Битва за Киев: малоизвестные подробности о том, как украинцы отстояли столицу – WP

Град осколков прошил палатку, в которой спали украинские пограничники у пункта пропуска на границе с Беларусью. Виктор Деревянко проснулся от жгучей боли, тело горело. Пробив руку и живот, кусок металла застрял в мышечной ткани у сердца.

«Я не мог сориентироваться, – вспоминает Деревянко, заместитель командира подразделения. – Только после третьего взрыва скатился с кровати и попытаться найти какое-то укрытие. Взрывы продолжались».

Было 4:15 утра 24 февраля.

За несколько часов до этого Деревянко и другие украинские бойцы отпускали язвительные шутки по поводу очередного предупреждения Байдена о российском вторжении. Теперь они стали первой мишенью русских.

Спустя минуты российские ракеты обрушились на украинские системы ПВО, радары, склады боеприпасов, аэродромы и казармы.

Почти одновременно министра МВД Украины Дениса Монастырского разбудил звонок. Руководитель пограничной службы сообщил ему, что пограничники вступили в бой с русскими в трех северо-восточных областях страны. Монастырский сбросил вызов и набрал Зеленского.

«Началось», – сказал Монастырский президенту. «Что именно?», – спросил Зеленский. «Судя по одновременным атакам с разных направлений, то самое», – сказал Монастырский, уточнив, что, похоже, началось полномасштабное вторжение по направлению на Киев.

«В первые минуты РФ нанесла страшные удары по нашей противовоздушной обороне, по нашим военным в целом. … Там были 20-метровые воронки. Таких никто никогда в жизни не видел», – вспоминал позже Монастырский.

Все думали: «Как далеко продвинется этот стальной кулак?», – рассказывает Монастырский. Ели бы русские захватили украинское руководство или заставили его в панике бежать, оборона страны быстро бы рассыпалась. Москва установила бы в Киеве марионеточный режим.

Таков был план Кремля.

Но все пошло не по плану: вместо быстрой победы – крупнейший внешнеполитический провал Путина за 22 года его правления. Архитектура безопасности Европы мгновенно изменилась, Россия попала в самую жесткую изоляцию со времен холодной войны. Российские атаки на украинскую столицу закончились унизительным отступлением и обнажили системные проблемы в российской армии, на возрождение которой Путин потратил миллиарды.

Этот рассказ о том, как украинские войска отстояли столицу, основан на интервью с более чем 100 людьми – от Зеленского и его советников до украинских военачальников, добровольцев, а также американских и европейских политиков и военных.

Украинцам не хватало оружия, боеприпасов и средств связи. Но у них была воля к борьбе. Это касалось не только военных, но и гражданских, и, что самое важное, президента.

Первые минуты вторжения

Когда началась война, Путин находился в Москве. Сидя за столом в черном костюме и бордовом галстуке перед телекамерами, он объявить о начале «специальной военной операцией» по «демилитаризации и денацификации» Украины. Когда он закончил, по Киеву прокатился рокот. Первая леди Украины Елена Зеленская рассказывает, что проснулась и не обнаружила мужа в постели. Она встала и увидела его уже одетым в темно-серый костюм и белую рубашку без галстука.

«Что происходит?», – спросила она. «Началось», – ответил Зеленский.

Зеленский собрал высшее руководство. Участники встречи решили, что часть кабинета министров, в том числе ответственных за полицию и армию, останется в Киеве. Остальные переедут на запад Украины.

Собравшиеся удивленно смотрели на картинку с камер наблюдения на границе: сотни российских танков и другой бронетехники въезжают в Украину колоннами, как во времена Второй мировой. Из Беларуси на севере. Из России на востоке. Из Крыма на юге. «Вся карта была красной и требовала ответных действий», – вспоминает Монастырский.

Россияне вошли в зону отчуждения вокруг Чернобыльской атомной станции. Позже там обнаружили доказательства того, что они рыли траншеи в радиоактивном грунте и ели оленей, которых подстрелили в зараженном лесу.

Когда в Киеве наступило утро, Зеленский начал звонить западным лидерам. Он обратился к Байдену, Джонсону и другим политикам с просьбой о помощи. Через несколько часов Зеленский записал видеообращение к украинскому народу. Миллионы людей считали штурм Киева невозможным, а теперь просыпались от взрывов и в ужасе бежали к своим машинам.

