Среди хитов продюсера Владимира Яценко – «Люксембург, Люксембург» и «Атлантида». В настоящее время Яценко живет между фронтом и работой продюсера. Какие истории и смыслы он находит на войне?
Я гражданин Украины, продюсер и военный. Именно в таком порядке.
Ушел в армию, потому что не мог не уйти. Но я не в штурмовой бригаде, где живут недолго. Я тоже рискую, но не так.
В начале вторжения я находился в Киеве. Меня поразило ощущение древнего зверя, который проснулся и готов защищаться. Он собран, он не даст просто так себя захватить. Счастлив, что был среди людей, которые это ощутили.
Мы все разные. Самый большой вопрос для меня – как нам потом сосуществовать? Как смотреть друг другу в глаза, что говорить? Кино может стать одной из вещей, которая даст ответ.
Первый и второй Майданы были революциями жертв. Мы были готовы погибнуть перед лицом Молоха. Сейчас мы не жертвы. Может быть, впервые.
Работаем над фильмом Валентина Васяновича. Он о будущем и очень трогает. Фильм рассказывает историю режиссера за 50. Он всю жизнь снимал кино, больше ничего не умеет. Это выжженный изнутри человек. Немного безрадостная картина, но концовка фантастическая. Она о новом начале с поколением детей, переживших оккупацию, войну и возвращающихся в Украину.
Самый интересный вопрос искусства – как создать эмоциональную правду? Под каждое произведение можно подобрать ноту, которая эмоционально связана именно с ним. Важно, чтобы продюсер и режиссер чувствовали одну и ту же ноту.
Финальное решение режиссера для меня – главное. Если оно неправильно, виноват я, потому что не смог объяснить, почему это не работает. Но это нормально. Люди должны учиться, а ни на чем другом кроме ошибок учиться мы не умеем.
Продюсер – немного странная профессия. Ты помогаешь другим создавать миры.
Интересно рассказать действительно великие истории. Например, об «Азовстали». Но не сейчас, а через несколько лет после войны. Когда у нас будет время понять, что на самом деле происходило. Не просто показать, «какие мы классные, всех сделали». Это неинтересно. Это не о жизни, а какая-то агитка.
В пункте управления войсками происходят вещи, из которых можно сделать невероятный сериал. Геймификация смерти: сидящий рядом человек управляет дроном, летящим за каким-то чуваком. Тот пытается убежать и умирает у тебя на виду. Такая легкая гибель меняет восприятие жизни и смерти.
Финансирования игрового кино сейчас нет. Мы влияем на мнения других, и властям не хочется финансово поддерживать критические вещи, которые мы обязательно скажем. Для украинского кино это момент истины. Должны найти другую парадигму или умереть.
Владимир Яценко: Я гражданин Украины, продюсер и военный. Именно в таком порядке». Фото из личного архива
Умирать никто не хочет. «Люксембург, Люксембург» собрал 34 млн грн – рекорд для авторского фильма. У нас не было денег на рекламу. Все, что было, – «сарафан», и только на нем фильм посмотрели 228 000 человек (за девять недель проката. – Forbes). Это дает надежду, что общество взрослеет.
Девелопмент – пожалуй, самый интересный этап создания фильма. Поиск финансирования, съемки, фестивали тоже прикольно. Но ты либо выиграл, либо проиграл еще во время девелопмента. Все, что не дожал на этапе сценария, почти невозможно изменить.
Иногда я вижу суперклассную историю, крутого режиссера. Но не хочу с ним работать. Я трачу на фильм несколько лет, по крайней мере это должно быть приятно.
В креативной индустрии зашкаливает количество рисков, которые ты не контролируешь. В команде из 80 человек кто-то точно что-нибудь провтыкает. Иногда 200 человек выходят на площадку, а у тебя не та погода, которую обещал прогноз, и ты теряешь средства.
На фронте я был поражен, насколько люди не ценят свою жизнь. Они готовы умереть здесь и сейчас, потому что им лень выкопать окоп. У россиян это очень выражено. Видели «мясные штурмы» Бахмута: первая волна часто даже не несет оружие. Знают, что погибнут через несколько минут, и уходят. Эхо совка, когда твоя единственная жизнь вообще ничего не стоит. Даже для тебя.
Когда снова будет работать наша рекламная компания (Limelite. – Forbes), мы будем отдавать предпочтение кандидатам, прошедшим войну. Не только потому, что хотим им помочь. Эти люди более честны, собранны, ответственны.
Ощущение собственной земли очень важно. Россия не учла, что мы не кочевники. Это наше единственное место, и мы будем убивать за него.
Когда началась война, моя жена была беременна третьим ребёнком. Это мой первый сын. Утром и вечером она посылает мне видео с ним. Самый большой источник счастья – общение с семьей.
Когда чувствуешь силу, чтобы быть открытым, мир отвечает тем же. Кредит доверия, который даешь миру, обычно возвращается с большими процентами.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
