Крипта пошла ко дну. Почему мир Web3 это тревожит, но не останавливает. Объясняет соучредитель NEAR Protocol Илья Полосухин

NEAR Protocol – Web3 -стартап с украинскими корнями – трудно жаловаться на скупость инвесторов. Учредители Илья Полосухин и Александр Скиданов привлекли на свой проект более полумиллиарда долларов. Самый большой раунд – $350 млн во главе с Tiger Global – закрыли в апреле, когда крипторынок уже уверенно шел вниз. На что такие деньги?

Основа NEAR Protocol – собственный блокчейн – база данных, обрабатывающая операции быстрее и дешевле конкурентов Solana, Ethereum или Bitcoin. У стартапа есть криптовалюта NEAR, которая тоже обрушилась в четыре раза с пиковых $20 в начале 2022 года. Но токен – инструмент, а не цель, говорит Полосухин.

Их технология нужна для разработки децентрализованных приложений, или же daaps, для интернета следующего поколения. Главное отличие от обычных приложений – отсутствие контроля со стороны единственного владельца. В мире Web2 – это компании вроде Google, Meta, Apple и тысячи других, которые сами решают, как развиваются их приложения. В Web3 же за каждое решение голосуют пользователи.

Сейчас у NEAR Protocol 10 млн пользователей, цель – миллиард. Почему очередная криптозима – не повод останавливаться, рассказывает фаундер.

Интервью сокращено и отредактировано для ясности.

Сложно говорить о «черных лебедях» в 2022-м. Однако что может стать потрясением для мира Web3?

Один из рисков – регуляция. В мире нет конкретного фреймворка для регулировки блокчейна. А поскольку он глобальный, регуляторам очень тяжело прийти к чему-то.

Здесь нужен продуктовый подход. Регуляторы пытаются решить многие проблемы: защиту пользователей, инвесторов от мошенничества и т.д. Многие из этих вещей мы можем решить на продуктовом уровне, с помощью самого блокчейна.

Выход – так называемый self regulatory framework, в котором есть аудит безопасности и экономический аудит, набор информации, которую нужно предоставлять инвесторам, пользователям. Однако носителем этих правил является не посторонний регулятор, а блокчейн. «Черный лебедь» произойдет, если мировые регуляторы не пойдут по этому пути.

Скажем, по закону 1934 года в Америке информацию для держателей ценных бумаг нужно посылать обычной почтой. С законами, написанными почти 100 лет назад, будет очень сложно работать в блокчейн-мире.

Есть ли шансы, что в ближайшие 5–10 лет будет создан глобальный список правил единого регулирования?

Сейчас все блокчейн-проекты над этим работают. Надежда есть. Однако очередная криптозима не слишком помогает. Когда проблемы возникают в одном из блокчейнов, их экстраполируют на всех.

Все проблемы можно решить. Инструменты есть. Нужно просто свести это в общий список правил и сделать его инструментом регулятора.

Это не противоречит самой идее децентрализации, которую часто рассматривают как полную анархию и отсутствие правил?

Это не так. Блокчейн как раз набор правил, с которыми все согласны. Web3 – метод, а не цель.

Цель в том, чтобы всё, что мне принадлежит, оставалось со мной: мои деньги, данные, возможность принимать решения. В централизованном мире этого нет.

Все, что было в моем Facebook, остается в Facebook. Шансы, что они не оставили все мои данные после удаления аккаунта у себя, очень малы. То же самое с деньгами, лежащими в банке. Банк закрылся – деньги исчезли. Да, государство что-то страхует, но, опять же, вы зависите от централизованной организации.

Децентрализация – способ решения этих заморочек. Это возможность сделать так, чтобы ни одна центральная партия ничего не контролировала, но правила продолжали действовать.

В разгар войны в Украине таки легализовали криптоактивы. Как вы оцениваете этот шаг?

Очень положительно. Это хорошее начало, но есть еще что доделать. В принятом законе не хватало части налогообложения. Следует также принять цифровые активы для оплаты на государственном уровне. Но над этими вещами трудятся.

Очень надеюсь, что война закончится скоро. И во время восстановления Украина станет мировым блокчейн- и Web3-хабом. За счет того, что есть очень понятные правила игры, а государство очень лояльно. Это принесет большие инвестиции, которые позволят выстроить все ударными темпами.

NEAR Protocol стартовал в 2017-м, незадолго до краха ICO. Сейчас крипторынок вошел в очередную зиму. Как это влияет на проект?