В правительственном квартале в центре Киева руководитель офиса президента Андрей Ермак посмотрел на экран телефона. Звонили из Кремля. Ермак, по его словам, сначала не мог заставить себя ответить на вызов. Телефон продолжал звонить. Ермак ответил. Он услышал голос заместителя главы администрации Кремля Дмитрия Козака, который родился в Украине, но уже давно входил в ближний круг Путина. Козак сказал, что украинцам пора сдаваться. Ермак выругался в трубку и сбросил звонок.

План обороны Киева

Начитанный и вдумчивый, генерал-полковник Александр Сырский относится к тому типу военных, которые рассматривают все сценарии, даже маловероятные.

В то, что главной целью Путина станет Киев, не верило большинство представителей украинской элиты. Уличные бои в украинской столице поставили бы в тупик любую армию. «Мы – военные. Верил я или нет, неважно. Я делал то, что должен был делать», – говорит Сырский. Он, как и некоторые другие украинские военные, впервые подробно рассказывает о битве за Киев.

Учитывая сосредоточение российских войск вдоль границ Украины, Сырский определил, что если русские пойдут на Киев, то будут продвигаться колоннами вдоль двух или трех основных автомагистралей. Кремлевский план вторжения предполагал, что город будут защищать малочисленные украинские силы, дезориентированные политическим хаосом из-за бегства Зеленского и его министров.

Для защиты города Сырский организовал два кольца обороны – одно в пригородах, другое – внутри столицы. Он хотел, чтобы внешнее кольцо находилось как можно дальше от внутреннего, чтобы защитить центр города от обстрелов и сдержать русских на подступах к Киеву.

Сырский разделил город и окрестности на сектора. Каждым руководил генерал, которому подчинялись все военные подразделения и органы безопасности. Тактические решения должны были принимать офицеры на местах, не советуясь со штабом.

Примерно за неделю до вторжения украинские военные переместили командные пункты в поля на вероятных направлениях российского наступления. Сырский также отдал приказ перебросить авиацию на запасные аэродромы, поскольку основные авиабазы были приоритетными целями для врага.

Для обороны столицы была выделена только 72-я механизированная бригада. Ее сил было явно недостаточно для такого большого города. Тогда Сырский приказал всем учебным центрам сформировать батальоны, а артиллерию, обычно используемую для обучения, перебросить ближе к Киеву.

Некоторые орудия доставили из учебного центра в Дивичках к юго-востоку от Киева. Там базировались советские тяжелые самоходные артиллерийские установки 2С7 «Пион», которые Украина вернула на вооружение. Их 203-мм гаубицы стреляют снарядами весом более 100 кг на расстояние 30 км.

Сырский приказал артиллеристам занять оборону за пределами города, на северо-востоке и северо-западе, в вероятных районах наступления русских. Этот шаг, по словам мэра Киева Виталия Кличко, оказался решающим: в первые же часы войны Россия нанесла удар по базам, где размещалась артиллерия. «Руководство страны говорило, что войны не будет, но военные все понимали», – говорит Кличко.

Военные готовились

Украинцы держали свои приготовления в тайне. Высокопоставленный представитель оборонного ведомства США заявил, что Вашингтон больше знал о планах России по вторжению, чем о планах Украины по обороне. Отсюда – сомнения в том, как поведет себя Киев. Украинские военные опасались делиться планами, поскольку политическое руководство страны преуменьшало риск войны, говорит чиновник на условиях анонимности.

Министр обороны Украины Алексей Резников признает, что не верили в возможность масштабного нападения. Европейские чиновники уверяли его, что в отличие от США и Великобритании не видят такой угрозы. По оценкам украинской разведки, у России не было достаточно сил на границе, чтобы захватить или оккупировать город размером с Киев.

22 февраля Резников разговаривал по телефону с коллегой из Беларуси Виктором Хрениным. Тот дал слово офицера, что российские войска с белорусской территории не вторгнутся. «Он оказался лжецом», – говорит Резников.

Два дня спустя, уже после вторжения, они снова поговорили. На другом конце линии Резников слышал нервный голос с нотками неловкости. Белорусский министр сказал, что передает сообщение от Шойгу, вспоминает Резников: если Украина подпишет акт о капитуляции, то вторжение прекратится. Резников сказал: «Я готов принять капитуляцию российской стороны».

