Что общего у театрального режиссера и бизнесмена? Больше, чем кажется на первый взгляд. Оба отвечают за постановку цели и конечный результат. Оба работают и с продуктом, и с его подачей, отвечают за подбор команды и атмосферу в ней. От их видения и умения идти к цели зависит результат. Как объединить творчество и прагматизм? Как добиваться амбициозных целей при ограниченных ресурсах? А главное – как получать удовольствие от работы? Forbes предложил обсудить эти и другие вопросы совладельцу сети автозаправок KLO Вячеславу Стешенко и режиссеру Ивану Урывскому.
Amazon інвестує мільярди доларів у ШІ, роботів та машинне навчання. Якими принципами й правилами керується компанія?
Дізнайтеся вже 22 листопада на Forbes Tech 2024. Купуйте квиток за посиланням!
Что главное в театре: для вас, Иван, как для режиссера, и для вас, Вячеслав, как для зрителя? Ради чего один из вас его делает, а другой туда ходит?
И.У.: Есть много вещей, которые мне нравятся, но основная линия моей жизни – театр. Это то, от чего я кайфую. Моя «вакцина» для хорошего самочувствия, удовольствие.
В.С.: Я пока видел лишь один спектакль Ивана – «Лимерівну» на малой сцене театра им. Франко. Было очень эмоционально. Я по-новому посмотрел на тексты Панаса Мирного. Думал, что это ставил взрослый человек в сединах, а вы совсем молодой режиссер. Когда закончится карантин, обязательно пойду на другие ваши спектакли.
И.У.: Спасибо большое.
В.С.: За чем я хожу в театр? Прежде всего за эмоциями, за смысловой нагрузкой, за неожиданной подачей – все это меня вдохновляет. Выходит, еще и за вдохновением.
Хороший спектакль может подтолкнуть меня к изменениям в собственной компании. Театр дает возможность нового взгляда. Это важная часть моей жизни.
Как объединить творчество и бизнес? Как вы находите разумное соотношение прагматизма и креатива в том, чем занимаетесь?
В.С.: Если в театр идут за эмоциями, то к нам на заправки заезжают, потому что, хочешь не хочешь, машину надо заправлять. Человек, возможно, едет без настроения: надо потратиться. Поэтому мы должны дать ему позитивную эмоцию, чтобы он уехал в хорошем расположении духа. Мы обучаем наших сотрудников, как дарить клиентам позитивные эмоции. Я всегда говорю команде: «Работаешь в сфере услуг – изволь, как актер в театре, выйти и сыграть».
И.У.: К счастью, большой театр построен так, что у режиссера есть возможность заниматься творчеством, не отвлекаясь на финансы и рекламу. Но, конечно, у меня тоже есть рамки: например – успеть сделать спектакль к запланированной дате. Одну из постановок в Театре на Подоле я задумывал три-четыре года, а сделали мы ее за полтора месяца. Это стресс, но сжатые сроки помогают аккумулироваться и давать результат. Наличие рамок делает продуктивнее. Мне нравится такой темп.
В.С.: Иван, а бывают ли у вас в театре ситуации, когда бюджет, например на декорации, ограничен? Как справляетесь с этим?
И.У.: Спектакль в украинских реалиях обычно стоит от 100 000 до 1 млн грн.
Конечно, дорогие спектакли или оперы – это очень красиво. Но я умею работать без заоблачных бюджетов. Для меня умеренный бюджет – не ограничение, а фактор комфорта. Чем меньше театр потратит на постановку, тем быстрее она окупится. Но, думаю, если вдруг захочу построить на сцене самолет или корабль, театр найдет на это деньги.
То есть режиссеру важно уметь доносить свои идеи до аудитории в рамках заданных условий?
И.У.: Конечно! Если ты хочешь делать театр, можешь делать его хоть в подвале. Продавать билеты и делить прибыль между актерами – так работают независимые театры. Чтобы сделать театр, одних денег недостаточно.
В.С.: Я согласен, но есть крутые спектакли, которые не окупаються, – как и артхаусное кино. Им нужны дотации. Культурной сфере необходима системная поддержка государства и меценатов. Уинстон Черчилль как-то сказал: «Если мы не финансируем культуру, за что мы тогда воюем?»
Это хоть и фейковая цитата Черчилля, но верный посыл: поддержка культуры должна быть системной. А принятие закона о меценатстве сделало бы ее еще и выгодной для бизнеса.
