Исполняющая обязанности CEO Sense Bank Елена Зубченко о первых днях после национализации, отставке первого главы правления Кузьмина, кадрах и бизнес-перспективах нового государственного банка. Интервью
20 октября исполнится три месяца с момента, когда государство начало процедуру национализации Sense Bank (до декабря 2022-го – Альфа-Банк Украина), ранее принадлежавшего российским бизнесменам Михаилу Фридману, Петру Авену и партнерам.
За это короткое время с банком произошло немало примечательных событий.
Во-первых, уже через три недели его при странных обстоятельствах покинул назначенный государством CEO Дмитрий Кузьмин.
Во-вторых, банком активно интересуются СБУ и Бюро экономической безопасности, которые расследуют возможный вывод активов при предыдущем менеджменте и финансирование российских компаний, сотрудничающих с околовоенными структурами.
В-третьих, вероятно, вскоре государство и банк могут получить ряд исков – не только от экс-владельцев, но и от VIP-клиентов.
Что происходит в государственном Sense Bank? Об этом Forbes в первом интервью в должности рассказала исполняющая обязанности главы правления банка Елена Зубченко, 39. До назначения в «Сенс» она возглавляла курирующий госбанки профильный департамент Министерства финансов и занимала топ-менеджерские должности в национализированном ПриватБанке.
Какие вызовы ей приходится решать сейчас?
Интервью сокращено и отредактировано для ясности.
Как прошли первые недели после национализации Sense Bank
Какие дела чаще всего можно увидеть в органайзере CEO Sense Bank на 11-й неделе после национализации?
Первое – отработка с наблюдательным советом стратегических векторов. Второе – операционная деятельность. Надо было быстро увидеть, что у нас есть, и потом понять, куда мы двигаемся, чтобы ничего не упустить. Далее я ориентируюсь на переходный период до конца года, а еще дальше – уже смотрим в 2024 год.
Также, вероятно, будем разрабатывать стратегические принципы, бизнес-план и финансовую модель на три года. Но пока это сложно. Не потому, что это национализированный банк и у нас новый менеджмент, а из-за экономической неопределенности.
Но пока основная, по-моему, задача – сохранить сильную команду, которая есть в банке на всех уровнях, и обеспечить людям комфорт. Потому что уже через неделю после национализации другие банки начали «хантить» наших людей.
К тому же до национализации, чтобы удержать ликвидность, банк жил в жесткой экономии. Где-то зарплаты пересматривались, где-то нет, так что были проблемы с мотивационной частью.
Контролирует ли новый менеджмент ситуацию в банке на 100%?
Ситуация полностью находится под нашим контролем. Работники на всех уровнях ответственно отнеслись к произошедшему.
Мы еще хотим сделать IT-аудит. Из того, что мы увидели, все выглядит нормально, но я все равно хотела бы, чтобы IT-аудит все посмотрел, проанализировал, лучшая ли это модель. Но в целом существенных операционных или организационных нарушений мы не увидели.
Не следует забывать и о большой роли регуляторов – НБУ и Фонда гарантирования вкладов. Они контролируют многие вещи – пруденциальный надзор, финансовый контроль, финмониторинг, риск-политики и т.д.
На каком этапе конкурс по отбору постоянного СЕО?
Сейчас завершился отбор рекрутингового агентства, которое, собственно, будет проводить конкурс. Это признанная международная компания.
Планируете ли вы подаваться на конкурс?
Я еще об этом не думала. Моей основной задачей было удержать то, что есть. У меня достаточно хороший опыт в риск-менеджменте, я себя, пожалуй, чувствую комфортнее в таких условиях.
Я работала в национализированном ПриватБанке и ожидала, что в Sense Bank ситуация будет более сложной. Но это просто нельзя сравнивать. Команда другая, она более лояльная.
В ПриватБанке было, как было, поэтому и докапитализация понадобилась дважды. В Sense Bank мы не будем просить докапитализации.