Десант на Гостомель

Российские вертолеты пронеслись низко над Днепром в сторону Киевского моря и взяли курс на Гостомель. Входившие в группу ударные Ка-52 «Аллигатор» открыли огонь по аэропорту Антонова. О планах по его захвату директор ЦРУ Уильям Дж. Бернс предупреждал украинцев во время визита в Киев 12 января.

Виталий Руденко, командир подразделения национальной гвардии, расположенного сразу за воротами аэропорта, недоуменно посмотрел вверх. «До последнего момента я не верил. Может, не хотел верить», – говорит он.

Вначале ситуация в Гостомеле складывалась неудачно. Некоторые из средств ПВО вокруг аэропорта подверглись ударам еще до того, как Россия направила туда десант. По словам Сырского, их позиции раскрыл работник аэродрома, чьего сына завербовала российская разведка.

Самые боеспособные нацгвардейцы несколькими неделями раньше были переброшены в Луганскую область. В результате в аэропорту и на базе нацгвардии осталось около 300 солдат, в том числе срочников. Многие никогда не участвовали в боях.

Вертолеты кружили над аэропортом, как стая стервятников, на фоне неба, почерневшего от ракетных ударов. «Они били по всему, до чего могли достать. По военным и гражданским, по всему, что двигалось. Им было все равно», – говорит командир взвода нацгвардии с позывным Малыш.

Когда первые вертолеты достигли взлетно-посадочной полосы, нацгвардеец Сергей Фалатюк, 25, выпустил ракету из ПТРК «Игла» советского производства. Ракета прошла мимо. Фалатюк снова выстрелил. Вторая ракета попала в вертолет. Эта маленькая победа подняла боевой дух призывников из подразделения Малыша.

За день до вторжения несколько украинских систем ПВО сменили позиции, поэтому остались незамеченными для русских. Через несколько минут они открыли огонь, говорит Сырский. Российским пилотам пришлось нелегко под шквалом ракет «земля-воздух» и зенитной артиллерии, особенно когда прямым попаданием был сбит один из их командиров.

«Они стреляли со всех сторон. В первой же атаке мы потеряли ведущего группы, – рассказал капитан Иван Болдырев, один из пилотов Ка-52, российскому государственному телеканалу «Звезда». Вертолет Болдырева был подбит и совершил аварийную посадку.

Российские войска высадились из транспортных вертолетов и направились в лесок неподалеку и в комплекс зданий аэропорта. Украинских солдат постоянно обстреливали. Оказавшись в меньшинстве и столкнувшись с элитными российскими подразделениями, имеющими гораздо больший опыт, у бойцов национальной гвардии начал заканчиваться боекомплект. «Я дал команду отступать», – говорит Руденко.

Отход был хаотичным. Руденко приказал подразделениям ПВО и разведчикам уходить, перепрыгивая через забор. Гвардейцы, находившиеся близко к машинам, запрыгнули в них и помчались прочь. Другие ушли пешком. Некоторые попали в плен.

Однако после отступления украинские войска открыли огонь по аэропорту из тяжелой артиллерии, которую разместили за аэропортом. Удары разрушили взлетно-посадочную полосу и сделали невозможной высадку нового десанта. Кроме того, поздно вечером 24 февраля два украинских бомбардировщика Су-24 прошлись над аэропортом и сбросили бомбы на полосу, увеличив масштабы разрушений.

Но русские удерживали плацдарм.

Приказ отбить Гостомель

Генерал Валерий Залужный позвонил командиру 72-й механизированной бригады полковнику Александру Вдовиченко: «Надо отбить Гостомель». «При всем уважении, у нас не хватит сил», – ответил Вдовиченко. «Надо попытаться», — сказал Залужный.

Вместе с элитными украинскими подразделениями подразделения 72-й бригады несколько дней дрались под аэропортом, ведя артиллерийский обстрел и блокируя российские силы, пытавшиеся вырваться наружу. По словам украинских чиновников, Москва планировала доставить тяжелую технику и дополнительные войска на транспортных самолетах Ил-76, но не смогла сразу это сделать.

