Орест Бардаш, 47, почувствовал легкий толчок, услышал щелчок магнитных замков на стыковочном ободе, но только после того, как неоновые лампы по периметру шлюза вспыхнули зеленым, отстегнул ремни и выплыл из противоперегрузочного кресла. Сквозь помутневший от астероидной пыли иллюминатор над головой сверкали серебром фермовые конструкции с развернутыми солнечными панелями
Стыковочная камера горного лендера была несовместима с пассажирскими портами на «Скай Айленде», поэтому Оресту пришлось причаливать к грузовому терминалу. Мужчина толкнул люк, проплыл сквозь тамбур с надписью General Cargo и оказался в ангароподобном отсеке, окутанном, как паутиной, кружевом креплений и лесов. Отсек был настолько велик, что у Ореста после шести месяцев в тесном четырехместном модуле закружилась голова.
На выходе из стыковочной камеры его встречал рыжеволосый датчанин Шейн Бьеркен, терминальный «пээс».
– С возвращением, капитан, – Бьеркен схватил протянутую руку и помог Оресту протиснуться сквозь шлюз. – Как улов?
– Не жалуюсь, – сдержанно ответил Бардаш.
Вслед за Орестом из люка вынырнул Матвей Брода, геолог-разведчик, с которым Бардаш познакомился пять лет назад, добывая водяной лед в кратере Шеклтон на южном полюсе Луны.
– Две с половиной тысячи тонн, Шейн, – Матвей напялил на голову бейсболку и по привычке повернул ее козырьком набок, что, по мнению Бьеркена, было явным свидетельством крайней степени слабоумия, – три полных контейнера и забитый под завязку трюм в лендере.
Шейн Бьеркен и так это знал: несколькими палубами ниже пятеро его коллег швартовали контейнеры с рудой, которую Бардаш притащил с околоземного астероида (6178) 1986 DA. Чего он не знал – так это того, что именно за руда была в контейнерах. Большинство металлических астероидов (а 6178-й был именно таким) состояли в основном из железа и никеля, но также содержали редкие металлы вроде платины, палладия или родия. Платина стоила в три тысячи раз дороже, чем никель, а потому общая стоимость контейнеров очень зависела от того, чем именно их наполнил Бардаш.
– И что в них? – напряженным голосом поинтересовался датчанин.
– В основном никель, – отрезал Бардаш.
Однако Брода не сдержался:
– Да ясен хрен, что никель, – его глаза будто подсветили изнутри, – но кроме того еще сто сорок четыре тонны платины и двенадцать тонн иридия.
Бьеркен аж присвистнул: за килограмм иридия на рынке давали сто пятьдесят тысяч евро.
– Так на Земле теперь на одного миллиардера больше? – «пээс» красноречиво посмотрел на Бардаша.
– Еще несколько таких экспедиций, и можешь искать нас в Forbes Global 2000, – задрал нос Брода.
– Заткнитесь оба, – фыркнул Орест, – мы еще не продали металл, – он уже достиг возраста, когда каждый день ожидаешь от жизни какой-то новой пакости.
Мужчины замолчали. Бьеркен все еще безуспешно пытался умножить в голове сто пятьдесят тысяч евро на двенадцать тысяч килограммов, когда Бардаш устало сказал:
– Шейн, я хочу нормально помыться и поговорить с семьей.
– Простите, капитан, – «пээс» спешно прицепил к поясу Ореста трос, зажал кнопку на прикрепленном к предплечью пульте, и расположенная на другой стороне ангара лебедка потянула Бардаша через грузовой терминал к пассажирскому отсеку.
– Отдыхайте, – крикнул Шейн вдогонку. – Вы заслужили!
Орест четверть часа отмокал в аэродинамическом душе, после чего тщательно растер тело бактерицидными полотенцами и с облегчением нырнул в успокаивающий полумрак выделенной ему ячейки. Устроившись в похожей на телефонную будку орбитальной кровати, он включил планшет и подключился к сети.
Прошло полгода с тех пор, как Орест в последний раз общался с женой, – с орбиты 6178-го он мог отправлять только коротенькие текстовые сообщения. Но прежде чем позвонить домой, мужчина заглянул в FME Tracer. Приложение в режиме реального времени отслеживало цены на Франкфуртской бирже цветных и редкоземельных металлов. Бардаш развернул таблицу, в которую добавил важнейшие из привезенных металлов, и скользнул глазами по первым двум колонкам. С начала торгов немного выросла цена на палладий и рутений. Никель и платина были почти без изменений.