В.С.: Абсолютно согласен! Круто, что Ивану удается держать баланс между творчеством и реалиями. Но я убежден, что нельзя загонять художника в рамки – важно, наоборот, помогать.
Куда движется театр? Насколько украинский театр отвечает мировым тенденциям?
И.У.: В связи с карантином стали очень популярны онлайн-версии спектаклей – многие театры открыли доступ к записям своих постановок. Для зрителя это глоток воздуха (хотя такой опыт несравним с посещением театра). Надеюсь, этот тренд расширит театральную аудиторию. Это крутая возможность воспитывать вкус.
Украинский театр активно ищет себя, свои темы и свой стиль.
Важный плюс – то, что театр стал очень разным и оттого доступным зрителю. Появился выбор. Каждый может найти то, что ему нравится. Ты можешь ходить в конкретный театр или на режиссера и т. д.
Вячеслав, в какие театры вы ходите? Как выбираете, что посмотреть?
В.С.: Руководствуюсь рекомендациями. Мне повезло: у меня есть возможность, не теряя времени на плохие спектакли, сразу идти на хорошие. Доверяю тому, что рекомендует мой друг, продюсер Олег Кохан. У нас есть небольшой клуб, с членами которого мы ходим на спектакли, а потом обсуждаем увиденное. Еще я дружу с Дмитрием Богомазовым: люблю его постановки и прислушиваюсь к его советам.
В биографии Ивана есть история с уходом со строительного факультета в театральный институт. Вячеслав, а вы можете вспомнить случай, когда разворачивали свой курс на 180 градусов?
В.С.: Я с детства мечтал быть космонавтом. Когда понял, что шансы невелики, решил идти в мореходку. Это был 1987 год, как раз возвращались с войны афганцы. Была разнарядка: брать афганцев на работу и учебу без очереди. Я не поступил, пошел в армию. А когда вернулся в 1989 году, это была уже другая страна. Это было время возможностей, глоток воздуха: если у тебя была идея и ты был активен – ты мог добиться успеха. И я занялся бизнесом. Начал с трейдинга, потом ушел в нефтяной бизнес – и пошло-поехало. А море до сих пор люблю.
Иван в своих постановках переосмысляет классику. Вячеслав много лет занимался сетью АЗС, а в прошлом году начал управлять еще и макаронным бизнесом. Для вас вход на неизвестную территорию – риск или приключение?
И.У.: Пробовать новое необходимо. Сидя на одном месте, деградируешь. Как только что-то начало получаться, это сразу становится менее интересно. Страх в начале нового дела нормален. Идти в неизвестность – единственный способ расти. Чем сложнее задача, тем круче.
В.С.: Мы всегда работали в условиях рисков и постоянно меняющихся правил игры. На моей памяти было немало кризисов: и 1998 год, и 2008-й, и 2014-й. Поэтому мы строим бизнес так, чтобы он был гибким и быстро реагировал на любую турбулентность.
Иван однажды сказал, что «спектакль появляется во время работы над ним». Можно ли сравнить руководителя бизнеса с режиссером?
В.С.: Дмитрий Богомазов как-то сказал, что его спектакли рождаются в сотворчестве с актерами. Он всегда старается максимально включить актеров в работу, дать им ощущение сопричастности. Я тоже любое нововведение в бизнесе преподношу сотрудникам так, чтобы они в него поверили. Тогда они будут двигаться вперед с другой энергией.
Это ваш главный принцип работы с командой?
В.С.: Конечно. А еще доверие. Люди должны тебе доверять, а ты – слышать их. Доверие и коммуникация – залог успеха в бизнесе. Благо с сегодняшними технологиями это просто: я могу с компьютера смотреть видео с любой нашей заправки 24/7. Точно так же в кабинете у Богомазова я видел монитор, с которого видно, что происходит на сцене.
И.У.: Делая спектакль, ты выбираешь себе команду, с которой за два месяца проживешь маленькую жизнь. И тебе нужно заразить актеров своей идеей. Создание постановки – не только репетиции, но и общение, взаимодействие. Оно должно быть кайфовым. Разногласия тоже нужны, они помогают находить новые решения. Но всем должно быть комфортно, тогда все получится.