«То, что взяли аэропорт под контроль, с одной стороны, сыграло негативную роль, — говорит Сырский. – С другой стороны, артиллерийский огонь по взлетно-посадочной полосе и местам высадки значительно задержал десант и сорвал план захвата Киева. На это противник выделял максимум до трех суток».

Позже, по словам Вдовиченко, русские смогли доставить в Гостомель подкрепление по воздуху.

Через несколько дней российские силы дошли до Гостомеля, Бучи и Ирпеня. Но даже спустя неделю после высадки десанта на улицах Гостомеля шли бои. 40-километровая колонна, направлявшаяся в Гостомель из Беларуси, встала к северу от Киева, обнажив проблемы России со снабжением. К 7 марта русские заняли большую часть Гостомеля и использовали аэропорт как базу.

Залужный снова поговорил с командиром 72-й бригады и приказал ему любой ценой удерживать оборону на окраинах Гостомеля и не дать русским продвинуться ближе к столице.

Украинцы в течение нескольких дней блокировали продвижение российских войск по шоссе в сторону Киева. Русские пытались найти другой путь в город. Они надеялись на прорыв через лес в деревне Мощун на окраине столицы.

Убрать Зеленского

Через несколько часов после начала вторжения, глубоко под правительственным кварталом Киева, Зеленский находился в бункере, которым никто не пользовался с советских времен.

Секретарь СНБО Алексей Данилов изложил президенту ситуацию: «Все наши партнеры говорят, что у нас практически нулевые шансы на успех». «В первые дни большой поддержки не будет. Они будут смотреть, сможем ли мы защитить страну, — рассказал он. – Возможно, они не хотят, чтобы оружие попало в руки русских».

Данилов доложил, что русские разработали план убийства или захвата Зеленского и посоветовал убедиться, что все, кто находится рядом с оружием, ему преданы. Должен ли он эвакуироваться, добавил Данилов, решать самому Зеленскому.

Другие призывали Зеленского уехать. «Ваш офис – мишень, – предупреждала охрана – В него полетят ракеты, начнут нападать диверсанты». Даже бункер не гарантировал безопасности. Ходили разговоры, что русские хотят забаррикадировать выходы и пустить внутрь отравляющий газ.

В течение дня советник президента Алексей Арестович убедился, что украинские военные не смогут защитить столицу, и сказал об этом президенту. Люди, которые разбирались в военных вопросах, подошли к нему и сказали «мы не удержимся», – рассказывает Арестович.

Зеленский вспылил. «Чтобы это было в последний раз, – вспоминает Арестович его слова. – Я не хочу больше этого слышать».

Зеленский попросил Данилова больше не досаждать постоянными предупреждениями об угрозах его жизни, и спросил главу СНБО, есть ли у него еще что-нибудь более важное. «Послушайте, я живой человек. Как и любой другой, я не хочу умирать, — сказал Зеленский. – Но я точно знаю, что если я буду думать об этом, то я уже мертв».

В первые часы и дни он жил с постоянным чувством острого напряжения, его ладони потели, как в детстве перед экзаменами, рассказывает Зеленский. Министр обороны Резников вынужден был обратиться к терапевту из-за эмоционального и физического истощения.

Советы союзников

Американские и европейские чиновники призывали Зеленского уйти в отставку и предлагали помощь в выезде из столицы. Обеспечив собственную безопасность, рассуждали чиновники, Зеленский сможет предотвратить вакуум власти. Зеленский видел ситуацию прямо противоположным образом: если бы он бежал, то без боя уступил бы власть в Украине русским. Как бы чувствовали себя украинские военные на передовой, если бы президента не стало? Зеленский объяснял, что дело не в том, что он цепляется за власть. «Я уйду, когда вы скажете, если это остановит войну», – говорил он.

Зеленский подозревал, что некоторые из его иностранных собеседников просто хотели, чтобы конфликт побыстрее закончился и его администрация фактически капитулировала перед Россией. «Из всех, кто мне звонил, не было ни одного, кто верил бы, что мы выживем. Не потому, что они не верили в Украину, а из-за этой демонизации лидера России — его власти, его философии, того, как он рекламировал мощь российской армии. И поэтому они думал: украинцам осталось два-три дня, может быть, пять».

В одном из видеообращений к европейским лидерам Зеленский сказал: «Возможно, это последний раз, когда вы видите меня живым. Украинские матери смотрят, как их дети умирают за европейскими ценностями», – сказал он. Некоторые европейские чиновники плакали.

