Украине ежемесячно надо $5 млрд для выживания и сотни миллиардов – на восстановление. Кто и где ищет деньги? Интервью Владислава Рашкована, главного украинца в МВФ

Владислав Рашкован, 43, работает заместителем исполнительного директора от Украины в МВФ с февраля 2017 года. Он один из ключевых авторов реформы Национального банка Украины 2014–2015 годов. Во время «Весенних встреч» МВФ, которые прошли 18–24 апреля в Вашингтоне, он поучаствовал в десятках встреч относительно финансовой помощи Украине. Конкретных результатов не так много – до сих пор до конца неясно, как именно Украина будет покрывать месячный дефицит в $5 млрд и откуда ей брать сотни миллиардов долларов на послевоенную реконструкцию. Рашкован плотно занимается темой поиска денег для Украины и программой реконстукции.

«У нас сейчас нет программы с МВФ, поэтому Фонд не может выделить деньги напрямую. Но, как и Всемирный банк, может помочь собрать их у других стран», – говорит Рашкован в интервью Forbes. Как и когда это реально сделать и какой должна быть послевоенная реконструкция Украины?

Forbes публикует сокращенную и отредактированную версию интервью.

«Конкретика есть, но денег пока недостаточно»

Премьер-министр, министр финансов, глава НБУ вернулись из Вашингтона, где участвовали в Spring Meeting МВФ и Всемирного банка. Но в их публичных отчетах о поездке нет никакой конкретики. Выходит, наша делегация не привезла из США ничего, кроме моральной поддержки? 

Если бы вы меня спросили, насколько успешной была эта поездка для украинской делегации по десятибалльной шкале, я бы сказал 8,5. Я обычно скуп на оценки, поэтому для меня это очень высоко. Такого, на мой взгляд, не было никогда в истории.

Но все же не десять. Почему? 

Мы говорим о встречах самого высокого уровня. Никогда еще министр финансов не участвовал в заседании глав минфинов и центробанков G7 и G20. У премьера были встречи с Байденом, Йеллен, Георгиевой, Мальпасом. У главы НБУ – с Лагард, десятком глав ведущих центробанкиров мира. На всех встречах Украина была в центре дискуссии.

Очень правильно, что украинская делегация приехала говорить именно о краткосрочных потребностях. Эта цифра – $5 млрд, необходимых бюджету в месяц – обсуждалась еще до «Весенних встреч». Важно, что она была согласована с МВФ, к ней ни у кого нет вопросов. Глава МВФ Кристалина Георгиева сама озвучивала ее на нескольких мероприятиях – во время встреч и до них. Она пообещала премьеру, что будет амбассадором поиска этих денег.

Возникает вопрос: почему они не были найдены во время встречи? 

Во время круглого стола доноров в Мировом банке была озвучена поддержка Украины многими странами в размере более $4 млрд, $2,2 млрд – новые деньги. Так что конкретика есть, но денег пока недостаточно. 

У нас есть три источника финансирования краткосрочных потребностей. Первый – напрямую из бюджетов разных стран. Это значит, что расходы на помощь Украине должны быть зарезервированы в бюджетах. Бюджетный процесс на 2022 год закончен в середине прошлого года. Странам нужно находить средства на поддержку Украины, и уже есть те, кто выразил готовность решить этот вопрос буквально в ближайшие недели, в том числе путем изменения своего законодательства. 

Второй источник – средства центральных банков. Тут есть камень преткновения – ЕЦБ прямо запрещает центробанкам выдавать кредиты или гранты из своих резервов. Но деньги у них есть – как физически, так и в виде SDR, которые были распределены МВФ в прошлом году в рамках борьбы с последствиями пандемии. 

Во время встречи был найден потенциальный выход – минфины стран, Еврокомиссия или ESM могут предоставить центробанкам гарантии по кредитам, которые может получить Украина от центробанков других стран. Технически это решаемая задача. В ближайшие недели будем над этим работать. Тем более что речь идет о политическом, а не чисто экономическом решении. Главу НБУ пригласили на заседание Совета директоров ЕЦБ, чтобы обсуждать в том числе предоставление таких ресурсов. Аналогичную дискуссию должно провести правительство с Еврокомиссией.

Третий источник – частные деньги. Я очень не хотел бы, чтобы реконструкция Украины проводилась только на деньги доноров или правительства. После войны мы должны выйти с частной, а не государственной экономикой. 

Возвращаясь к сути вопроса, к сожалению, мир не такой быстрый и смелый, как Украина. Но работа ведется и деньги однозначно будут найдены. 