Пока все шло очень хорошо. Орест настороженно, будто боялся, что от одного только взгляда число начнет уменьшаться, покосился на сумму в правом нижнем углу, и между легких словно затрепетало второе сердце. На данный момент общая выручка превышала девять миллиардов двести двадцать восемь миллионов евро. Большинство из них пойдет на выплаты инвесторам, часть сожрут налоги, и все же… Бардаш прикинул сумму, которая останется, и подумал, что рыжий Бьеркен, кажется, был прав: на Земле станет на одного миллиардера больше.
Закрыв приложение, Орест отыскал в мессенджере контакты Мии и нажал кнопку вызова. Когда установилось соединение, мужчина узнал безликую гостиную квартиры, которую они с женой снимали на Осокорках, однако вместо Мии перед камерой застыла Флора, его десятилетняя дочь.
– П-а-а-па!
– Хэ-э-эй, малышка! – Бардаш пригладил отросшие волосы, однако из-за отсутствия гравитации они снова стали дыбом. – Ты как?
– Где ты?
– В транспортном терминале «Скай Айленд». Знаешь, где это?
– На низкой опорной орбите, – заученно выпалила девочка.
– Точняк. Видишь, я уже близко.
– А у нас вчера был родительский день! И я рассказывала о тебе. О том, чем ты занимаешься. И еще разные истории, которые ты мне рассказывал. Что железо убивает звезды, и все металлы, которые мы добываем, когда-то образовались в недрах умерших звезд, – ее речь напоминала галоп, Флоре хотелось поделиться всем и сразу. – Учителю понравилось, и он попросил спросить, ты не мог бы прийти и… ну…
– В школу?
– Да.
– Выступить?
– Да.
– Хм…
– Будет круто, папа!
– Давай я сначала спущусь на Землю, заново научусь ходить на своих двоих, а там посмотрим. Договорились?
– А когда ты спустишься?
– Через день или два. Есть немного дел на орбите, – из-за спины Флоры вынырнуло лицо Мии Бардаш, и Орест невольно поджал губы. Голос изменился. – Разрешишь поговорить с мамой?
Девочка оглянулась, на мгновение замялась и неохотно выдавила:
– Ну ладно.
Мия села на место дочери и прислонилась к монитору. Наступило неловкое молчание. Орест отчаянно подыскивал тему для разговора, однако в утомленном мозгу не возникало ни одной идеи. Когда пауза растянулась почти до неприличия, жена наконец сказала:
– Как все прошло?
– Как планировали. Все хорошо.
– Так мы теперь богачи?
Мия с какой-то раздражительной непринужденностью подчеркнула последнее слово, и Бардаша слегка передернуло, словно его кольнули шпилькой. Богачи. Мужчина секунду всматривался в экран, а потом глаза скользнули в сторону.
– Я сначала должен продать металл.
– Угу, – жена повела бровью, мол, а что еще ты с ним можешь сделать?
– Пока мы по уши в долгах.
– Вчера звонила Магда. Просила передать, что готова вкладываться в следующую экспедицию. А еще на этой неделе я съездила в салон Aston Martin.
– Зачем?
– Посмотреть на новую DBS Superleggera, – скучающее выражение исчезло с лица, будто и не было его. – О, ты бы ее видел! Семьсот тридцать лошадиных сил, два электродвигателя, от нуля до сотни за две секунды, а салон!.. – Мия мечтательно зажмурилась.
– Зачем нам Superleggera?
– Ты просто ее не видел, Орест.
– Я видел ее, – голос вдруг стал звонким от раздражения. – Это долбаное спортивное купе.
– Не ори на меня.
– Я не кричу. У нас есть ребенок, на кой черт нам спортивное купе?
– Оно четырехместное. Позади достаточно места не только для Флоры, но и для моих подруг.
– Господи, Мия, да видел я это авто! Твои подруги поместятся на задних сидениях, только если им отрубить ноги!
– Ты зануда, ты это знаешь? А Superleggera – самая красивая машина из всех, которые я когда-либо видела, – женщина равнодушно пожала плечами и остальные слова сказала бы про себя. – Можешь со мной не соглашаться, однако тебе придется смириться. Я уже взяла ее.
