Эпоха дешевых ископаемых источников энергии не стала основой для всеобщего экономического роста. Государства и трансатлантические энергокомпании теперь играют по новым правилам.
⚡️Даруємо 700 грн знижки на річну підписку на сайт Forbes. Діє з промокодом 700 до 28.04 Оформлюйте зараз за цим посиланням
Энергетический сектор ощутил воздействия пандемии одним из первых – сократились авиа- и морские перевозки, останавливались производства, спрос на энергоресурсы падал. Компании задумались о необратимости изменений. В основу новых стратегий легли принципы углеродной нейтральности, сохранения экосистемы и эффективного использования ресурсов.
Точка отсчета – 2020-й
Вспомним мир, который встретился с пандемией в начале 2020 года. Практически 1 млрд людей не имеет доступа к электроэнергии, более 40% населения Земли живут на $1 в день. Некоторые видят эти деньги только в продуктовом эквиваленте.
В мире живет 1,8 млрд молодых людей, 85% из них родились в развивающихся странах. Почти 40% из них – безработные.
Каждый третий молодой человек в мире подпадает под определение «NEET» – Not in education, Employment or Training, они не учатся и не работают. А каждый четвертый не может найти работу более оплачиваемую, чем за $1,25 в день. 44 млн молодых американцев задолжали за обучение около $1,5 трлн. Примерно столько же человек получают талоны на бесплатные продукты.
С одной стороны, это свидетельствует о слабой платежеспособности будущих поколений, которым будут приходить счета за чистую энергию. Но с другой – это значит, что прошедшая эпоха расширения глобальной экономики и дешевых ископаемых источников энергии не стала основой для всеобщего экономического роста и устранения асимметрий. Не говоря уже о последствиях для экологии и климата. А значит, сохранение статуса-кво лишь будет способствовать нарастанию мирового кризиса по трем направлениям: экономика, экология и здравоохранение.
Как меняются государства
В 2020 году ситуация набирала обороты очень быстро: 126 стран, которые отвечают за 51% глобальных выбросов парниковых газов, уже задекларировали цели полной декарбонизации своих экономик – это данные отчета UNEP Emissions Gap Report 2020. Ожидается, что и команда президента США Байдена также будет системно работать по вопросам перехода к безуглеродной экономике к 2050 году.
Тогда этот альянс стран сможет устранить 63% выбросов, что обнадеживает. По сути, это новый международный общественный договор, в котором страны объединяются не против других стран, а против изменения климата на Земле.
Есть и примеры соседних стран – правительство Польши приняло решение о новой энергетической политике государства до 2040 года. В стратегии сформулирована идея «справедливой трансформации энергетики», а также новая энергетическая система с нулевыми показателями вредных выбросов. Уже к 2030 году выбросы парниковых газов в Польше должны сократиться примерно на 30% по сравнению с 1990-м.
Стратегия должна привести к главной цели – уменьшению использования угля в производстве электроэнергии. К 2030 году доля угля в стране должна снизиться с 75% до 56%, а к 2040 году составлять не более 28%.
Правительство Японии также разработало новую стратегию чистого развития энергетики: к 2050 году более 50% электроэнергии будут производиться из возобновляемой энергии. Инновационные энергоносители – водород и аммиак – будут отвечать за 10%, а атомная энергетика, по прежнему, будет покрывать 30–40% спроса.
У таких стратегий, кроме адептов, есть и критики. СЕО компании Toyota публично озвучил опасения, что внедрение такой стратегии приведет к массовой безработице и экономическому кризису.
Что раньше делали корпорации для чистого будущего
По данным Международного энергетического агентства, в 2015–2019 годах инвестиции мировых нефтегазовых компаний за пределами их основных направлений деятельности составляли менее 1% от общих капитальных затрат. Большая часть этой суммы была направлена на так называемый greenwashing – проекты для улучшения имиджа и репутации. В то же время инвестиции направлялись в основное ядро бизнеса – добычу, транспортировку, поставки ископаемых энергоносителей и т.п.
Примеров смены имиджа много. Так, британо-иранская компания Вritish Petroleum (BP, «Британская Нефть») провела ребрендинг и временно сменила название на Beyond Petroleum (BP, «За пределами нефти»), французская компания Gaz de France («Газ Франции») стала Engie (имя собственное, не переводится), а норвежская Statoil превратилась в Equinor (equi – «равновесие» и nor – от «Норвегия»).
Некоторые мировые нефтегазовые компании создавали инвестиционные фонды для поддержки инноваций и чистых технологий. Например, ВP, Chevron, CNPC, ENI, Equinor, ExxonMobil, Occidental, Petrobras, Repsol, Saudi Aramco, Shell, Total основали Oil&Gas Climate Initative Investment Fund. А американская компания Chevron создала фонд Future Energy Fund на $100 млн для инвестиций в прорывные технологии. Но объемы средств в этих фондах не соответствовали реальному спросу на финансирование прорывных энергетических технологий, необходимых для сохранения климата.
Компании также пробовали свои силы в проектах из возобновляемых источников энергии. Так, BP завершила запуск 250 МВт солнечной электростанции в Испании, Shell приобрела пилотный проект плавучих ветровых электростанций французского стартапа EOLFI. А итальянская Eni пообещала высадить в Африке новые деревья на площади 80 тыс. га для компенсации собственных выбросов парниковых газов.
В 2020 году многое изменилось. На глобальном и национальном уровне стали принимать стратегии, которые мотивируют большой энергетический бизнес к созданию новых бизнес-моделей.