Но даже если я не буду подаваться на конкурс, в любом случае останусь в составе топ-менеджмента.
Елена Зубченко Фото предоставлено пресс-службой
Собеседники, причастные к процессу поиска СЕО Sense Bank, рассказывали нам, что вы могли возглавить банк сразу после национализации. Предлагали ли вам этот пост?
Не предлагали. Я вообще не планировала идти в Sense Bank.
Как вы тогда оказались в банке? Кто именно вас позвал?
Это было решение всей команды. Мы общались вместе внутри Минфина, потому что несли ответственность как акционер. Также есть ответственность перед регулятором – если зайдет не та команда, что мы будем с этим делать?
То есть это более бюрократическая история, а не так, что, условно, вы с министром финансов Сергеем Марченко и главой НБУ Андреем Пышным сели, поговорили…
Нет, это профессиональная история. У того же Сергея столько глобальных задач – он не думает о том, что в правлении должна быть именно Елена или кто-то другой. У него есть всеобщее понимание моих качеств, опыта, но в деталях он не был вовлечен в процесс формирования команды.
Нашей задачей было понять композицию менеджмента. Мы смотрели стратегию и главные стратегические направления, оценивали проблематику. К примеру, в Укрэксимбанке по IT не продвинулись, с NPL сложная ситуация. То есть ты понимаешь, что нужно закрыть именно эти направления, поэтому ищешь людей соответствующих профилей.
Так же было и в Sense Bank. В ходе обсуждения стало ясно, что у меня есть релевантный опыт, в частности после национализации ПриватБанка. Тем более, я дважды туда приходила и видела эволюцию и что было сделано не так.
Также у нас были списки, которые подавались в наблюдательные советы других госбанков, и там была часть людей, как мы считали, менеджмент-уровня. Например, там был Дмитрий Кузьмин, он в свое время подавался в наблюдательный совет ПриватБанка.
У вас перед назначением не было разговора с кем-нибудь из Офиса президента?
Не было.
За несколько недель до национализации ряд наших собеседников среди чиновников в разных госструктурах называли фамилию экс-топ-менеджера ПриватБанка Галины Пахачук как потенциальной CEO Sense Bank. Действительно ли ее рассматривали и почему она вообще не попала в правление?
Галину Пахачук обсуждали, поскольку она была человеком, вытянувшим ситуацию в «Привате», когда из банка ушли СЕО Александр Шлапак и первый заместитель Александр Дубровин. Логично, что ее кандидатуру называли.
О скорой отставке первого CEO Sense Bank Кузьмина
Когда вы узнали, что будете работать в Sense Bank под руководством Дмитрия Кузьмина?
Перед самой национализацией, как и остальное правление.
То есть он вообще не занимался подбором команды?
Да, все по процедуре. В корпоративном управлении, например в США, довольно часто СЕО приходит в уже имеющуюся команду. В иностранных банках тоже. В большинстве случаев решение принимает наблюдательный совет.
Я не думаю, что кого-то из нас будут спрашивать мнение о будущем СЕО, CFO или COO Sense Bank. Это более высокий уровень корпоративного управления, когда наблюдательный совет вместе с рекрутерами выбирает людей, а вы уже срабатывайтесь, как можете.
Несмотря на то, что Минфин, как вы говорите, очень подробно выбирал кандидатуры, СЕО Дмитрий Кузьмин ушел после трех недель в должности. Что происходило в банке за это время? Действительно ли он не слишком взаимодействовал с командой, отказывался подписывать бумаги и вообще не сработался с подчиненными?
Мне это сложно комментировать. Мы – команда правления из пяти человек – пытались сразу и очень быстро включиться в процессы. На каждом было достаточно много вертикалей. Надо было разобраться со своей сферой ответственности, чтобы банк не останавливался. Поэтому ты фокусируешься на том куске работы, который есть. Так что я не могу составить объективную картину произошедшего.
А субъективную?
Я не могу оценивать руководителя. Я пришла в новую команду, я ее часть и принимаю условия, на которых я захожу. Это как солдаты: тебе сказали, а ты слушаешься и делаешь. Но профессионально и в пределах закона.