– Какого… – Орест шумно сглотнул. Когда он улетал, у них едва хватало денег, чтобы оплатить счета за электричество. – Как?
– Не так много людей арканят астероиды, поэтому я лишь назвала твое имя. Этого оказалось достаточно.
Бардаш закрыл глаза.
– Я хочу отдохнуть.
– А еще я присмотрела коттедж в Riviera Village, тысяча триста квадратов, шесть спален.
– Мне нужно выспаться! – рявкнул Орест.
Он знал: позже будет жалеть, что повысил голос, но ничего не мог поделать с разочарованием и злостью, которые бурлили в груди. Они с Мией сцепились взглядами, напряженно пялились друг на друга в течение нескольких длинных секунд, а затем в глазах жены что-то закрылось, будто дверь хлопнула, и она молча разорвала связь.
Орест соврал. После разговора с Мией он чувствовал себя так, будто больше никогда не заснет. Мужчина выбрался из спального бокса, подплыл к окну и посмотрел вниз, на планету. Солнце вот-вот должно было спрятаться за Землей. Его лучи, еще мгновение назад невидимые, расщеплялись атмосферой, образуя мощный цветовой спектр в сотни раз ярче самой яркой радуги. Тучи над терминатором – размытой линией, отделяющей сияние дня от глубокой черноты ночи, – приобрели ярко-оранжевый и розовый оттенки. Орест, прижавшись носом к стеклу, наблюдал, как в темноте над Восточной Европой вспыхивали молнии.
– Капитан…
Бардаш оглянулся. Из прохода высовывалась голова Матвея Броды.
– Что?
– Цены падают, – разведчик снял бейсболку и мял ее в руках.
– Такое случается, – на губах Ореста проступила тревожная усмешка. – Не будь жадным.
Брода нервно покусывал нижнюю губу.
– Минус двадцать процентов на иридий и почти треть на платину.
Бардаш завис.
– Когда?
– Только что.
Орест активировал планшет, запустил FME Tracer и уставился в таблицу.
Цифры менялись на глазах. Цена на платину, если сравнить с началом торгов, обвалилась на тридцать шесть процентов. Килограмм иридия подешевел на сорок две тысячи. Бардаш заморгал, словно надеялся, что поле зрения очистится и все станет как было.
Но, конечно же, оно не стало.
– Какого черта?
Он просматривал таблицу несколько минут назад!
– Может, это караван Гильды? – предположил Брода. – Она как раз на подходе.
Гильда Таунсенд, несмотря на то, что носила имя как у какой-то пиратки эпохи великих географических открытий, была едва ли не самым профессиональным астронавтом из всех, с кем пересекался Бардаш за последние десять лет в космосе. Никто не знал о выживании за пределами Земли больше, чем Гильда. Она возглавляла команду из троих горняков, которые добывали руду на небольшом околоземном астероиде 3362 Хуфу.
– Говорят, у нее тоже иридий, – бормотал Матвей, – и платина. И трейдеры, типа, чувствуют, что металла много.
Бардаш закрыл глаза. Что-то было не в порядке. Все это как-то не вязалось вместе. У Гильды Таунсенд, как и у него, был только один лендер, вряд ли она привезла с собой больше, чем несколько тысяч тонн руды.
– Это какая-то глупость, – он мотнул головой. – Цены не могут так упасть из-за того, что кто-то притащил на орбиту несколько лишних контейнеров. В любом случае мы уже зафрахтовали все грузовые óрбитеры на «Скай Айленде», – он старался говорить спокойно, но голос предательски дрожал. – Пока Гильда пришвартуется, выгрузит контейнеры, договорится о спуске… Мы сбудем весь металл еще до того, как первый грузовой Skywarden вернется на орбиту.
– Ну, я не то чтобы очень переживаю, – сказал Матвей (хотя на самом деле таки переживал: они уже потеряли почти два миллиарда евро), – просто хотел, чтобы вы знали.
