За три года Украина планирует потратить на инвестиции в стартапы львиную долю из 69 млрд грн, заложенных на диджитализацию. Это один из самых дорогих разделов представленного в Лугано плана цифровой трансформации страны. Ставка – на продуктовые компании, особое внимание – военным, космическим, аграрным технологиям. Не хватает лишь четких планов и денег.
⚡️Даруємо 700 грн знижки на річну підписку на сайт Forbes. Діє з промокодом 700 до 28.04 Оформлюйте зараз за цим посиланням
Украинские IT построены на аутсорсе – половина из 5000 отечественных игроков ведут разработку для иностранных заказчиков, свидетельствует отчет Ассоциации IT Ukraine. В Минцифры настроены обратить страну на продуктовый путь. «Разрабатывая продукты для всего мира, мы не сможем капитализировать себя, создать дополнительную ценность», – сказал на конференции Forbes министр цифровой трансформации Михаил Федоров.
План до 2035 года – иметь 6000 стартапов, говорится в подготовленных для конференции в швейцарском Лугано документах. «Это очень пессимистичный прогноз», – говорит заместитель Федорова Александр Борняков, отвечающий за развитие IT. Он и сам выходец из аутсорса. В 2014-м компанию Борнякова – одесского разработчика софта SoftTechnics – за $2,5 млн купил американский Intersog.
Оптимистический сценарий – за десятилетие вырастить 10 000–15 000 продуктовых компаний, говорит он. В базе данных Минцифры их 1746. Как повысить рождаемость стартапов хотя бы втрое?
Влить немало капитала в технологические компании, начиная с самых ранних стадий. Однако большинство программ финансирования стартапов в лучшем случае на стадии MVP – минимально жизнеспособного продукта.
План повышения рождаемости
Один из ключевых пунктов презентации в Швейцарии – $13 млн для Украинского фонда стартапов (УФС), который должен поддержать более 200 проектов за два года. Профинансировать планируется за счет программы Еврокомиссии на €20 млн, говорит Борняков.
Из них €12 млн пойдет на гранты по €60 000, остальные – в поддержку стартап-экосистемы, тематические мероприятия, админрасходы. Будет ли распоряжаться средствами именно УФС – под вопросом. «На самом деле это пока тоже не окончательное решение, – объясняет Борняков. – Фактически это наше желание». Последнее слово после специального тендера должна сказать Еврокомиссия.
Для УФС есть еще одна программа на 1 млрд грн, которую правительство утвердило в конце июня. Финансировать ее должны за бюджетные деньги.
За два года работы через Украинский фонд стартапов прошло более 4000 заявок. Повезло 240 молодым компаниям, получившим 177 млн грн. С началом войны фонд инвестирует в ВСУ – вложил часть средств в военные облигации. «Осталось меньше 100 млн грн, которые они очень быстро потратят», – утверждает Борняков.
Перезапустить программу должны за средства из резервного фонда украинского госбюджета. УФС получит 400 млн грн на свои привычные грантовые программы от 0,75 до 3,5 млн грн.
Еще 600 млн грн, по замыслу правительства, должно пойти на экспериментальную программу конвертируемых займов, которой будет руководить созданный весной 2021-го Национальный фонд инвестиций под эгидой Минэкономики. Обычно такие займы – convertible notes – стартапы получают, еще не имея рыночной оценки. Деньги инвестора превращаются в долю в компании уже на следующем раунде.
Фонд инвестиций также будет становиться совладельцем компаний на два года, говорится в порядке реализации проекта на сайте Кабмина. Затем стартапы должны вернуть средства государству. Оба фонда будут действовать в связке, говорит Борняков. Как именно – пока не определено. Глава УФС Павел Карташов от комментариев отказывается – процедуры еще не разработаны.
Yozma для 21-го столетия
Два других амбициозных финансовых проекта по плану восстановления Украине придется разрабатывать почти с нуля. До войны Минцифры нашло 400 млн грн и потенциальных партнеров для создания Фонда фондов, говорит Борняков, но они тоже ушли армии. Теперь будут заново искать деньги в Европе – государство себе таких расходов позволить не может.
