«На 10 охваченных войной регионов приходится 50% ВВП Украины». Министр финансов Сергей Марченко об экономических последствиях войны. Интервью

Интервью отредактировано и сокращено для ясности.

Засыпая 23 февраля, вы ожидали, что завтра будет война? 

Нервозность присутствовала, но я не верил до конца, что это возможно. Я попросил водителя заехать пораньше, чтобы поплавать в бассейне перед работой. Даже рюкзак с вещами положил в машину. 

Как для вас началась война? 

Около четырех утра меня вызвали к президенту. Я уже видел фотографии, как враг прорывает границу. Все пункты пропуска были под обстрелом. 

Я не сразу переключился. Надел костюм и белую рубашку, взял с собой галстук. 

В командном пункте успокаивало отсутствие суеты и хаоса, все были заняты делом. Президент сказал, что цель атаки – ликвидация высшего руководства страны, чтобы погрузить Украину в хаос, уничтожить легитимность и преемственность власти. Поэтому на первом этапе ключевым вопросом было физическое сохранение легитимных носителей власти. 

Как член РНБО я проголосовал за введение военного положения и поехал в Министерство финансов. Часть коллектива и руководства уже собрались, я сказал, что сейчас ключевая задача – за армией, не нужно паниковать. 

Пошаговые инструкции на случай мобилизации были не соизмеримы с реальностью. Пришлось думать, как не скатиться в «бункеризацию» – парадигму военного времени, оставшуюся от СССР. В современном мире очень важно было сохранить голос, показать, что мы функциональны, а для этого требовалось бесконечно много коммуницировать с внешним миром.

Пришлось импровизировать… 

Мы должны были выполнять решения главнокомандующего: обеспечить функционирование министерства и Кабмина. Ключевой проблемой была безопасность работы органов власти, и не только физическая. Требовалось обеспечить возможность коммуникации, принятия легитимных решений и так далее. 

В первую очередь необходимо было обеспечить выплату пенсий, зарплат, денежного довольствия военных. И сделать все это быстро.

Какие были чувства, когда вторжение началось? Страх, злость, еще что-то?

Главная эмоция – тревога. Было не понятно, что произойдет в ближайшем будущем. Что делать мне как министру, было ясно, самое непростое было – обеспечить безопасность семьи.

Минфин покинул Киев в первый же день? 

Без комментариев.

А когда первый день войны для вас закончился? 

Дня три я практически не спал. Это был один нескончаемый день. Я постоянно был на телефоне. 

Человек – существо адаптивное, но я до сих пор не могу привыкнуть. Просыпаюсь с ощущением дня сурка. Но нужно делать свою работу несмотря ни на что. От нашей функциональности зависят жизни людей – нам это постоянно говорит премьер, мотивируя действовать быстрее и активнее. 

Когда вам стало понятно, что Украина выдержала первый удар? 

Когда завязла наступательная операция в направлении Гостомель–Ирпень–Буча. У оккупантов не получилось быстрого развертывания и прорыва на том направлении, и они попытались пойти в обход через Макаров. Плюс поразительная стойкость Харькова, Сум, Чернигова. 

Какими достижениями Минфина за первые две недели войны вы гордитесь?

Во-первых, мы обеспечили функционирование казначейства – уплату налогов, социальных платежей, обеспечение армии, всю нормативку и техническое сопровождение. 

Что поменялось по сравнению с довоенным временем? 

Решения, которые казались невозможными за день до вторжения, теперь принимаются с колес. Люди настолько мобилизовались, что делают невозможное.

Было принято решение о повышении денежного обеспечения военнослужащих, которые ведут боевые действия, до 100 000 грн в месяц. Министру финансов, Кабмину военного времени теперь не нужно просить у Верховной Рады право на перераспределение ресурсов. Мы можем через резервный фонд обеспечить аккумуляцию любых ресурсов и перенаправлять их на любые нужды государства. 

Второй блок – это «международка». Такого количества переговоров, как сейчас, в мирное время трудно было себе представить. Только сегодня у меня был звонок министра финансов Нидерландов, вчера говорил с МВФ, перед этим был Мировой банк и встреча с министрами финансов G7. Уровень взаимодействия немыслимый в мирное время. Они готовы слушать, слышать и вовлекаться.

Во сколько обойдется Украине решение о выплате 100 000 грн в месяц участникам боевых действий? 

Я не озвучиваю наши оценки даже международным партнерам, которые хотят об этом поговорить.

На сколько сократится украинская экономика в этом году? 

Негативные последствия войны будут колоссальными. На долю 10 областей, где идут боевые действия, приходится половина ВВП. Самый важный участок – Харьков, Киев и Мариуполь, которые вносили очень существенный вклад в ВВП. Многие логистические цепочки полностью разорваны, многие предприятия уничтожены физически, некоторые – не могут работать в режиме войны, много работников просто уехали. Министерство экономики посчитало, что потери составят от трети до половины ВВП. По другой оценке, речь идет о $500 млрд. Точно можно будет посчитать только после войны. 

У нас огромные бюджетные издержки при резко снизившихся доходах. На таможне мы собираем от силы 15% поступлений мирного времени. Несмотря на то что Одесса не оккупирована, одесская таможня не функционирует. А она приносила до 20% поступлений. Киевская таможня тоже остановилась, функционирует только западное направление. Традиционные грузы не едут, к тому же Кабмин принял решения по гуманитарке и продовольствию, что тоже ведет к снижению доходов бюджета. 

По другим доходам не все однозначно. В первые же дни Национальный банк перечислил часть доходов, госбанки заплатили дивиденды, многие предприятия заплатили налоги наперед. Все это позволило возмещать НДС, осуществлять социальные выплаты и обслуживать долг. 