Орест кивнул. Затем посмотрел на число в правом нижнем углу таблицы и взялся лихорадочно считать. Немногим более четырех миллиардов он должен вернуть инвесторам. Они заберут семьдесят процентов операционной прибыли. Кроме того, есть еще текущие расходы. Он пока не платил ни за ангар в транспортном терминале, ни за аренду óрбитеров – все понимали, что он рассчитается только после того, как сбудет руду. Бардаш оторвался от планшета и остекленевшими глазами уставился в угольно-черное небо за продолговатым иллюминатором.
О первом собственном миллиарде можно забыть. И о коттедже в Riviera Village тоже. Но шесть с половиной миллиардов – это все еще ок. «Не будь жадным», – мысленно повторил он.
В следующее мгновение Матвей Брода подергал его за рукав комбинезона.
– Кэп…
– Что? – вскинул голову Орест.
– Они продолжают падать.
Бардаш понял, что вцепился зубами в кулак, только когда резкая боль пронизала всю руку. Мужчина убрал ладонь от лица и, не желая фокусироваться на экране, секунд пять пялился на следы зубов на пальцах.
– Уже почти минус семьдесят на платину, – сказал Матвей. – Иридий обвалился более чем вдвое.
– Ты шутишь.
Орест дернул планшет на себя так сильно, что его закрутило вокруг продольной оси. Мужчине пришлось цепляться ступней за фиксатор для ног, чтобы остановить вращение. Он наконец посмотрел на экран и в отчаянии покачал головой.
Нет, черт возьми, нет. Этого не может быть – выручка упала до трех с половиной миллиардов.
Чувствуя, как в ушах пульсирует кровь, Орест закрепил таблицу с FME Tracer-ом в углу экрана, переключился на мессенджер и вызвал Кеннета Нуньеса, трейдера, который представлял его интересы во Франкфурте. Кеннет ответил после третьего гудка. На экране появилось заплывшее лицо с каскадом подбородков, темными кругами под глазами и полосками тонких усиков, которые будто приклеились к верхней губе.
– С возвращением, капитан, – пробасил Нуньес.
– Ты видел цены? – выпалил Бардаш.
– Да.
– Что происходит?
– DSR демпингуют.
Deep Space Resources были пионерами космической эры в горном деле. Компанию в конце двадцатых годов основал немецкий промышленный магнат Фердинанд Зоммерфельд. В начале тридцатых DSR поставляли припасы на орбитальные станции, а в 2039 году стали первой корпорацией, которая посадила лендер на астрономическое тело за орбитой Луны. Это был небольшой околоземный астероид 3554 Амун. Специалисты NASA прогнозировали, что в 3554-м содержится в двадцать раз больше металлов, чем добыла человеческая цивилизация за все время существования.
Оценки оказались завышенными, кроме того, тогдашние «дээсэровские» лендеры могли зарываться только на полсотни метров, но, несмотря на это, в последующие пять лет Deep Space Resources доставили на Землю металла на €60 млрд. Следующим стал металлический астероид 2009 DD45, из которого DSR добыли 100 000 т металлов платиновой группы. В начале 2040-х компания поглотила американского аэрокосмического перевозчика Blue Origin, в 2045-м приобрела контрольный пакет акций британской Virgin Group. К концу десятилетия рыночная капитализация DSR превысила $12 трлн.
– Что значит демпингуют? Зоммерфельд не может продавать металл себе в убыток!
– Может.
– Дерьмо собачье! DSR тащили платину оттуда же, откуда и я, они не могут продавать ее по одиннадцать тысяч за килограмм! Это нонсенс!
– Они как раз это и делают.
– Но почему? – от возмущения Оресту перехватывало дыхание.
– Потому что хотят задушить тебя, и Таунсенд, и Рутледжа. Всех независимых «копателей». Так же, как задушили ArcelorMittal на Земле.