Ермак рассказал, что в последующие недели регулярно отправлял фотографии убитых украинских детей и разрушенных домов на мобильные телефоны чиновникам по всему миру, включая советника Белого дома по национальной безопасности Джейка Салливана, помощника госсекретаря по делам Европы и Евразии Карен Донфрид, и членов Конгресса.

«Это были жуткие фото, которые не давали мне спать по ночам, – говорит Ермак. – 90% людей, получивших их, перезвонили и стали помогать еще больше».

Украинцы всех возрастов, никогда не державшие в руках оружия, бросились вооружаться, когда власти приняли решение раздавать оружие и создать потенциальное сопротивление. Украинское военное руководство позже заявило, что это решение привело к инцидентам с дружественным огнем и помешало военным операциям.

Монастырский назвал этот шаг «важным сдерживающим фактором» как для русских, так и для потенциальных украинских предателей. Любой украинский мэр, который решил стать коллаборантом, поймет, что снаружи 20 вооруженных жителей, и что «он и его семья будут первыми», – считает Монастырский.

Битва за Мощун

До войны деревню Мощун населяли киевляне, наезжавшие туда на выходные, и местные, жившие в скромных домах. Когда 27 февраля командир роты 72-й механизированной бригады капитан Роман Коваленко, вошел в деревню с небольшой группой бойцов, дома горели, а жители бежали. Через несколько минут командир взвода, ехавший в машине впереди Коваленко, был убит. Русские разведчики вошли в Мощун. За несколько дней до начала войны в селе из защитников была только горстка бойцов теробороны. Сразу за Мощуном находилась столица.

Густые леса и река Ирпень отделяла Гостомель от Мощуна, и русские с трудом переправляли через нее людей и боевую технику, подвергаясь атакам небольших украинских подразделений и артиллерийским ударам по понтонным мостам.

Обстрелы и бои вдоль Ирпеня продолжались несколько дней. Утром 6 марта российские войска начали массово переправляться через реку. Коваленко и его солдаты вступили в ближний бой, бросая гранаты и ведя огонь из боевых машин пехоты.

«Продолжайте стрелять, без остановки!», – приказал Коваленко. Когда у его солдат закончились боеприпасы, он приказал отступать к центру села. Российские солдаты шли по пятам. Там Коваленко и его люди перегруппировались с прибывшим украинским спецназом, другими войсками и иностранными добровольцами. Некоторые были вооружены противотанковыми ракетами Javelin, поставленными США.

Российские «Грады», артиллерия, минометы, авиация, беспилотники и вертолеты обрушили огонь на их окопы. Российские РЭБ прервали связь и вывели из строя украинские беспилотники. Коваленко потерял связь с частью своей роты, которая осталась в деревне в нескольких километрах.

Украинцы продолжали сражаться, не давая русским прорваться через этот район. «Ты так выматываешься, что к ночи просто теряешь сознание, – вспоминает Коваленко. – Тебя уже не волнуют обстрелы, тебе просто нужно поспать час-другой».

Коваленко пытался связаться с артиллерией, чтобы подавить российский огонь хотя бы на несколько минут. В то время бои по всему киевскому фронту стали настолько интенсивными, что, по словам высокопоставленных украинских чиновников, через несколько дней украинские войска вокруг столицы рисковали остаться без 152-миллиметровых артиллерийских боеприпасов.

США вооружили Украину «Стингерами» и «Джавелинами» – оружием, которое могли использовать партизаны. По словам высокопоставленного представителя американского оборонного ведомства, Вашингтон считал, что русские быстро одолеют украинцев. Боеприпасы для артиллерии были в дефиците, что вынудило США и их союзников срочно пополнять запасы Киева.

11 марта русские ворвались в Мощун со всех сторон.

«Много наших получили контузии и осколочные ранений. Все, что было у русских — авиация, артиллерия, «Грады» — все это стреляло по нашим окопам, чтобы выбить нас». Украинцы ввели в деревню танки и опытных бойцов. Коваленко отправили в госпиталь с травмой головы после взрыва. Слезы текли по его лицу, когда он звонил брату по дороге в Киев. «Мы их сдержали», — говорил он.

