В течение последних восьми лет карьера Натальи Яресько, 56, непременно была связана со странами, находящимися в условиях большого стресса. В 2014-м, после аннексии Крыма и войны на Донбассе, она возглавила украинское Министерство финансов. Тогда ей пришлось вытаскивать страну из-под угрозы дефолта.
В 2017-м Яресько возглавила Совет по финансовому управлению и контролю Пуэрто-Рико, чтобы заняться проблемой непомерных долгов острова. Впрочем, финансовые проблемы быстро отошли на второй план: осенью 2017-го Пуэрто-Рико был полностью разрушен ураганом «Мария».
Купуйте річну передплату на шість журналів Forbes Ukraine за ціною чотирьох номерів. Якщо ви цінуєте якість, глибину та силу реального досвіду, ця передплата саме для вас.
Яресько не скрывает волнения, обсуждая с Forbes последствия нынешней войны Украины с Россией и план действий по восстановлению страны после разрушений, нанесенных россиянами. С чего нужно начинать разговор о восстановлении страны, как быстро можно сосчитать убытки и что для этого нужно?
Forbes публикует сокращенную и отредактированную для ясности версию интервью.
- Категория
- Рейтинги
- Дата
Украина находится в чрезвычайных условиях, сравнимых со стихийным бедствием. Может ли власть в таких условиях определенным образом менеджеризировать ситуацию? Что для этого нужно?
Со стороны выглядит, что правительство пока держит ситуацию и выполняет свои обязательства. Главные задачи – это собственно война и социальная поддержка, ведь нужно платить пенсии, субсидии и тому подобное, тем более что экономика не работает в полной мере.
Конечно, это чрезвычайное положение, думать о будущем здесь сложно, ведь нужно прежде всего обеспечить стабильное функционирование государства. В этом смысле очень важно поддерживать интернет и телефонную связь, чтобы держать коммуникацию с местными властями. К примеру, после урагана в Пуэрто-Рико у нас не было связи. В таких условиях очень трудно управлять государством.
Война еще продолжается, и мы не знаем, чем все закончится, поэтому возникает вопрос: насколько резонно уже сейчас думать о послевоенном восстановлении страны?
Это очень важно. Речь идет о столь больших масштабах разрушений, что уже сейчас нужно разрабатывать варианты, где и как взять не менее нескольких сотен миллиардов долларов на восстановление. Возможно, нужно лоббировать изменения в законодательство стран G20, что позволило бы использовать на репарации замороженные активы России и Беларуси.
Подобные примеры есть. После того, как к власти в Афганистане пришел Талибан, резервы страны были заморожены и направлены на гуманитарные цели. Похожий подход был в Иране. В Ираке была реализована программа oil for food. Подобное можно применить и к российской нефти: Европа продолжает ее покупать, но эти доходы, которые могла бы получить РФ, можно направлять на восстановление Украины.
Как посчитать ущерб от разрушений? Сколько времени это заняло у Пуэрто-Рико, полностью разрушенного ураганом?
Сначала нужно провести инвентаризацию разрушенных активов. Далее – engineering assessment по каждому объекту. Сюда входит оценка необходимости восстановления, то есть можно ли восстановить конкретное здание или на его месте целесообразнее построить новое, а также анализ того, целесообразно ли вообще оставлять объект или его лучше и безопаснее снести, чтобы он не нес угрозы.
Украине понадобится большое количество таких engineering assestments. Когда мы проводили их в Пуэрто-Рико, нам физически не хватало экспертов, так что только инвентаризация заняла несколько лет. Чтобы провести ее как можно скорее – а это важно, – необходимо привлечь большое количество международных экспертов.
После этого нужно определиться с rebuilding strategy: восстановление можно проводить, например, по отраслям или регионам. Скажем, у нас было 150 школ, но мы принимаем решение построить 100, но более современных и более эффективных с точки зрения образования, с прицелом не только на нынешние, но и на будущие поколения.
К тому же необязательно строить на том же месте. К примеру, в Пуэрто-Рико нужно было принимать решение в соответствии с четким пониманием, вернется ли в конкретный населенный пункт то же количество людей, живших там до стихийного бедствия. Во многих местах люди не желали возвращаться.
Другая категория – исторические здания. Как и в какой мере их восстанавливать – сложный и комплексный вопрос.
То есть, это очень большая стратегическая работа. Даже на уровне сравнительно небольшого острова, как Пуэрто-Рико. Масштабы Украины значительно больше.
Кто должен заниматься собственно восстановлением? Следует ли максимально исключить из этого процесса государство?
Думаю, средства, аккумулированные на восстановление, нужно собрать в рамках определенного траста, чтобы обеспечить максимальную прозрачность их использования. Государство так или иначе будет являться центральным звеном этого процесса, но очевидно, что непосредственно работы должны выполнять частные компании. По аналогии с «Укравтодором»: он занимается вопросом дорог, но подряды выполняют строительные фирмы.
Можно ли провести определенные параллели нынешней ситуации с 2014 годом? Как тогда правительство, в котором вы работали, решало вопрос восстановления Донбасса?
Тогда перед нами стояли другие задачи. Восстановление тех районов Донбасса, которые удалось уберечь от оккупации, началось примерно в 2016 году. В 2014-м нам нужно было даже не отстроить, а просто удержать от развала практически все государственные институции. У нас не было ни армии, ни резервов, имели дыру платежного баланса в $40 млрд.
В конце концов мы справились с этими проблемами. Думаю, то, что мы делали тогда, помогает Украине сейчас защищаться, иметь более прочный финансовый фундамент для сопротивления. У НБУ есть резервы, чтобы поддерживать гривну, та же банковская система хорошо работает, несмотря на войну. Отдельно – отношения с международными партнерами. Тогда их нужно было выстраивать с нуля, теперь мы сразу можем рассчитывать на поддержку.
Как сильно война с Россией отбросит Украину в экономическом смысле?
Конечно, все зависит от разрушений и от того, насколько быстро экспорт сможет снова встать на ноги. В этом смысле важно, как сильно пострадают порты. Если не очень, восстановить экономический потенциал будет гораздо легче.
В Пуэрто-Рико собственные инвестиции в масштабное восстановление начались только на пятый год после разрушений. Украина не может так долго ждать. Поэтому очень важна правильная организация: как быстро мы поймем масштабы потерь и определимся со стратегией восстановления. Поэтому в смысле аккумулирования средств на восстановление, в том числе компенсаций от агрессора, необходимо проявить определенную креативность.
Стратегия восстановления, по идее, должна базироваться на том, чтобы вывести страну на новый уровень, что также важно и с точки зрения потенциального вступления в ЕС. В то же время вряд ли риск России полностью исчезнет в ближайшие годы. Как найти баланс между амбициозными задачами и постоянной угрозой?
Мы будем всегда жить с этим, к сожалению. После вторжения в 2014-м нам удалось довольно быстро оправиться от потерь и восстановить экономику. Конечно, параллельно следует думать об обороне и направлять на нее больше ресурсов. Может, уже не 5%, а, скажем, 8% ВВП. Не менее важны новые гарантии безопасности. Так или иначе, этот вопрос связан с интеграцией Украины в европейское сообщество. Но теперь уже нужно ставить его иначе: заслуживает ли современная Европа иметь среди своих государств Украину, а не наоборот.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