Горячие головы предлагали провести реструктуризацию, списать долги, но мы это категорично отмели. Логика простая: если ты хочешь принимать новые займы, будь добр аккуратно обслуживать старые. Тем более что в этом году у нас нет особых проблем с обслуживанием и погашением долга. Наибольшие выплаты в сентябре – $900 млн, в остальные месяцы – в пределах $100–150 млн.

Минфин не планирует в этом году ставить вопрос про реструктуризацию долга? 

Учитывая, что мы активно работаем с международными партнерами (принято решение МВФ по RFI, Мировой банк нам дает $700 млн, а ЕС – €1,2 млрд), проблема долга для нас не приоритетна. 

Как вы оцениваете потребность во внешнем финансировании? 

Все зависит от того, насколько затяжной характер примет война. Если все закончится в марте, то уже в апреле можно будет начинать восстановительные мероприятия. Если затянется дольше… Каждый день существенно бьет по экономике, и задача номер один – восстановить границы и вернуть мир на территории, где идет война.

Какие обязательства по финансированию Украины уже взяли на себя наши союзники?

Мы имеем кредитных коммитентов на сумму около €6 млрд. В эту сумму входят гранты на сумму более €300 млн. Мы также ожидаем помощи от правительства США. Еще до войны был разговор о гарантиях на $1 млрд, я слышал публичные заявления о пакете помощи на $10–12 млрд, но пока не понятно, в каком формате она будет оказана. 

Предпочитаю говорить про средства, которые уже поступили на счета либо по которым подписаны соглашения. Первое, что мы получили после начала войны, был грант от Италии на €110 млн.

Один инвестбанкир сказал мне, что на Западе большой спрос на гуманитарные бонды в поддержку Украины. Мол, можно привлечь до $5 млрд под 5% годовых. Будет ли Минфин инициировать что-либо подобное? 

Мы выпускаем так называемые бонды военного времени. На первом аукционе привлекли 8 млрд грн, на втором – 7 млрд грн. Их могут покупать иностранные инвесторы. 

Учитывая наше положение, без гарантий правительств других стран выходить на открытый рынок не представляется возможным. Очень показателен пример США, которые гарантировали такие бонды в 2014–2016 годах. 

Мировой банк привлекает средства для Украины под гарантии других стран. Ведем разговор с МВФ об аллокации в пользу Украины части SDR, выпущенных в прошлом году для развитых стран. Нам очень помогает канадский министр финансов Христя Фриланд. 

Правительство объявило о поддержке украинского бизнеса – в основном путем отсрочек по уплате налогов. Будут приниматься еще какие-то меры? 

Ключевая задача правительства – продовольственная и топливно-энергетическая безопасность. Не готов говорить о каких-то дополнительных мерах поддержки, потому что нужно понять баланс бюджета военного времени. Пока он тяжелый. 

Бизнесмены и волонтеры жалуются на неповоротливость таможни – много волокиты, много бумаг…

Мы сделали упрощения и по гуманитарке, и по продовольственным грузам. Те, кто завозит продовольствие, могут не платить НДС и таможенные пошлины, у них отсрочка. 

Есть, как всегда, нюансы. Нужно правильно прописать инструкции, чтобы никто не трактовал принятые решения по-своему. Нельзя рассчитывать на добропорядочность контрабандистов. К сожалению, для непорядочных людей война – это возможность нажиться.

Можете привести примеры? 

Брендовые товары, дорогой алкоголь завозились под видом гуманитарки. 

Как будет решаться проблема компенсаций – людям, которые потеряли имущество, и компаниям, которые потеряли активы?

На данном этапе нужно сфокусироваться на фиксации фактов. Этим сейчас занимается Министерство цифровой трансформации, которое создает условия, при которых граждане смогут заявить о потере имущества. 

За счет чего будут выплачиваться компенсации? Репарации, российские активы, замороженные на Западе?

В том числе. Но я бы подождал окончания войны, когда можно будет переходить от виртуальных планов к реализации. 

Всего будет открыто шесть счетов. Первый и основной – это Фонд поддержки армии, на котором по состоянию на 9 марта было 11 млрд грн. Гуманитарный Фонд привлек 140 млн грн. Еще будут Фонд восстановления жилья и инфраструктуры, Фонды поддержки бизнеса, макрофинансовой стабильности, обслуживания и погашения долга. 

Нынешние проблемы понятны: военная экономика, разруха, гибнут люди. Какими будут основные проблемы госфинансов после победы? 

Основной задачей будет восстановление работы бизнеса, инфраструктуры, рабочих мест. Нужно будет вернуть домой миллионы вынужденных переселенцев. 

После победы у нас будут все условия для скачка в развитии. За две недели наше самосознание выросло больше, чем за предыдущие 30 лет. Люди, которые воюют, которые жертвуют собой за Украину, – это будущее страны, будущее экономики.

Мы 30 лет гордились какими-то элементами советского наследия, а это были гири, которые не давали нам двигаться. Сейчас хорошее время осознать, что перед нами чистое поле – мы можем развивать то, что хотим, а не то, что унаследовали. 

Мы преодолели синдром второсортности. Никто не ожидал, что мы выстоим в этой войне. Это, по сути, война за независимость. Отечественная война. Из таких войн страны выходят совсем другими. И победа станет базисом для развития.

Мы смогли через кровь убрать наши традиционные внутренние барьеры. У нас больше нет барьеров. Нет ничего невозможного, нет целей, которые мы не могли бы как страна перед собой поставить – будь-то вступление в ЕС или региональное лидерство. 

Какой сигнал вы хотели бы передать читателям?

Правительство работает и в состоянии выполнять свои основные функции. 

Слава Украине!

Героям слава!