Последний рубеж обороны

К тому времени русские столкнулись с ожесточенным сопротивлением украинских войск и ополченцев территориальной обороны в соседнем Ирпене и к западу от столицы. Не сумев сломить там украинскую оборону, русские решили сосредоточиться на продвижении к Киеву через Мощун.

Просматривая записи с беспилотников и тепловизоров, Сырский видел на другом берегу Ирпеня боевые порядки российской техники. Оборна Мощуна была на грани прорыва.

«Это был, наверное, самый критический момент. Я подумал: ну что, неужели это все? – вспоминает Сырский. – Взятие Мощуна означало прорыв в Киев».

Помогла река Ирпень. В советское время на ней построили сложную систему шлюзов и плотину, чтобы сделать прилегающие земли пригодными для земледелия. В начале войны украинцы взорвали часть плотины артиллерийским огнем. Подразделения разведки Украины пробрались за линию фронта и установили взрывчатку на других участках плотины.

Местный аграрий, которого чиновники стали называть «Водолазом», рассказал, что направленный взрыв на одном еще больше поднимет уровень воды вокруг Мощуна.

Украинцы взорвали дамбу. «Вода заливала русских. Позже мы нашли место, где российским морским пехотинцам пришлось сбросить с себя бронежилеты и плыть, чтобы остаться в живых», — рассказывает Сырский.

Но примерно на третьей неделе марта русские высадили десантников на украинской стороне реки возле Мощуна. Комбриг 72-й бригады Вдовиченко сообщил Залужному, что украинским силам, возможно, придется отступить. «Мы будем искать силы и средства», – ответил Залужный.

Вдовиченко изменил тактику. Он начал проводить ротации каждые три дня и ввел в бой новый батальон. «Из-за плотности обстрелов и холода оставаться дольше было невозможно», — рассказал он. Его войска блокировали Мощун с двух сторон и начали обстреливать из тяжелой артиллерии места, где русские переправлялись или сосредотачивались. Украинцы оттеснили русских за реку, наступление врага начало захлебываться.

Бои под Черниговом

Пока его товарищи пытались остановить русских к западу от Киева, полковник Леонид Хода, командир 1-й танковой бригады готовился к обороне к северо-востоку от столицы. Еще до того как утром 24 февраля первая российская ракета попала в пункт дислокации бригады, Хода подготовился к худшему. Он перевез боеприпасы, топливо и продовольствие в замаскированные безопасные места и рассредоточил людей в поле. Хода обсуждал со своими помощниками, как сформировать подполье и готовился к последнему прощанию с женой.

Российские войска численностью около 30 000 человек шли с трех направлений в сторону Чернигова. Они хотели быстро взять город с населением 280 000 человек и за три дня продвинуться на юг вдоль восточного берега Днепра до Киева. Вместе с силами, высадившимися в Гостомеле и к западу от столицы они должны были взять Киев в клещи.

Между русскими и восточным флангом столицы стоял Хода со своей бригадой в 2000 человек.

«Психологически трудно, когда слышишь, что идет колонна из 10 танков. Затем 30 бронемашин. За ними еще 12 машин, – вспоминает Хода. Они шли волнами».

Хода поехал на север в Чернигов, чтобы создать передовой командный пункт. Ожидая у шоссе к северу от города, его бойцы устроили засаду и уничтожили первую российскую колонну. Русские даже не успели среагировать. Точно так же была уничтожена вторая колонна.

Наступающие силы остановились, что дало украинцам время для возведения оборонительных сооружений и сосредоточения собственных войск.

Циркулярная пила для агрессора

То, что произошло в течение следующих пяти недель, сыграло важнейшую роль в срыве русского «блицкрига». Украинцы загоняли массы российских войск на труднопроходимые участки – размытые грунтовые дороги, оттаявшие поля или болота. Их транспорт застревал или расходовал больше топлива. Техника, ехавшая по асфальту, расстреливалась украинскими мобильными группами. Мосты и переправы минировались и блокировались.

Эта стратегия вызвала восхищение в Пентагоне. «В наступление шли около 30 батальонных тактических групп. Их остановила одна украинская бригада. Не знаю, кто командир, но он их остановил, – позже сказал председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк А. Милли. – Они не могли сойти с дороги. Этот парень перемалывал их как циркулярная пила».