Мы начали работать в августе 2018 года. Рынок крипты уже шел вниз и продолжил этот «прекрасный» путь. Мы настроены делать продукты для пользователей и разработчиков. А такие всегда находят капитал и возможность работать.

За последние полгода, например, Near Foundation получил $500 млн. Капитал для работы есть у всех проектов экосистемы. Они продолжают работать, имеют пользователей, ни у кого нет проблем. По всем параметрам, которые мы видим, продолжается рост экосистемы.

Рынки уходят и вниз, и вверх. Наша цель – привести миллиард пользователей. Тогда, я думаю, рынку будет очень сложно не принимать их. Расти есть куда. Мы достигли 10 млн пользователей, три месяца назад было 5 млн.

Основное приложение, дающее взрывной прирост пользователей, – Sweatcoin. Они на рынке уже семь лет, имеют более 80 млн пользователей, сейчас запускают частичный переход пользователей в Web3-экономику.

Это топ-приложение на 33 рынках, кажется, у AppStore и один из самых быстрорастущих. Мы видим, что такие приложения уже рассчитаны не только на тех, кто хорошо разбирается в крипте, но и тех, кто просто пользуется приложением. На это и был нацелен NEAR Protocol при разработке.

В начале года капитализация токена NEAR превышала $12 млрд, сейчас уменьшилась более чем в три раза . Насколько критично падение капитализации NEAR?

Мы не очень следим за такими вещами. Наш долгосрочный фокус – создание приложений, ценностей для пользователей. На экономику самого токена NEAR оказывает влияние множество факторов, в том числе и глобальный рынок. Мы ведь на него прямо не можем влиять.

В самой экосистеме все сфокусировано на одном: строить побольше приложений, развивать их и наращивать использование, в том числе увеличивать крипторынок.

То есть, даже если токен будет стоить условно $0,01, на саму компанию это не повлияет?

В целом нет. И на компании в экосистеме тоже нет.

В начале апреля 2022-го ваш стартап привлек $350 млн. Что дало это соглашение?

Возможность создания фонда, за счет которого будут открываться 120 децентрализованных хабов.

Цель создать в каждом регионе – Украина, Китай, Балканы, Кения – независимое присутствие. То есть иметь фонд, продуктовую лабораторию, venture builder, делать маркетинг, создавать коммьюнити.

Идея состоит в том, чтобы иметь много локальных центров со своим видением. Каждый в то же время работает и на своем рынке, и глобально. Это позволяет иметь очень разнообразную экосистему.

Что принципиально изменилось для блокчейн-индустрии из-за войны в Украине?

Я бы сказал, что произошло единение. Мы перешли на военные рельсы: занимались военной, гуманитарной помощью, эвакуацией, доставкой пищи, медикаментами.

Множество организаций работали параллельно. Наш благотворительный фонд Unchain организовала группа украинских криптопредпринимателей. Все помогали друг другу: Ukraine DAO, «Повернись живим», криптофонд Aid For Ukraine, организованный Минцифры.

Крипта придала скорость, которая была очень важна. Создать фонд за 20 минут, в первый день собрать $1 млн и начать его распределять – это невозможно сделать в фиатной системе. На сегодняшний день фонд распределил почти 100% собранных средств, а это около $10 млн.

Плюс в первые дни войны было непонятно, будет ли работать украинская банковская система. Жертвовать деньги было очень стремно, ведь того или иного банка уже может не быть, пока они придут.

Крипта позволяет напрямую работать с волонтерами. Часть конвертировала криптовалютные пожертвования в фиатные валюты. Но многие и в Украине, и за рубежом начали сразу платить криптовалютами, например, за медикаменты в Польше. Это проще, чем переводить ее в евро через банковскую систему. Кроме того, фонд первым в мире начал распространять благотворительные, дебетовые карты на основе криптовалюты Unchain Help card, чтобы помочь матерям с маленькими детьми.

Мы разговаривали с многими НГО, Красным Крестом и другими. Все делают отчеты ежегодно, на каждый доллар – около 50% накладных расходов (overhead). Для нас это было удивительно. В Unchain 2-3% накладных расходов, отчеты каждый день. Блокчейн обеспечивает прозрачность.

Что изменилось для NEAR Protocol?

Нельзя сказать, что что-то сильно изменилось для NEAR Protocol как глобального протокола. Но значительная часть экосистемы оказалась в это вовлеченной. В Unchain Fund более 30% пожертвований от сообщества NEAR.