Когда вы поняли, что господин Кузьмин все же не задержится в должности СЕО?
В какой-то день он вызвал меня к себе. Говорит: «Мне не очень хорошо». В конце концов решили, что он отдохнет несколько дней, пройдет обследование и примет решение, что делать дальше.
Потом уже был наблюдательный и заявление об отставке в понедельник.
Испытывали ли вы проблемы с точки зрения работы предыдущего главы?
Скажу так: я, например, в работе очень быстрая, но это моя особенность. Плюс я могу работать 24/6 определенный период. Некоторые люди медленнее. Вопрос к каждому – можешь ли ты работать в таком графике?
В Sense Bank в начале скорость была очень высокой. Но это понятно, когда ты приходишь в национализированный банк.
Дмитрий Кузьмин Фото The Banking 50/thebanking50.nl
Справляется ли с уровнем вызовов и скоростью остальной топ-менеджмент? Все-таки часть людей до этого работали в гораздо меньших банках.
Я думаю, что все на своем месте. К тому же нас очень поддерживает команда, которая работала в банке до национализации. Когда мы пришли, стало ясно, что на самом деле еще раньше из банка ушло большое количество людей, поэтому многие менеджеры прошли через повышение. Это люди, которые остались в банке, потому что он им не безразличен. Именно они сохранили для государства очень хороший актив.
Одна из версий, доносившаяся до нас, почему так произошло с СЕО – давление, угрозы в его адрес. Сталкивались ли с этим?
Я не знаю, были ли угрозы бывшему главе правления. Что касается меня: уже семь недель я и.о., даже хожу домой пешком вечером, когда есть возможность. Никакой угрозы. Я веду нормальную социальную жизнь.
Для сравнения: в ПриватБанке бывало, что я людям говорила не выходить на работу в определенные дни, никогда не оставлять документы на компьютере. Когда ты понимаешь, что могут взломать твой телефон или iCloud. Здесь такого нет.
Давят ли на топ-менеджмент банка потенциальные судебные риски? Влияет ли это на желание брать на себя ответственность, подписывать документы?
Не влияет. У нас уже есть хороший юридический опыт. Я ясно понимаю, что в правовом поле правильно, а что нет. Поэтому нужно приходить и четко, объективно и профессионально смотреть на ситуацию.
Ты создаешь рабочую группу по тому или иному сложному вопросу. Берешь экспертов, внешних консультантов (с нами сейчас, например, Ernst & Young работают), смотришь и принимаешь взвешенное профессиональное решение. Тогда проблем не будет.
Как государственный Sense Bank решает кадровые проблемы
Вы говорите, что осталось много людей из среднего звена. В ПриватБанке было так же, и возникали вопросы их лояльности к бывшим владельцам. Замечаете ли вы это в Sense Bank?
Совершенно иная ситуация. В ПриватБанке были как агрессивно настроенные люди, так и неопределившиеся, и те, кто просто лояльные граждане, которые думали: придет государство, я буду работать на государство. В итоге многие или сами быстро откололись, или приходилось их ставить перед выбором – или принимаете правила, или собираете вещи. В Sense Bank все, кто хотел, уже ушли.
Надо еще учитывать, что вопрос национализации ПриватБанка решился буквально через месяц. В «Сенсе» же все это продолжалось практически полтора года.
Также в «Привате» были люди, ожидавшие возвращения Коломойского, что он прилетит и всех спасет, он хозяин города, отец. Здесь совсем другое отношение [к бывшим владельцам]. Некоторые даже спрашивали: «Почему вы не могли сразу национализировать банк?».
Есть ли риски с точки зрения IT-инфраструктуры, как было в ПриватБанке, где, как оказалось, часть софта принадлежала сторонним компаниям?
Нет, такого нет.
Многие ушли за время, когда вы здесь работаете? Где не хватает работников?
