В погоне за хайповой темой даже умные люди порой используют непроверенные утверждения, в которые часто сами не совсем верят. Яркий пример – колонка Анатолия Амелина «У вас есть сбережения? Через пять лет они могут превратиться в пыль», вышедшая в одном из топовых украинских изданий
Amazon інвестує мільярди доларів у ШІ, роботів та машинне навчання. Якими принципами й правилами керується компанія?
Дізнайтеся вже 22 листопада на Forbes Tech 2024. Купуйте квиток за посиланням!
Теория заговора и прогнозы всемирного финансового переворота тронули аудиторию – за несколько дней количество прочтений превысило 200 000. В чем секрет? Помимо тезиса о мировых элитах, которые нас контролируют, и обнуления капиталов, в колонке собрано еще несколько мифов, апеллирующих к человеческому страху, которые стоит развенчать.
1. Одно из расхожих заблуждений связано с масштабной эмиссий центробанками национальных валют. Автор колонки пишет: «Напечатано уже более $9 трлн». Такие данные действительно мелькают в медиа, хотя мало кто осознает множественность экономических смыслов этой цифры. Воображение обывателя рисует настоящие печатные станки и листы долларов, которые попадают в экономику. На самом деле ни о какой эмиссии валюты в чистом виде речь не идет. Центробанк США, как и любая другая организация, имеет на балансе как активы, так и пассивы. Привычная валюта в свободном обращении относится к пассивам и составляет лишь некоторый процент.
Часть живой ликвидности может аккумулироваться в депозитариях. Хороший вопрос: каким образом и как скоро эта ликвидность реально попадёт в экономику и даст ожидаемый эффект? Если бы печатный станок в чистом виде приводил к инфляционным эффектам, то мы бы уже давно их увидели, и не только в США. Монетарная политика количественного смягчения – это просто альтернативный способ стимулирования экономики в условиях, когда привычные способы перестают работать.
Политика helicopter money и чеки, раздаваемые населению в качестве стимулов, – это прямой и живой способ проникновения денег от государства в экономику через руки потребителей, однако в общей структуре программы стимулирования экономики он не основной.
Если мы хотим оценить динамику денежной массы, смотреть нужно на темп роста денежного агрегата М2, а он после бурного пандемического периода практически нормализовался до прежних уровней.
Люди не отличают эмиссию, которая давит на потребление, от эмиссии, которая давит на поддержку актива. На самом деле из девяти триллионов даже триллион не ушел на потребление.
2. «Дикая инфляция доллара на уровне 4,6% расползается по всему миру». Эта мысль, муссируемая на разных уровнях, крайне вредная. Существует большое количество способов оценки инфляции в США – по результатам опросов, через оценку стоимости занятости, через рынок процентных инструментов (и инфляционных свопов), альтернативные оценки через категории продуктов потребления и т.п. В зависимости от способа, в среднем инфляционные ожидания составляют от 2,3 до 3,7%, и цифра 4,6% – одна из самых пессимистичных.
Одна из наиболее реактивных оценок инфляции – через оценку изменения цен на определенные категории товаров потребления. К примеру, цены на некоторые продукты питания, новые или б/у автомобили, цены на авиабилеты или отели. Скачок цен на некоторые категории товаров после кризисов или глобальных стрессов – обычное явление. Однако зачастую такие колебания носят транзитивный характер и имеют срок жизни в несколько кварталов. К примеру, древесина, которая в США активно используется для строительства новых домов, в этом году подорожала в три раза, но сейчас ее цена практически вернулась на допандемические уровни.
Некоторые товары подорожали из-за глобального регионального роста потребления, роста цен на логистические услуги и ряда других причин. Но ведь и экономика, рынок труда полностью не восстановились. Не происходит явного роста заработной платы, а значит, структура трат не может пропорционально расти и в полной мере транслировать товарные инфляционные эффекты в общую картину потребления.