У многих команд, строящих что-то на технологии NEAR, были инженеры в Украине. Потому что украинские инженеры самые лучшие. Из 100 человек команды Pagoda пятеро были в Украине. У Aurora – существенная часть команды, у NEAR UA – половина. Всем нужна была эвакуация, расселение за границей, другая помощь.

Ваш кофаундер Александр Скиданов в одном из интервью говорил, что вы «придерживаетесь анархически-максималистских взглядов» и победа оптимального децентрализованного протокола в целом важнее победы конкретно NEAR». Что это значит?

Мы начали с того, что хотели строить приложения. Не было цели строить блокчейн. Он появился, когда мы поняли, что нет платформы, которая отвечала бы нашему видению. Миссия NEAR – построить мир, в котором люди могут владеть своими данными, ценностями и участвовать в управлении ими.

Все, что движет наш мир к этой цели, – прибавляет ценности. NEAR Protocol был построен в том числе и для этого. Но в самой экосистеме существует много других протоколов и проектов с аналогичной миссией. Мы стараемся работать со всеми.

Основу команды NEAR набирали из очень талантливых разработчиков, в том числе победителей чемпионата мира по программированию. Но многие из них – выходцы из России. Собственно, как и сам Скиданов. Как с этим быть?

У нас сейчас нет никого в России. Всем, кто там физически находился до войны, мы предоставили возможность уехать или прекратить с нами работать.

Многие люди, имевшие российское гражданство и не соглашавшиеся с происходящим в стране, уехали оттуда. Мы воюем против тех, кто поддерживает российское государство, даже если они не россияне.

Я знаю много россиян, которые очень серьезно помогли за последние несколько месяцев и гуманитарно, и технологически. В том числе Виталик Бутерин, который еще до войны высказывался против российской политики и очень много помог, пока наибольшее индивидуальное пожертвование в $2,5 млн Unchain получил именно от него.

Какие у вас сейчас отношения со Скидановым?

Нормальные, работаем. Алекс уехал из России около 10 лет назад. Года три-четыре назад он сказал, что больше туда не вернется. У него правильный нравственный компас.

Как блокчейн-инвесторы реагируют на агрессию России против Украины?

Именно с точки зрения инвестиций сказал бы, что есть предубеждение против российских инвесторов. Но оно было и раньше. Нужно подробно разбираться в каждом частном случае.

Среди инвесторов NEAR Protocol Tiger Global, Dragonfly, a16z и другие. Последний в конце апреля закрыл еще один криптофонд на $4,5 млрд. Как сейчас крупные инвесторы относятся к Web3-стартапам?

Тотальной заморозки нет. Несколько проектов, которым я помогаю, сейчас закрывают раунды. В то же время инвесторы точно взяли определенную паузу.

Все эти деньги готовы проинвестировать, мы увидим новые раунды. Но, возможно, несколько раздутые отметки упадут. Насколько – вопросы рыночной экономики.

Что изменилось в условиях и требованиях инвесторов?

Прошло еще мало времени, чтобы четко сказать о кардинальных переменах. Мои ожидания опираются на произошедшее в марте 2020-го. После падения крипторынки все взяли небольшую паузу, оценки немного упали, инвесторы начали смотреть на какие-то метрики. Тогда же появилась метрика TVL для децентрализованных финансов, которой раньше не было.

Сказал бы, что сейчас фонды взяли паузу, чтобы немного переосмыслить свои подходы. Скорее всего, после этого рынок станет более эффективным. Будут смотреть больше на трекшн и прогресс, а не просто на хайп, чего в последнее время происходило чуть больше, чем нужно.

Чисто теоретически, NEAR Protocol когда-нибудь может стать прибыльным бизнесом?

Трудно сказать, что такое доходность, когда говоришь о финансовых инструментах. Сложно сказать, прибыльна ли гривня. Но нельзя сказать, что она не успешна.

Конкретные компании, работающие в экосистеме NEAR, планируют быть прибыльными. Есть разные методы, чтобы этого достичь. Pagoda предоставляет набор сервисов, используемых во всей экосистеме, это почти SaaS. У Aurora есть Aurora Labs, которая тоже имеет финансовые поступления от своего набора сервисов.

Сама по себе платформа – это общий знаменатель. Он ценен. Но это, скорее, основа, на которой можно строить успешные компании.