоды с возможным участием служащих НБУ.

Первые подозрения по делу «Привата» были вручены через четыре года после национализации. В феврале 2021 года их получили бывший глава правления Александр Дубилет (заочно), его первый зам Владимир Яценко, зампред Людмила Шмальченко и руководитель департамента поддержки межбанковских операций Надежда Конопкина.

Яценко подозревают в причастности к выводу денег через подконтрольную страховую компанию. В декабре 2015-го компания заключила депозитный договор, а год спустя, перед самой национализацией, – дополнительное соглашение, согласно которому получила разовое вознаграждение в размере 136 млн грн.

Эпизод с участием Дубилета, Шмальченко и Конопкиной более сложный. Как явствует из описания дела в реестре судебных решений, накануне национализации, в выходные 17-го и 18 декабря 2016 года, из банка «ушло» $315 млн, или 8 млрд грн. По словам Гонтаревой, пропажу денег обнаружил еще Шлапак, который заявил об этом в полицию.

Экс-владельцам банка пока не предъявлено никаких обвинений. Но тучи сгущаются. В мае 2020-го Коломойский стал фигурантом расследования американского Минюста по подозрению в отмывании денег с помощью сделок с недвижимостью. В январе 2021-го США ввели санкции против близких к нему депутата Александра Дубинского и экс-прокурора Константина Кулика, а в марте – против самого Коломойского. Ему и его близким отныне запрещен въезд в США.

По оценке Forbes, Коломойский и Боголюбов владеют активами на $3,5 млрд. Оплатить выставленный «Приватом» счет на $10 млрд им просто нечем. Победа в споре с государством позволит забыть об этих претензиях. 

В 2019-м Коломойский говорил, что не прочь получить компенсацию в размере уставного капитала банка на момент национализации. Это почти $2 млрд по тогдашнему курсу. После принятия «антиколомойского» закона бывшим владельцам «Привата» об этом желании придется забыть. На момент национализации аудитор оценивал капитал «Привата» как отрицательный. «Мирное урегулирование – тоже компенсация, – говорит Данилюк. – Простить $5,5 млрд, заплаченных налогоплательщиками, – это все равно, что заплатить». 

Вместо эпилога

Решение национализировать ПриватБанк было рискованным, но правильным, говорит Данилюк. Избежать банкротства удалось, эффективно управлять банком – тоже. В начале правления Зеленского у Коломойского был шанс отыграть все обратно, но сегодня, по мнению Данилюка, это уже невозможно. Привлечение владельцев «Привата» к ответственности не было задачей национализации, но доведение банка до банкротства не должно сойти с рук его собственникам, убежден экс-министр финансов.

Нынешний министр Сергей Марченко верит, что ПриватБанк можно успешно приватизировать. Дедлайн, по версии Минфина, – 2025 год. Чтобы потенциальный покупатель не опасался исков со стороны прежних владельцев, Марченко предлагает разделить банк на две части. «Хороший» банк будет искать инвестора, «плохой» – ждать «комплексного решения» с бывшими собственниками.

«Почему бы его не продать сейчас? – недоумевает эксперт Case Ukraine Евгений Дубогрыз. – Есть готовый банк, который работает и приносит операционную прибыль». Аналитик группы ICU Михаил Демкив оценивает хорошую часть «Привата» в $3–4 млрд. Огромный портфель неработающих кредитов Дубогрыз, придерживающийся такой же оценки, называет бонусом: под него созданы 100-процентные резервы, и каждая полученная гривня станет неожиданной прибылью. 

Согласился бы Крумханзл еще раз пройти через испытание «Приватом»? «Если кто-то предложит мне подобную работу – я соглашусь, – отвечает он. – Даже если это снова будет Украина». 

Гонтарева преподает в Лондонской школе экономики. В 2020 году она написала книгу о трансформации украинской банковской системы, посвятив «Привату» целую главу. Ежедневно читает новости из Украины, но возвращаться не планирует. В сентябре 2019-го неизвестные сожгли ее дом под Киевом, взорвали машину сына, сотрудники Государственного бюро расследований выломали дверь в ее столичной квартире. Виновные не найдены. 

Оглядываясь назад, Гонтарева говорит, что решение о национализации надо было принимать раньше. Но кто мог знать, что владельцы ПриватБанка не станут его спасать, даже подписав письмо с соответствующими гарантиями? Правила были одинаковые для всех, говорит экс-глава НБУ. Ринат Ахметов и Виктор Пинчук повысили капитал и улучшили качество активов в своих банках. Это позволило Пинчуку успешно продать свой банк, а Ахметову – вывести свой в ряды лидеров рынка. Банки, которые не стали играть по новым правилам, обанкротились. 

«В 2014 году я ступила на тропу войны, – говорит Гонтарева. – Я профессионал, у меня не было другого выбора».

Материалы по теме

Категория

Компании

Дата

15 сентября 2020

Николай Лагун — автор самого большого банкротства в украинском банковском секторе. Кто оплатит счета

Категория

Компании

Дата

15 сентября 2020

Как создать и потерять большой бизнес, связавшись с чиновниками и политиками. Инструкция от застройщика Максима Микитася

Категория

Компании

Дата

03 декабря 2020

Смерть пионера. Большая история падения «Аркады»