У нас на глазах рассыпается огромный институт – система образования и науки эпохи модерна. Это не только украинская проблема. Но в Украине она, возможно, одна из самых болезненных в мире.
Новый номер журнала Forbes
Этот материал из последнего номера журнала Forbes. Приобрести его с бесплатной доставкой можно по этой ссылке. В журнале: лучшие работодатели военного времени, 50 лидеров Украины, дилемма необанка Revolut, школа СЕО от Genesis, рекорды ОККО, взлет и падение Айбокс банка, железная леди ВСУ и более десяти историй.
Школы и университеты играли в XIX–XX веках двойную роль. Они были большими выравнивателями, которые готовили массы к урбанизации, промышленному росту, расширению среднего класса. Миллионы Пиноккио превращались в горожан, усваивали – не всегда в первом поколении – городскую буржуазную культуру, а их внуки становились частью развитого общества в бизнесе, науке, беловоротничковых профессиях.
Вторая ключевая роль – создавать кадры, сообщества и идеи для научно-технического прогресса. Мультипликация разума в промышленных масштабах привела нас в «эпоху сверхдостатка» (age of abundance, термин Брэда Делонга).
За 140 лет, с 1870-го по 2010-й, условия жизни человечества поменялись сильнее, чем за 10 предыдущих тысячелетий. Базовые показатели качества жизни (душевой ВВП, младенческая смертность, ожидаемая продолжительность жизни) выросли в разы.
С середины XX века мотор технического прогресса замедляется. Количество новых лекарств, одобренных на каждый $1 млрд затрат на R&D, с 1950 года уменьшается примерно вдвое каждые девять лет, констатировали в 2012 году авторы статьи в Nature. С учетом инфляции отдача на $1 млрд упала за 60 лет примерно в 80 раз.
Несмотря на рост количества специалистов и затрат на R&D, темпы инноваций на транспорте, в энергетике и IT постоянно снижаются, отмечал в начале 2010-х профессор Университета Джорджа Мейсона Тайлер Коуэн. Ситуацию афористически подытожил Питер Тиль: вместо полетов в Солнечной системе мы получили смартфоны и социальные сети.
Для среднего образования водоразделом, кажется, стали 2010-е, когда в школы пришло поколение «с пальцами на экране». Темп, тон, формы обучения, с которыми столкнулись диджитализированные малыши, были из другого пространства и времени. Пандемия лишь наглядно показала разрыв между постиндустриальным поколением и его современными учителями.
Университеты и школы в развитых странах обретут новые формы обучения и научного творчества. Растет спрос на homeschooling и онлайн-курсы, частные предприниматели будут искать способы масштабирования своих учебных продуктов.
В военном 2022 году Украина, по оценке экспертного центра CASE Ukraine, потратила на образование 291 млрд грн (5,6% ВВП). Это огромные средства: более развитым странам мира, входящим в Организацию экономического сотрудничества и развития, образование стоило в среднем 4,4% ВВП. А что на выходе?
В 2022 году украинские вузы засчитали на магистратуру дневной формы 116 000 студентов, констатирует старший вице-ректор Киевской школы экономики Егор Стадный. Это на 125% больше, чем в 2021-м. «В 2021 году 52% от зачисленных были парнями, в 2022-м парней уже 75%, – пишет Стадный. – Спрос на «дешево и без напряжения» получить отсрочку с легкостью нашел предложение наших университетов».
Фейковые студенты, фейковые диссертации, фейковые уроки онлайн. Современная система образования напоминает мне СССР в 1984 году: как только общество проснется, за 5–10 лет от большинства помпезных, но нежизнеспособных конструкций останется кучка руин.
Здоровые школы, факультеты, образовательные проекты, полуподпольные группы настоящих ученых – это небольшие острова в сплошной архаике советских и постсоветских учреждений и понятий.
Выход – в личной ответственности и частной инициативе. Сегодня лучшими украинскими университетами являются крупные и средние компании, которые вынуждены обучать, развивать, помогать принять правильный путь невольным жертвам образовательного расточительства. Буду ждать появления первого частного вуза, который станет совместной инициативой четырех-пяти зрелых компаний и во главе которого станут настоящие ученые, а не выпускники «фабрик диссертаций».
А что со средним образованием? Большие надежды связываю с генеративным ИИ. Мария Федорина учится в девятом классе. Для нее ChatGPT уже стал личным ассистентом «по вопросам обучения» (это еще это персональный тьютор, как в «Бриллиантовом возрасте» Нила Стивенсона, но первый шаг самый трудный). Общее в пяти use cases, что Мария описала при работе над этим текстом, о том, что у нее появился неутомимый собеседник. «Он объясняет бесконечное количество раз и по-разному, то есть проще формулирует то, что конкретно ты не понимаешь», – написала мне она.
Головокружительные изменения неизбежны. Для нас, клиентов неизлечимой системы, это шанс.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