Люди уходили. Первая команда, которую хотели забрать конкуренты – это юристы, затем IT-безопасность, несколько человек ушли в Нацбанк.
Но я уже поняла, что здесь много молодых людей, у которых уже есть хороший профессиональный опыт, они быстро учатся. Например, я больше всего переживала за финансовое направление. Но нашлись молодые инициативные люди, которые смогли коллективно закрыть всю проблематику.
После национализации из банка ушел Алексей Блинов, возглавлявший аналитический департамент Sense Bank. Планируете ли вы искать ему замену и сохранять это направление?
У государства почти нет качественной аналитики. Мы с этим в Минфине столкнулись, даже когда просматривали программу кредитования «5-7-9». Я считаю, что своя аналитика должна быть.
Насколько сложно только что национализированному банку привлекать новые кадры с рынка? Приходится ли платить больше, чем в среднем по рынку?
Если брать уровень ниже middle-менеджмента, то есть, например, отделения, то зарплаты у нас немного меньше рынка. Но эта история постепенно откорректируется.
Что касается middle-менеджмента – по-разному. Кто-то переживает и не понимает, а кто-то, видя кейсы других государственных банков, готов к нам идти. Но если ты приглашаешь человека на такую же должность, нужно предложить ему еще что-нибудь. Либо шанс на повышение, либо расширение профессиональной сферы. Потому что понятно, что когда у тебя стабильная работа, скажем, в Райффайзен Банке, переманить с такими же условиями плюс 10% к зарплате очень сложно.
Поэтому нужно брать тем, что это что-то интересное, новое, более инновационное. Вот мы стараемся аргументировать таковым.
«Сенс» традиционно много инвестировал в IT-команду, создавая ей достаточно исключительные по меркам рынка условия. Банк действительно имеет неплохой технологический уровень, но все равно не конкурирует на равных с «Приватом» и mono. Стоит ли, по вашему мнению, что-либо менять?
То, что мы увидели здесь с точки зрения IT-наработок, я бы сказала, даже интереснее, чем в том же «Привате». Это очень high-level разработки. Вопрос – как это имплементировать. Поэтому, по моему мнению, для банка эта история – скорее инвестиция на будущее.
В бюджете в следующем году мы не можем себе позволить инвестировать просто в перспективные разработки. Но уже сейчас можно подумать, как объединить то, что есть, в единую экосистему и понять, есть ли для этого запрос на рынке. Я думаю, что есть. К примеру, мы много говорили во время недавней стратегической сессии о наших возможностях в сегменте e-commerce или какой технологический продукт мы можем дать МСБ.
О расследовании СБУ и БЭБ по выводу активов, иски и аудит Sense Bank
Верно ли, что наблюдательный совет требует у вас еженедельные отчеты? Хотя он теоретически должен отвечать за стратегические вещи.
Я думаю, что это нормально, когда на первом этапе наблюдательный совет интересуется такими вещами, потому что они волнуются. Они несут ответственность перед акционером, также это их репутация. Если бы не война, они должны были проходить процедуру оценки.
Поэтому наблюдательный совет задает некоторые вопросы, но ты объясняешь – и больше таких вопросов нет. Мы отправляем апдейт каких-то критических вещей, но с каждой неделей мы меньше общаемся, становимся спокойнее. Никаких конфликтов у нас нет.
Есть ли предварительные результаты аудита банка? Когда он завершится и что прежде всего вы хотите от него получить?
Есть несколько аудитов. Один из них – по связанным лицам – уже завершился, по нему нет критических замечаний. Есть две компании, где не до конца ясна ситуация относительно связанности. Требуется дополнительный анализ.
Что банк планирует делать со связанными лицами?
Будем спрашивать мнение юридического советника. Но там нет больших объемов. К тому же большинство кейсов было известно ранее (банк отказался указывать названия компаний и соответствующие объемы, ссылаясь на банковскую тайну, – Forbes ).