3. Всем, включая финансовую систему, правят мировые элиты. По их решению «ФРС США, ЦБ Европы и Японии в один день перезапускают свои валюты, прекратив обращение старых фиатных, заменив их цифровыми валютами. Счета заблокированы, средства заморожены…» На правах критика теории заговора и идеи о существовании мирового правительства, первый пункт я даже не буду комментировать. Что касается скорости глобальных изменений, то за один день такие вещи не происходят, во всяком случае, истории подобные прецеденты неизвестны. Ни один лидер ни одной страны не подпишется на политическое самоубийство. Подобным изменениям в финансовой системе будут предшествовать годы разъяснительной и подготовительной работы. Судите сами: даже чтобы поднять учетную ставку на 0,25–0,5%, ФРС собирает мнение рынка, делится прогнозами, чтобы для людей это не было неожиданностью и они успели подготовиться.
Революционным решением для финансовой системы в свое время был отказ от золотого стандарта. К этому шло без малого сорок лет! Замена даже одной валюты происходит в течение четырех-пяти лет. Старые доллары в США до сих пор принимают, поскольку их невозможно за один день (как и за один год) вывести из оборота.
4. Бумажные доллары (евро) – фантики. «(…) думаете, что печатать и накапливать ничем не обеспеченные деньги (фантики) можно бесконечно? Нет, конечно, – все имеет начало и конец» – пишет Анатолий Амелин в своей колонке.
Стоит подискутировать о том, что является «фантиком», а что нет. Является ли физически осязаемый, но неликвидный или не растущий в цене актив более привлекательным, чем финансовый инструмент в руках того, кто знает, как им управлять?
На смену классическим картинам с от силы десятком покупателей во всём мире приходят ликвидные диджитализированные NFT-токены, растущие в цене на тысячи процентов. На смену старым ресурсно-зависимым компаниям с кучей долгов и вечной «недооценкой рынком» приходят новые компании, которые более понятны участникам фондового рынка. «Фантики», направленные в правильное русло, — инструмент преумножения капитала. В то же время, бестолково использованные «не фантики» — трэш.
Деньги нужно не накапливать, а инвестировать. Во что вкладывать?
Любой актив в широком смысле состоит из всего двух элементов – цены и ценности. С одной стороны, у всего есть внутренняя стоимость, а рынок создает абстрактную внешнюю оценку. Привычные академические hard assets являются таковыми до тех пор, пока у актива есть рынок, определяющий его ликвидность.
Простой пример – рынок золота как привычная мера защиты от инфляции. В этом году вопреки всем видимым признакам роста реальной инфляции золото показало минус 5%.
Предметы искусства – очень низколиквидный рынок. С одной стороны, это условная консервация капитала, однако низколиквидные активы обычно проявляют свои худшие качества именно в тот момент, когда актив нужно перевести в реальные деньги, то есть во время кризиса. Увы, во время кризиса продать «изящный актив» по справедливой цене практически нереально.
Дивидендные компании уже давно перестали нести в себе тот инвестиционный смысл, о котором говорят в старых финансовых учебниках. В мире низких или околонулевых процентных ставок средняя дивидендная доходность акций компаний, входящих в индекс S&P 500, равна около 1,3%.
Есть множество других альтернативных способов для компании сохранять инвестиционную привлекательность – от простой кредитной эмиссии до выпуска гибридного долга, где инвестор может как получать купон, так и участвовать в потенциальном росте акций компании, конвертируя долговую бумагу в акции.
5. Старые деньги невозможно обменять, это мусор. Автор колонки рассказывает о том, что «на днях нашел в старых бумагах пару сотен британских фунтов, которые остались после учебы, но не смог забросить себе их на счет – оказывается, центробанк Англии провел «чистку» и вывел старые фунты из обращения». На самом деле, обменять старые фунты нельзя в Украине, но можно в стране, где они являются платёжным средством.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