Новый общий показатель «инвестиций в энергетический переход», составленный BloombergNEF(BNEF), показывает, что в 2020 году мир выделил на декарбонизацию рекордные $501,3 млрд, что на 9% больше, чем в предыдущем году, несмотря на экономический спад, вызванный пандемией Covid-19.
После 2020 года: новые правила
Если говорить о главных принципах новых стратегий, то в декабре 2020-го семь компаний из ЕС – BP, Shell, Eni, Equinor, Galp, Repsol и Total – и компания Occidental из США разработали и подписали список основных принципов, которым они будут следовать в эпоху энергетического перехода. А именно:
- работать над сокращением выбросов от собственной деятельности;
- публично поддерживать цели Парижского климатического соглашения;
- работать с правительствами над разработкой низкоуглеродных энергетических систем;
- поддерживать технологии использования и хранения углерода (CCUS);
- обеспечивать большую прозрачность в отношении рисков, связанных с изменением климата;
- предоставлять отчетность о членстве в торговых ассоциациях и о том, как они соответствуют их климатическим целям.
Эти принципы были согласованы с инициативой Climate Action 100+ – объединением инвесторов в энергетику, которые управляют активами на $52 трлн. Это свидетельство трансатлантического согласования на корпоративном уровне единой повестки, которая будет определять стратегии энергетических компаний в будущем.
Есть интересные примеры последствий внедрения этих принципов на практике. Энергетический концерн Total с целью реализации последовательной внешней политики принял решение не продлевать членство в Американском институте нефти (American Petroleum Institute), программная повестка которого не соответствует стратегии чистого развития Total.
Shell в январе 2021 года озвучила покупку крупнейшей сети зарядных станций для электромобилей в Великобритании – Ubitricity.
Одним из основных примеров корпоративной трансформации является сокращение инвестиций в добычу природных ископаемых. Так, Equinor к 2023 году планирует сократить штат геологоразведочных подразделений на 30%. Датские компании должны будут полностью прекращать разведку и добычу нефти и газа в Северном море к 2050 году.
Упомянутый выше концерн Total также планирует сокращать инвестиции в добычу нефти и газа. В компании заявили о планах строительства плавучих офшорных ветровых электростанций в Южной Корее мощностью в 2,3 гВт. Гигант Royal Dutch Shell намерен сократить до 40% своих затрат на добычу нефти и газа, чтобы сосредоточить капитал для инвестиций в возобновляемую энергетику.
Известная компания Shell реализует стратегию по сокращению нефтеперерабатывающих заводов практически в два раза, с 20 до 10. Стратегия Shell отличается последовательностью уже на протяжении десятилетий. Так, CrossWind – совместное предприятие Shell с голландской энергетической компанией Eneco – будет строить ветропарк Hollandse Kust мощностью 759 МВт в открытом море у берегов Нидерландов. Этот проект не предусматривает государственных субсидий. Также он будет включать плавучую солнечную электростанцию и накопитель энергии.
При этом крупные компании не меняют свою бизнес-модель и продолжают строить вертикально-интегрированные модели. Теперь, правда, вместо скважин и бензозаправок реализация чистой электроэнергии будет на зарядных станциях. Так, Shell в январе 2021 года озвучила покупку крупнейшей сети зарядных станций для электромобилей в Великобритании – Ubitricity. Портфель Shell в электромобильной отрасли дает понять, что компания начала подготовку заранее:
- в 2017-м купили компанию NewMotion2 – строили единую экосистему для зарядных станций;
- в 2018-м приобрели компанию Ample – владелец технологий зарядки для электромобилей;
- в 2019-м – Greenlots, унифицированные зарядные станции для всех сервисов, которые купил Shell;
- в 2020-м – Envoy, каршеринг электрокаров и зарядные станции;
- в 2021-м – Ubitricity, крупнейшую сеть зарядных станций в Великобритании.
Системный подход к аналитике и прогнозированию всегда отличал компанию Shell, в которой работает легендарная «сценарная команда», постоянно рассматривающая альтернативные сценарии развития энергетического будущего. Команда известна тем, что предсказала нефтяное эмбарго и кризис 1973 года, развитие добычи и использования сланцевого газа и почти точно спрогнозировала, что к 2020 году стоимость электроэнергии из ветра и солнца сравняется со стоимостью традиционной энергетики.
Итоги подводить рано
Невозможно отчетливо отследить результаты изменения энергетических систем за короткое время. Для достижения «зрелости» новым технологиям необходимы не годы, а десятилетия.
Тут можно использовать аналогию, которую применил известный аналитик Джон Кемп из Reuters. Энергетик, начавший работать в 1920-х годах, когда в энергетическом балансе Британии доминировал уголь, завершил карьеру в 1960-х – тогда уголь уже был замещен электричеством и нефтью. Следующее поколение энергетиков 1960–2000 годов стали свидетелями развития использования природного газа, а также запуска и «торможения» эпохи атомных электростанций.
С учетом такой тенденции можно предположить, что «новобранцы» энергетической отрасли 2020 года, когда еще активно используются традиционные энергоресурсы, выйдя на пенсию в 2060-х, оставят после себя наследие разработок в совершенно другой области энергетики.
В предыдущий период истории энергетика решала вопросы развития и расширения цивилизации, а теперь перед отраслью стоит задача сохранения существования человеческой популяции и завоеванного уровня жизни на Земле. В этом процессе традиционные энергетические и нефтегазовые компании уже не рассматриваются как часть проблемы, а становятся ключевыми двигателями прогресса и развития.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