Как и к западу от Киева, русские полностью заглушили украинские коммуникационные и спутниковые сети, оставив Ходу и других без связи с передовой. Украинские командиры перемещались ближе к позициям своих войск, чтобы общаться и отдавать приказы.

Хода отметил, что его войска также опирались на местное население. «Нам пришлось работать через информаторов. Я не собираюсь выкладывать все карты на стол, но мы знали с 95-процентной точностью».

Сначала российские ВВС доминировали в небе над Черниговом. Только в середине марта бригада Ходы получила от США и европейских союзников переносные ЗРК «Мистраль» и «Стингер», что, по его словам, позволило им сбивать российские самолеты.

Благодаря численному превосходству русские к тому времени прорвались к югу от Чернигова и почти окружили город. В бой вступила 58-я механизированная бригада Украины, которая выдвинулась ниже города на помощь 1-й танковой бригаде.

Разгром под Лукашовкой

Кульминацией стали бои за Лукашовку. Русские собрали батальонную тактическую группу численностью около 750 человек и складировали боеприпасы у старой церкви, сказал Хода. Российская бронетехника наводнила деревню: семь танков, 19 боевых машин пехоты, 12 или 13 бронетранспортеров, а также грузовики.

Если бы украинцы не отбили Лукашовку, они рисковали потерять свою последнюю «дорогу жизни» из Чернигова. Но решение русских сосредоточить войска было ошибкой. От сел, удерживаемых украинцами, Лукашовку отделяли открытые поля и сплетение крошечных ручьев, в результате чего русские оказались незащищенными.

Небольшие группы украинцев вышли к деревне и уничтожили один-два танка, одну боевую машину пехоты, несколько человек личного состава. Остальное сделала артиллерия. Большая часть российской техники была сожжена.

В тот момент, сказал Хода, он понял, что русские потерпят поражение. Они потеряли слишком много людей и техники, и у них уже не было достаточно сил для наступления на Чернигов. Их снабжение страдало от контратак и больших расстояний.

Удар в обход с востока

К тому времени русские уже дошли до восточной окраины Киева другим путем. Это было дерзко – и глупо.

К середине марта, когда ее войска увязли по обе стороны Киева, Россия попробовала новый ход. Она пошла в танковый прорыв от российской границы на запад через центр Украины. Когда плотная колонна подошла к городской черте Киева, украинцы устроили засаду и нанесли артиллерийский удар.

Девятнадцать танков сгорели сразу, 48 отступили, сообщил позже командир батальона 72-й бригады. На кадрах с украинского беспилотника, видно, как два десятка российских танков пытаются развернуться в грязи, остальная колонна отступает. В опубликованном перехвате российский солдат рассказывает о многочисленных потерях и убитом командира полка.

После танковой катастрофы русские так и не смогли перегруппироваться и не начали масштабное наступление на столицу с востока. Через несколько дней украинские командиры, следившие за российским радиообменом, начали слышать изменения в тоне врага. То, что раньше было энтузиазмом, превратилось в панику и разочарование. Киев держался, российские потери росли.

В конце марта Россия объявила, что ее войска будут переброшены на восток Украины. Через несколько дней они начали отступать.

«В один прекрасный день они вдруг собрались и ушли», – говорит один из защитников Мощуна капитан Коваленко.

После отхода оккупантов

4 апреля Зеленский отправился в Бучу, где украинцы обнаружили 458 тел. Более 400 из них были расстреляны, со следами пыток или ударов дубинками.

На улицах лежали трупы. Здания были сожжены. Чиновники показывали ему тела людей, подвергшихся ужасным издевательствам.

По словам Зеленского, до Бучи он был настолько поглощен попытками получить больше оружия, утверждением решений на поле боя и переговорами с иностранными лидерами, что не было времени задуматься о том, что было потеряно в результате обороны Киева.

«Наступает момент осознания того, что происходит, – говорит Зеленский. – Того, что они сделали, той необратимости, понимание того, что вернуться назад невозможно».

Материалы по теме

Категория

Война

Дата

21 августа 2022

Не сумели прочитать Украину. Как ФСБ провалила российское вторжение – расследование The Washington Post

Категория

Война

Дата

11 августа 2022

«Они просто пытаются уничтожить нашу экономику». Сколько Россия украла у Украины природных ресурсов. Исследование WP