В октябре 2022 года Нобелевский комитет объявил лауреатов премии мира этого года. Награду распределили между правозащитниками: украинским Центром гражданских свобод (ЦГС), российским «Мемориалом» и белорусом Алесем Беляцким. Для Украины это первая Нобелевская премия за время независимости. А 1 декабря экономическое издание Financial Times внесло руководителя ЦГС, Александру Матвийчук, в список 25 самых влиятельных женщин мира.
Forbes поговорил с Матвийчук о том, как «Нобель» может повлиять на будущее Украины.
Як мотивувати команду не збавляти темп у надскладних умовах? Дізнайтесь 25 квітня на форумі «Надлюди» від Forbes. Купуйте квиток за посиланням!
Интервью сокращено и отредактировано для ясности.
Какова была ваша реакция, когда вы узнали о соискании Нобелевской премии мира?
Удивление. Никто не ожидал, что мы ее получим. Тем более, что за полторы недели до этого я получила Right Livelihood Award, ее называют альтернативной Нобелевской премией мира. Поэтому у нас не было никаких мыслей и намеков, что мы можем ее получить.
Второе чувство – ответственность. Такая награда – это возможность сделать голоса украинских правозащитников более громкими, быть услышанными на международной арене. Мы не имеем права не воспользоваться этим шансом во время войны.
У вас есть краткий и для вас внутренне честный ответ, за что вы получили премию?
Мой ответ – премию получили люди, многие годы борющиеся против общего зла, которое сейчас олицетворяет Россия. Ее ни в коем случае не дали в угоду советскому нарративу о братских народах. Вместе с нами ее получили наши коллеги, правозащитники из российского «Мемориала» и белорус Алесь Беляцкий. Мы работаем с ними уже много лет для освобождения заключенных из-за российской агрессии.
В Украине было много непонимания из-за радела премии между украинцами, россиянами и белорусами. Общество триггернула фраза о братских народах. Почему последовала такая коммуникация?
Представитель комитета цитировала фразу из завещания Нобеля. Конечно, он не писал о нашей ситуации. Поэтому я акцентирую, что эта премия о другом – о людях, борющихся с режимом Путина, а не об искусственном воспроизводстве этого советского нарратива. Украина стала субъектом, и у нас есть полное право дать новое звучание этой фразе и завещанию Нобеля.
Украинцы впервые получили «Нобеля». Выдающееся достижение, но – субъективно – в информационном пространстве этому не было уделено достаточного внимания.
У меня такого впечатления не сложилось, но каждый живет в своем информационном пузыре. У меня несколько дней телефон разрывался, шли приветствия и запросы на комментарии. Поздравляли очень разные люди: главы государств, министры, известные общественные деятели.
Больше всего восторга у команды было от приветствия Далай-ламы. Но мне было очень приятно получать поздравления от простых людей – не только от тех, с которыми мы работали, а вообще.
Президент Владимир Зеленский вас поздравил?
Нас поздравил глава Офиса президента Андрей Ермак. Мы были на рабочей встрече по теме незаконно заключенных и военнопленных в связи с российской агрессией, и он начал это совещание с приветствия нобелевских лауреатов.
Мы – бизнес-издание, расскажите о вашей организации в формате инвесторского питча, ваших двух-трех супердостижениях.
Я бы вспомнила общественную инициативу «Євромайдан SOS», которую мы начали в ответ на разгон студенческой демонстрации в 2013-м. Мы тогда объединили несколько тысяч человек, работавших 24 часа в сутки. Через наши руки проходили сотни людей, избитых, арестованных, подвергшихся пыткам. К концу Революции гидности у нас была база в 16 000 обращений о помощи, которые мы проработали с волонтерами.
Далее – мы были первой правозащитной организацией в мире, которая отправила группы в Крым, Луганскую и Донецкую области, чтобы документировать военные преступления России. Нашим особым фокусом были похищения, пытки, изнасилования, убийства гражданских, сфабрикованные уголовные дела, которые сразу начались на оккупированном полуострове.
Сейчас, объединив усилия с другими организациями по инициативе «Трибунал для Путина», мы документируем военные преступления – их уже более 21 000. Мы можем доказать геноциидальную природу этой войны.
Даже по украинским меркам у ЦГС не очень большой бюджет – около $500 000. Почему такой масштаб? Вам больше не нужно или сложнее привлекать больше денег?
Правозащитники в развивающихся странах обычно действуют за деньги международных организаций, поддерживающих свободу и демократию. Но большинство наших инициатив не финансировались никем. Были идеи, в которые мы верили, и мы воплощали их без какого-либо финансирования. Как, например, компания #savesentsov, где мы объединили сотни организаций на одномоментную акцию в 35 странах. В нашей деятельности вовлеченность людей и их вклад означают гораздо больше денег. Размер бюджета в данной истории не описывает эффективность.
Вы уже знаете, что будете делать с нобелевскими средствами?
Знаем точно, что направим эти деньги на дела, которые будут служить людям. У нас есть время до декабря подумать, куда и как лучше их потратить.
Планируете масштабировать деятельность организации? Все же статус нобелевского лауреата много значит…
Масштаб точно увеличится в плоскости символов. В мае я посетила шесть европейских стран, встречалась с политиками, журналистами, аналитическими центрами, говорила о ценностном измерении войны, о военных преступлениях, о необходимости справедливости и наказания Путина, Лукашенко и других военных преступников. Но я нигде не увидела запроса на справедливость, был запрос на мир.
Я объясняла, посмотрите: Россия десятилетиями совершала военные преступления в Чечне, Грузии, Молдове, Ливии, Сирии. И то, что она десятилетиями остается безнаказанной, привело к ситуации, когда россияне поверили, что они могут делать все, что хотят. И у нас, и в регионе не будет устойчивого мира, если мы не разорвем этот круг безнаказанности. И теперь, когда у нас есть площадка, которую дает Нобелевская премия, наш голос будет гораздо более значим, и мы донесем эту идею миру.
Как обретение справедливости может выглядеть практически? Что вы предлагаете сделать?
Нужно изменить подходы, и прежде всего мышление. Международный уголовный суд открыл расследование еще 2 марта, но он сосредоточит внимание только на нескольких показательных кейсах. А кто даст шанс на справедливость сотням тысяч жертв этой войны? Мы сейчас в ХХІ веке, и правосудие не должно зависеть от силы авторитарного режима. Международный трибунал должен состояться сейчас, не дожидаясь падения путинского режима. Военные преступления уже совершены.
Какая тройка довоенных проблем Украины в области правозащиты?
На практическом уровне сотни проблем. Если взять верхний уровень, то ключевые – две. Первая – суды, судебная система. Многие права человека можно защитить, если у тебя есть действенный инструмент для защиты, которым является независимая, компетентная и эффективная судебная система. Вторая – это культура, общественное восприятие прав человека.
Мы – страна, которая много лет находится в транзите к развитой демократии. Для того чтобы завершить этот переход, нам нужно не просто принять правильные законы и создать правильные институции, нужна вера людей, что верховенство права – ценность, и что права человека значимы. Надо, чтобы это стало элементом бытовой культуры общества. И это то, что мы стараемся сделать.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