Почему, перечисляя источники финансирования Украины, вы не упоминаете IFI’s – МВФ, Всемирный банк, ЕБРР и так далее?

В вопросе помощи Украине есть определенная периодизация. Первый этап, конец февраля – начало апреля, можно назвать периодом выживания в момент мгновенного военного шока. Тогда МВФ, Всемирный банк, ЕИБ и ЕБРР быстро выделили Украине деньги для преодоления этого шока. В этом заключается их роль – поддержать страну в такой тяжелый момент.

Второй этап – условно, военная экономика – продолжается сейчас. Нам нужны деньги, чтобы продержаться энное количество месяцев. У нас сейчас нет программы с МВФ, поэтому Фонд не может выделить деньги напрямую. Но, как и Всемирный банк, он может помочь собрать их у других стран. Этому были посвящены встречи во время весенних сборов в Вашингтоне.

Третий период – возвращение к нормальной экономической, фискальной, бюджетной и монетарной политике и восстановление критической инфраструктуры. На этом этапе точно будет долгосрочная программа. Сумма зависит от многих факторов – дефицита платежного баланса, размера квоты, динамики ВВП. Пока еще рано говорить о типе программы и размере, но уверен, что она будет значительной. Напомню, в 2015-м размер программы составлял $17,5 млрд.

Четвертый этап – реконструкция и модернизация страны. Здесь потребуются сотни миллиардов долларов. Пока идут предварительные дискуссии, какие могут быть источники этих ресурсов.

Сейчас понятно, какими могут быть условия долгосрочной программы МВФ?

Важно отметить, что то, что мы обычно называем программами МВФ, правильнее называть программами украинского правительства, которые финансирует Фонд. 

Конечно, дискуссии уже должны начинаться. Они займут время, но уже сейчас надо понимать, какую политику будет проводить правительство. Функция МВФ – помочь создать макрофинансовую базу для устойчивой реконструкции. Это контролируемая низкая инфляция, гибкое курсообразование, сбалансированная бюджетная политика. После войны у нас будет достаточно много задач в этих направлениях.

«Нам никто не выпишет просто так бланк-чеки»

Должен ли существовать единый центр, который бы координировал и контролировал всю международную помощь Украине? 

Я думаю, что между позициями «мировое сообщество должно дать деньги Украине, и она распоряжается ими как хочет» и «деньги остаются в карманах европейцев и американцев, а Украина постоянно должна выпрашивать деньги на каждый проект» правда должна быть посередине. 

Программе восстановления нужен строгий ownership – страну должны строить украинцы. Видение будущей Украины должно вырабатываться в Украине. Но нужно понимать, что нам никто не выпишет просто так бланк-чеки. Я вижу выход в кооперации между украинскими властями и существующими мультинациональными структурами и частным сектором.

Как известно, после Второй мировой войны для реализации Плана Маршалла было создано специальное агентство, которое потом стало OECD. Недавно в одном из документов предлагалось создание такого же международного агентства и для реконструкции Украины. Я не считаю, что это правильно.

В конце 1940-х годов, когда внедрялся План Маршалла для Европы, только создавались такие мультинациональные структуры, как МВФ и Всемирный банк, Евросоюза не было. ЕБРР и ЕИБ были созданы намного позже. То есть институциональная среда в мире была совершенно другой. За последние 75 лет мир прошел большой путь по координации ряда больших проектов. Не думаю, что в создании дополнительной институции для отстраивания Украины есть большая необходимость. Нам бы справиться с той конкуренцией, которая уже ощущается между существующими донорами. Нашей целью должна быть их координация.

Но я бы не отказывался от технической помощи и советов иностранных экспертов – в мире было много проектов реконструкции стран: Балканы, Афганистан, Ирак, Иордания, Палестина, Колумбия, Либерия, Руанда, Кипр, Южная Корея, был проект унификации Германии. Нужно изучать их опыт и ошибки.

Над украинским «планом Маршалла» работает несколько групп. Вы не опасаетесь, что между ними тоже может возникнуть определенная конкуренция?

Сейчас есть как минимум семь или восемь команд, которые занимаются этим вопросом. Но пока идеи каждой из них, во-первых, не покрывают все необходимые вопросы, во-вторых, не конфликтуют друг с другом. 

Я знаю все эти команды. Моя идея – объединить их. Планируем провести воркшоп, чтобы они обменялись идеями и начали работать совместно. Пока ни один из их документов не показывает нам общее видение – что же мы хотим построить.

Каким должно быть это видение, на ваш взгляд? 