Также идет аудит финансово-хозяйственной деятельности. Его проводит Ernst&Young. На это необходимо больше времени. Хочется получить уже какие-то предварительные выводы до конца года или, по крайней мере, в январе.
Елена Зубченко Фото предоставлено пресс-службой
До национализации в банке была отдельная программа лояльности для крупных клиентов-физлиц A Club . В частности, ее участники покупали облигации кипрской материнской компании. Что с этим пулом клиентов сейчас? Работает ли банк с теми, кто потерял средства из-за этих облигации?
Все достаточно просто: если брать юридически, мы никакого отношения к этому не имеем.
Но это понятийная история с большими клиентами.
Понятийной истории нет. У VIP-клиентов есть юристы, которые разбираются, кто кому виноват и за что.
Можно понять и клиентов, потому что эти бумаги продавались в отделениях Альфа-Банка под его вывеской. Получал ли банк иски по этому поводу?
Во-первых, исков не будет, потому что нет юридического основания. Представим, что у меня, например, на счете у ПриватБанка есть деньги, и мне порекомендовали их вложить в определенные инструменты. Видимо, дальше я должна предъявлять претензии к тем, кто давал рекомендацию, а не к банку, где лежали средства.
Люди, вкладывающие в бонды $100 000, по-видимому, могут проконсультироваться с юристами. Я думаю, все, что им скажут – вы можете только подать в суд на эмитента. Эмитент – это кипрская компания. Все.
Мне кажется, люди уже, должно быть, стали понимать и смирились. Хотя я слышала, что есть некоторые клиенты, которые консультируются с юристами и планируют определенные действия.
В первый же день после национализации банка СБУ и БЭБ пришли в банк с обыском по делу, в котором бывших акционеров подозревают в попытке выведения активов. Увидели ли вы подтверждение, что из банка действительно могли выводиться активы?
Я не могу точно утверждать, что этого точно не было, но пока ничего такого не увидела. Однако это вопрос следствия. Мы даем ответы на запросы следователей. Не то, чтобы каждый день, но периодически это происходит.
Думаю, окончательно мы сможем увидеть [выводились ли активы] только после детального аудита.
Когда реально продать Sense Bank
Как случилось, что к вам перешли на обслуживание государственные компании, прежде всего «Укрнафта»? Это рыночная история или административная?
Не так и много компаний зашло, кто-то уже был до этого, тот самый «Энергоатом». Это рыночная история, с «Укрнафтой» Андрей Соколов [член правления] давно общался, еще с работы в банке «Южный», он уговорил их зайти. Это не админресурс.
Меня ни разу никто не просил, мол, скажи акционеру [Минфин], чтобы кого-нибудь попросить к нам клиентами. Такого не было.
Каковы планы у менеджмента на направление коллекторского бизнеса? Еще в «Альфе» этот департамент имел имидж очень жестких коллекторов. Подходит ли это государственному банку, на ваш взгляд?
Государственному банку подойдет профессиональность и эффективность. Наша задача – построить работу любого бизнес-направления банка так, чтобы это было в рамках требований действующего законодательства, лучших практик рынка, надлежащей социальной ответственности и нравственных норм.
Почему «Сенс» решил присоединиться к программе «єОселя»? Это рыночная история, которая может принести прибыль или все-таки госбанки просто помогают реализовать президентскую программу?
Для нас это прибыльная история. Учитывая, что розничный портфель значительно упал за время войны, мы пользуемся любой финансово выгодной возможностью, чтобы вернуться на рынок, занять лидерские позиции и заплатить дивиденды государству.
Вы видите движение в сторону предметного интереса к покупке банка?
Нет. Я думаю, кого-то будут волновать иски, кого-то – СБУ и тому подобное. С точки зрения инвестора мы не закончили еще год, что мы покажем? Нужно 2023-й и потом еще один год. Так что только в 2025-м можно будет о чем-то говорить.
А разговоры о возможности объединения с другим госбанком – это фантастика?
Да. Самая фантастическая история, которую я слышала, еще когда работала в Минфине – объединение с Ощадбанком.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