Астероиды – это просто мусор, оставшийся со времени зарождения Солнечной системы, который должен был бы пойти на формирование планет, однако по определенным причинам так никогда и не слипся в гигантские каменные шары. На раскаленной из-за вулканизма и частых столкновений с другими телами молодой Земле все по-настоящему ценные металлы плавились и опускались вниз, к ядру, поэтому их концентрация в поверхностных слоях незначительна. Астероиды же в отличие от планет никогда не проходили этап расплавления, а потому содержат значительно больше металлического сырья, да еще и равномерно распределенного по объему. В течение десятилетия после того, как первый «дээсеровский» лендер пришвартовался к 3554 Амун и запустил металлические корни в недра астероида, Deep Space Resources оставалась единственной компанией, занимавшейся разработкой полезных ископаемых на астрономических телах. За это время они накопили немыслимые запасы цветных металлов. Сначала DSR придерживали добытый металл, продавали его ограниченными партиями, избегая обвала цен. Однако в конце сороковых появились другие компании, которые бросились осваивать околоземные астероиды, и Deep Space Resources взялись сбывать растущие партии цветных металлов. Сначала – чтобы сбить цену ниже рентабельности земных предприятий и сделать добычу руды на Земле невыгодной, а теперь, кажется, решили вообще обвалить рынок и таким образом устранить конкурентов в космосе.
– А еще потому, что они могут себе это позволить, – продолжил Кеннет Нуньес. – У DSR значительно больше ресурсов. Больше, чем сейчас нужно всей земной промышленности. Не только платины, но и золота, иридия, палладия, осмия, рутения, родия. Что ни назови – у них тонны этого дерьма на складах. И можешь мне поверить, Орест, они готовы отдавать металл даром, чтобы пустить вас по миру.
С каждым его словом внутри Бардаша что-то словно осыпалось.
– Что мне делать? – прохрипел он.
Губы были сухими, как марсианский грунт. Ответа не поступало достаточно долго, чтобы в мозгу Ореста укрепилось осознание, что ничего хорошего от Нуньеса ждать не стоит.
– Я могу купить всю твою платину, – наконец сказал трейдер. – Даю пятнадцать тысяч за килограмм.
Бардаш скосил глаза на таблицу в углу экрана.
– Ты не можешь так поступить со мной, – он почувствовал укол раздражения сквозь умоляющие нотки, которые прорезались в голосе. – Час назад она стоила тридцать семь!
– Ну, это час назад было. А сейчас она стоит сам видишь сколько, – Нуньес шмыгнул носом. – Мне, знаешь, тоже надо счета оплачивать.
Орест, не ответив, нажал на кнопку завершения вызова.
Матвей Брода все еще висел рядом.
– Что будем делать?
Бардаш хотел ответить, но его прервало назойливое жужжание планшета. Входящий вызов с неизвестного аккаунта. Мужчина нажал «Ответить». На экране появилась пожилая мулатка с греческим носом, блестящими волосами и глазами такими холодными, что у Ореста мороз пошел по коже.
– Господин Бардаш, поздравляю с возвращением. Меня зовут Ливия Иордани, я исполнительный вице-президент корпорации Deep Space Resources, и я звоню сказать, что мы готовы купить платину, которую вы доставили на орбиту.
Матвей с Орестом переглянулись.
– Цена? – хрипнул Бардаш.
– Семь тысяч за килограмм.
– Не может быть и речи, – процедил сквозь зубы Орест.
– Господин Бардаш, мы сами продаем ее за семь триста.
Орест с трудом сдержался, чтобы не заорать: «Вы продаете ее по такой цене специально, чтобы задушить меня!»
– У меня долг перед инвесторами четыре миллиарда, – рука с планшетом мелко дрожала. – Я не могу…
Ливия Иордани не стала его слушать.
– Вы не поняли, уважаемый. Мы не вашу компанию покупаем, только ваш металл…
Бардаш наклонил планшет горизонтально и легким движением кисти откинул его от себя. Планшет, вращаясь, словно диск для игры в фрисби, медленно улетел.
– Ваши долги – это ваше дело, кроме того… – голос мулатки изменился, – господин Бардаш, вы меня слышите?.. Орест?..
Мужчина подтянул колени к груди и отвернулся к иллюминатору.
– Никому на Земле не нужен ваш металл… никому, кроме нас… вы не сможете…
Что именно он не сможет, Орест так и не узнал. Приникнув к полимерному стеклу, мужчина вперил взгляд в сине-белую планету. Голос Ливии все еще просачивался в сознание назойливым жужжанием, но Орест не обращал на него внимания. Затаив дыхание, он смотрел, как вдоль атмосферного фронта, зависшего над Апеннинами, волнами прокатываются сиреневые молнии. Бездонная синева Средиземноморья разительно контрастировала с охровыми цветами Сахары.
Иллюстрации Михаила Александрова.
Опубликовано в девятом номере журнала Forbes (апрель 2021)
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