В Лугано его представили как фонд на $200 млн для 10 международных игроков. Обычно такие фонды создаются на 15–25 лет, и $200 млн – очень небольшая сумма, говорит Денис Довгополый, ветеран украинского венчура и основатель стартапа Unicorn Nest. Теперь его основное занятие – экономическая и информационная война с Россией. «Это потенциально до полумиллиарда в венчурную индустрию», – говорит Довгополый.
Половину Фонда фондов обычно наполняет государственное учреждение (как один из вариантов Украина рассматривает Европейский инвестиционный фонд (EIF) и создает несколько меньших фондов. Вторую половину в них (из своих капиталов или от партнеров) вкладывают частные игроки.
На реализацию идеи понадобится как минимум несколько месяцев, вздыхает Борняков. Сам фонд может быть меньше – и €50 млн – не исключают в Минцифры.
Идея перекликается с легендарной израильской программой Yozma, запущенной в 1992 году. Государство давало новому фонду $8 млн из необходимых для запуска $20 млн. В последующие пять лет оно помогло создать 10 фондов, которые с помощью госфинансирования привлекли $200 млн.
Авторы бестселлера Start-up Nation Дэн Сенор и Сол Сингер считают эту программу одной из важнейших составляющих израильского экономического чуда. Разделяя риски, правительство одновременно предлагало инвесторам все возможные вознаграждения, пишут они. С точки зрения инвесторов, это было очень выгодное предложение.
Другое выгодное предложение от Украины – программа так называемых Matching Grants на $30 млн для 30 стартапов. «Грантовое кофинансирование – наиболее действенный и часто встречающийся инструмент», – говорит Довгополый.
Государство входит в раунды вместе с частными фондами и удваивает их чек, чтобы разделить риски. К примеру, стартап получает $1 млн от венчурных капиталистов на рыночных условиях и еще столько же – в виде гранта.
Больше подробностей будет через месяц-два, обещает Борняков. Есть идея работать через Национальный фонд инвестиций, вероятное финансирование – от международных партнеров.
Задача растить единорогов не стоит
Все озвученные в Швейцарии шаги – реалистичные и нужные, сходятся во мнении опрошенные Forbes участники рынка. «Единственный вопрос – эффективность реализации», – говорит вице-президент фонда F1V Алексей Ермоленко. «Государство – плохой инвестор, – говорит Довгополый, – ему сложно формировать систему принятия решений, во что инвестировать».
Yozma помогла создать венчурный рынок для Израиля 1990-х. В Украине 2030-х он уже существует, хотя и в большинстве своем вкладывается в проекты ранних стадий. «Это напрямую связано с возрастом индустрии», – говорит Ермоленко. У продуктовых IT-компаний начало что-то выходить с 2014-го, добавляет он. Задача украинских фондов – привести в портфельные компании крупные международные фонды. А те уже будут выращивать проекты для оценки со многими нулями.
Государство на большие чеки не претендует. Максимум – участвовать в раундах pre-A с программой конвертируемых займов. «Хотим дать толчок именно на этапе, когда труднее всего», – говорит Борняков. Возможное исключение military tech – технологии военного или двойного назначения.
Другой вопрос – кого считать украинским стартапом. Четырех украинских единорогов – People.ai, Grammarly, GitLab и airSlate – с Украиной связывают в основном офисы разработки и место рождения фаундеров.
Инкорпорироваться технокомпании любят в комфортных налоговых гаванях – на Кипре, в американском Делавэре, Эстонии. Минцифры настаивает на регистрации в Украине через «Дія.City» – там сейчас 271 резидент. Однако четкого перечня критериев еще нет.
Реалистичность плана зависит от того, как быстро Украина победит в войне за независимость, добавляет ложку дегтя глава ICU Ventures Роман Никитов. «В долгосрочной перспективе все будет упираться в три вещи: безопасность, легкость ведения бизнеса, верховенство права», – говорит он.
Если война затянется на полтора-два года, выполнить даже пессимистичный план на 6000 стартапов будет сложно, соглашается Борняков. Федоров и в этом видит возможность – испытать все военные разработки в реальных боевых условиях. К конференции Forbes он присоединился после экскурсии на несколько отечественных производств дронов. «Через год-два у нас будут сверхмощные продукты, которые будут защищать нашу территорию и экспортироваться в разные страны», – говорит он.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