В.С.: Иван, а было такое, что вы приходите к актерам на репетицию, а среди них – мэтр, известный артист, который думает: «Что он мне может предложить?» Спорит с вами, не соглашается. Что делали в таких случаях?
И.У.: Таких моментов в начале карьеры была уйма. Конечно, я боялся маститых актеров. Ты на его ролях вырос, а тут он у тебя на сцене весь такой бронзовый.
Когда я пришел в театр им. Франко, там были одни звезды. Сначала было страшно, а потом я понял, что чем сильнее и опытнее актер, тем комфортнее с ним работать. С профессионалом нет чувства, что на репетицию пришла большая звезда. А отдаваться работе опытные артисты могут покруче молодых.
Режиссер должен быть готов к любой встрече. Нельзя знать все, но важно вести себя так, будто уверен в том, что делаешь. Актеры не должны сомневаться, что ты способен вести их за собой. Нужно уметь сказать себе: «Я могу это сделать, даже если пока не знаю как».
В.С.: В бизнесе все работает так же: если нет цели, ты не понимаешь, куда двигаться. Говорят: «Надо просто сделать шаг», но если сегодня делать шаг в одну сторону, а завтра в другую, будешь топтаться на месте. Важно нарисовать четкую цель и идти к ней, пусть даже маленькими шажками.
Когда-то у меня было три ресторана (сейчас 16), я собрал их директоров и спросил: «Какая цель вашей работы?» И понеслось: «Деньги», «Вкусная еда» и т. д. Стоп, говорю: вкусная еда – это и есть наша работа. Если мы готовим невкусно, можно идти по домам. «Деньги» – понятие субъективное. Цель должна быть единой для всех: довольный гость. Тогда он и денег оставит, и друзьям про нас расскажет. Это простая, понятная цель, и это работает.
На спектакли люди тоже чаще всего приходят по рекомендации – потому что им рассказал тот, кто уже сходил и ему понравилось. На карантине этого очень не хватает.
Насколько для вас важна сторонняя оценка?
И.У.: Если честно, я не сильно думаю о зрителе. Нельзя идти на поводу у чужой оценки. Массовый зритель, например, в Одессе, чаще всего хочет видеть комедию – местный вкус воспитан на антрепризе. Но я не хочу ставить одни комедии, поэтому не ориентируюсь только на зрительский запрос. Куда правильнее, наоборот, предлагать публике что-то новое, удивлять. Бывают хорошие спектакли, с которых уходит ползала.
У вас такое бывало?
И.У.: Не ползала, но с «Женитьбы» в Одессе люди уходили. Это было связано с неоправданными ожиданиями: «Женитьба» Гоголя – комедия, а мы ее перевернули, изменив и жанр, и место действия. Зашло не всем. Когда зритель видит то, чего не ожидал, он либо уходит, либо принимает условия игры. С первых спектаклей уходило человек по 20, но уже через полгода перестали: постановка обрела свою аудиторию. В Киеве со спектаклей уходят меньше – другой зритель.
В.С.: Я совершенно согласен с Иваном: в театре подстраиваться нельзя, иначе есть риск потерять себя и не суметь реализовать свою идею.
В бизнесе ситуация чуть другая: мы пытаемся учесть желания и настроения потребителя. У нас есть бизнес-инструменты для этого: есть программа лояльности, где мы можем видеть даже, как настроение людей меняется в зависимости от погоды.
Чему вы научились у вашего зрителя или потребителя?
В.С.: Я все время в этом смысле учусь, наблюдаю. Мы даже дорожки на автозаправках прокладываем не там, где их нарисовали, а там, где люди реально ходят, где им удобно.
И.У.: Взаимодействие с людьми – часть спектакля. Благодаря соцсетям и профессиональной критике мы всегда получаем оперативный фидбэк на постановку. Это дает возможность посмотреть на сделанное с нового ракурса, увидеть полную картину спектакля.
В.С.: Я всегда поражаюсь тому, как актеры раз за разом играют один и тот же спектакль и делают это в полную силу, не скатываясь в автоматизм. Иван, как избегать рутины в работе? Мы, например, для этого ротируем людей, вводим мотивационные инструменты. Делаем все, чтобы наши люди играли. Люди ведь любят играть.
И.У.: Это сложный вопрос. Режиссер ставит спектакль, а дальше оставляет его жить своей жизнью. Что-то можно точечно ремонтировать, но вмешиваться, когда спектакль уже зажил, нельзя.