Точно нужно заякорить то, что мы в будущем станем членами Евросоюза. При этом надо понять, будет ли план модернизации частью плана по вступлению в ЕС, или это будут параллельные процессы.

Второе – «зеленая экономика» не только на уровне промышленности, но и в транспорте, строительстве городов и так далее. Мы можем стать страной, которая покажет всему миру, что «зеленая экономика» может работать, стать своеобразной лабораторией «зеленой экономики» в Европе. 

Третье – встраивание Украины в глобальные цепочки создания стоимости международного частного бизнеса. Мы должны научиться эффективно использовать наше географическое положение.

Мировые наработки в диджитализации можно направить на реформирование государственного аппарата, который должен стать гораздо меньше и мобильнее. 

Нужно ли закладывать риск постоянных войн с РФ в будущем?

Важное условия мира по итогам этой войны – Украина должна быть investable. Если на границах будут стоять ракеты, направленные на наши города, конечно, инвесторам будет сложно вкладываться в страну. 

Другой вариант – строить милитаризированную экономику, как в Израиле. Мне не очень нравится такой сценарий, но он также имеет право на существование. Например, мы можем вкладывать ресурсы в развитие искусственного интеллекта, но не в медицине, а в сфере разведки, вооружений. В таком случае роль ВПК будет сильно расти. 

Все программы восстановления начинаются после окончания войны? 

Многие – да. Но, например, план U24 предполагает, что война может продолжаться еще какое-то время. Здесь важно, чтобы не возникало трений между кратко- и долгосрочными потребностями. Я понимаю, что правительству уже сейчас нужно реконструировать, например, дороги. Но если мыслить только так, есть риск, что мы пойдем по пути восстановления старого, а не строительства нового. Мы можем утратить шанс на избавление от советского наследия, потерять импульс к модернизации страны.

Это важно, потому что reconstruction needs отличаются от оценки разрушений. По данным военных и КШЭ, нанесен урон восьми гражданским аэропортам общей стоимостью более $6 млрд. Но это не значит, что на восстановление нужна именно такая сумма. Можем отказаться отстраивать аэропорты и вместо этого решим соединить регионы современной скоростной железной дорогой, которая свяжет города с одним-двумя аэропортами.

Такие варианты нужно просчитывать, но это будет сложно сделать, если ориентироваться только на краткосрочные задачи. Ирпень был красивым городом, но что, если мы можем отстроить его лучше и еще красивее, современнее, экологичнее? 

Война – это страшно, но это и шанс для нас сделать уникальный скачок. И, по сути, построить здесь Евросоюз уже сейчас.

Много разговоров о репарациях, что Украина может воспользоваться замороженными резервами РФ. Но как это сделать, если подобных прецедентов в мировой истории еще не было?

Важно понимать, что репарации – это фактически налог, плата за разрушения, которая ежегодно взимается с бюджета государста-агрессора в пользу пострадавшей страны. В нашем случае для этого нужно, чтобы РФ признала, что она проиграла войну, или согласилась на репарации в мирном договоре. Нельзя этого исключать, но думаю, это не самый высоковероятный сценарий. Альтернатива – судебные решения, но это долго, а деньги нужны уже сегодня-завтра. Поэтому есть третий вариант – изменение законодательства стран, которые арестовали российские активы. Это беспрецедентный шаг. И насколько я знаю, такие решения готовятся.

МВФ всегда скептично относился к идеям либерализировать налоговые правила в Украине. Во время войны были существенно снижены налоги. Как сейчас к этому относится Фонд?

У Украины нет действующей программы с МВФ, поэтому она не обязана советоваться с Фондом о таких вещах. Но Кабмин и НБУ все равно с Фондом это обсуждают. Во время войны мы сталкиваемся с экзистенциальным риском. Им важно управлять. Например, в нормальное время НБУ не должен финансировать госбюджет. Но когда идет война и правительству нужно выплачивать зарплаты военным, нужно принимать неортодоксальные решения. Да, риск инфляции в таком случае высокий, но экзистенциальный риск – еще выше.

Материалы по теме

Категория

Картина дня

Дата

15 марта 2022

Обвал ВВП, инфляция в 20% и риски сирийского сценария. Детали экономического прогноза от МВФ для поствоенной Украины

Категория

Картина дня

Дата

12 апреля 2022

Восемь мировых экономистов объясняют, как правильно отстроить Украину после войны. Краткий пересказ от Forbes

Категория

Картина дня

Дата

05 апреля 2022

Пять способов посадить Путина на скамью подсудимых и как заставить Россию заплатить за разрушенную экономику. Интервью с министром юстиции Денисом Малюськой