Как актеры это делают? Надо у них спросить. Мне кажется, спасает то, что каждый раз разный зритель. Есть место импровизации. Вообще, когда актер кайфует от роли, не нужны никакие стимулы. А если она ему не нравится, ничего не поможет.
У любой постановки есть свой жизненный цикл. Легендарные спектакли играются по 20–30 лет (как «Швейк» в театре им. Франко), обычно же этот срок куда меньше. На начальном этапе актеру важно войти в роль, понять, где в ней можно «играться», дальше приходит настоящий кайф от игры, а потом спектакль естественным образом стареет и угасает. Но в этом и магия театра.
Иван говорит, что его спектакли – это один спектакль. Части целого, этапы. Вячеслав начинал с трейдинга, потом занялся ресторанным и нефтяными бизнесами. Справедливо ли сказать, что каждый из вас своими проектами чертит некий последовательный вектор?
И.У.: Я всегда анализирую сделанное, провожу работу над ошибками. Так от постановки к постановке оттачивается стиль. Я недавно смотрел свой спектакль «Тени забытых предков» и думал, что вот тут можно было иначе поставить свет, эту сцену решить иначе, тут растянуть, а тут ускорить. Это уже история, но можно учесть ошибки и в новых проектах сделать лучше, иначе. В этом смысле каждая постановка для меня – этап. Сделать идеальный спектакль невозможно, но стремиться к этому – вполне.
В.С.: Все, что сказал Иван, можно переложить на нашу бизнес-реальность. В том, что ты делаешь, должен быть четкий и понятный вектор: в бренде, в продукте, в подходе к работе. Мой принцип: мы делаем продукт, который сами готовы потреблять. Я могу съесть любой хот-дог на нашей заправке, заправиться любым бензином и поехать.
Важно не терять фокус, не размениваться на шанс где-то быстро подзаработать. Можно сделать сторонний проект за год и отстать в своем бизнесе на три. Смысл? Важно не отвлекаться и помнить, где твоя цель.
Какую большую профессиональную амбицию вы еще не реализовали? У Ивана есть «портфель» текстов для будущих постановок. Вячеслав, а что в вашем «портфеле» целей?
В.С.: Я хочу создать украинский бренд мирового уровня. Верю, что у нас есть потенциал для этого. Посмотрите, сколько крутых брендов вышло из Украины: спортсмены (Кличко, Шевченко), футбольные команды («Динамо», «Шахтер»), водочные бренды. Я уверен, что мы можем создать то, что продвинет Украину на мировой уровень. Например, наш макаронный бизнес. Старик Барилла когда-то начинал в маленькой мастерской, а сегодня Barilla – мировой гигант. Чем мы хуже?
И.У.: Хочется совершенствоваться. Чтобы мой язык и инструментарий развивались. Чтобы мои проекты были интересны не только в Украине, но и в мире. Если о конкретных именах, то у меня действительно есть портфель авторов и текстов, с которыми я хочу поработать. Например Шекспир.
Вы же говорите, что Шекспира сейчас много в украинском театре и ему хорошо бы какое-то время «отлежаться».
И.У.: Так и есть: его сейчас активно ставят, есть смысл подождать. Еще я бы очень хотел сделать оперу.
Как на том, чем каждый из вас занимается, сказался карантин и кризис? Чему вы научились?
В.С.: К счастью, мы продолжаем работать и во время карантина. Но все равно произошло немало перемен. Мы перенесли многие процессы в онлайн; открыли для себя Zoom; наладили удаленную работу разных департаментов. Увеличили продуктовую линейку на заправках. Продаем маски, санитайзеры, туалетную бумагу, чтобы люди могли лишний раз не заезжать в крупные магазины и не стоять в очередях.
Что-то из этих нововведений возьмете с собой в посткарантинную жизнь?
В.С.: Обязательно. Мы точно возьмем с собой дисциплинированность, которую привил нам карантин: мы стали больше думать о гигиене, безопасности и друг о друге.
И.У.: Я пытаюсь воспринимать карантин как отпуск. Поначалу было сложно осознать, что театр закрывается в разгар сезона. Но мы это пережили и готовы двигаться дальше. Сейчас совершенно по-другому воспринимается время – его чувствуешь буквально на ощупь.
Опубликовано во втором номере журнала Forbes (июль-август 2020)
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
