В декабре 2021 года счастливыми чувствовали себя 71% украинцев. По рейтингу счастья в мире Украина заняла 110-е место среди 149 стран. На какую ступеньку нас отбросило полномасштабное вторжение, пока неизвестно. Возможно, совсем недалеко: результаты исследований в психологии свидетельствуют о достаточно высокой адаптивности, говорит поведенческий экономист и ректор American University Kyiv Роман Шеремета.
«Человек, лишившийся обеих ног, полгода будет жить в депрессии. Однако потом его уровень счастья восстановится до такого, который был до инцидента», – объясняет ученый. Почему это происходит? Мы привыкаем. «После адаптации точка отсчета меняется, – говорит Шеремета. – Счастьем для этого человека будет возможность, например, ходить при помощи протеза».
Следует ли рассчитывать только на способность привыкать к трагическим событиям в стремлении быть довольным своей жизнью? Вовсе нет. Мы можем выбирать вещи, которые будут делать нашу жизнь более радостной, даже во время войны. Какие именно – Forbes пояснил Роман Шеремета.
Что влияет на уровень счастья?
Я еще не исследовал, что делает счастливыми именно украинцев, но планирую. Однако, например, на чувство счастья жителей Соединенных Штатов Америки влияет спектр вещей. Прежде всего – здоровье. В известной степени – доход. Но если человеку постоянно хватает на покрытие потребностей, деньги перестают быть причиной для счастья. Отдельные исследования показывают: чем больше люди имеют, тем менее они счастливы.
На уровень счастья также влияет чувство безопасности, важное для уверенности в завтрашнем дне. Последняя составляющая – отношения. Контакт с нашими родными – женами, мужьями, детьми, родителями, друзьями – сейчас очень важная составляющая уровня счастья, которая может даже компенсировать другие упомянутые вещи.
Украинцы в нынешних реалиях – одна из наций с самым низким уровнем счастья. Прежде всего потому, что вторжение негативно повлияло на все перечисленные компоненты. Что с уровнем здоровья? Во время полномасштабной войны я приезжал в Украину дважды и много времени проводил в больницах. Кому-то снарядом оторвало ногу или руку, кому-то удаляли часть кишечника. Среди пациентов дети, взрослые, пожилые люди, военные. Здесь говорить о положительных эмоциях очень трудно.
В финансовом плане люди потеряли даже тот минимальный уровень жизни, который имели до вторжения, – уничтожены их дома, имущество. О безопасности в условиях войны говорить невозможно. Например, когда я ехал поездом из Ивано-Франковска в Киев, по железной дороге Львова ударила ракета.
Что с фактором отношений? Когда муж в Украине, его жена с детьми за границей и между ними нет постоянной связи – это тоже снижает уровень счастья всех членов семьи. Такая ситуация отрицательно сказывается на общей картине уровня счастья украинцев.
Да, эти факторы отрицательно влияют на уровень счастья. Но, кажется, люди стали больше ценить очень простые вещи. Не меняется ли наше чувство счастья за счет этого?
Результаты исследований в области психологии и поведенческой экономики говорят о нашей адаптивности. Она очень важна для нашей психики, потому что с ее помощью украинцы привыкают к новому нормальному – например, жить под звуками сирен. Сегодня, когда раздается воздушная тревога, многие украинцы на нее не реагируют. Хорошая или плохая такая реакция – другой вопрос, поскольку риск ракетного удара все равно есть. Но одновременно адаптивность помогает не впадать в депрессию и продлевать жизнь.
Как мы выходим из новых реалий благодаря адаптивности? Мы радуемся победам ВСУ – например, освобождению острова Змеиный. Рецепторы счастья фиксируют эту положительную новость. Радуемся, что мир на стороне Украины. Радуемся, когда принимают нашу заявку на членство в ЕС. Мы начинаем обретать счастье в вещах, которые не ценили раньше. Во время войны я стал общаться с родителями почти каждый день, хотя большую часть времени провожу в США. И это нас еще больше сблизило. А до войны мы разговаривали раз в неделю.
Человек получает большую дозу счастья от общения с другими людьми. Сейчас украинцы очень сплотились. А когда мы сплачиваемся, становимся счастливее от успехов людей вокруг. Когда я вижу, что Сергею Притуле удалось собрать большую сумму, радуюсь за него, как за себя. Такие вещи будут помогать нам даже в условиях войны.
Как нас изменит адаптивность, когда завершится война? Мы потеряем способность ценить эти моменты?
Я бы хотел верить, что эта способность не исчезнет. Но для меня показательным примером является ребенок. Бывает, что ложка интересует его больше, чем новая игрушка. Однако когда ребенок вырастет, ложка перестанет вызывать у него такой интерес. Я хотел бы, чтобы мы остались этими детьми после войны, но когда мы привыкнем к лучшему, точка отсчета изменится.
Конечно, какая-то перманентность останется. Возможно, наше поколение больше будет ценить мир, потому что мы знаем, как это – без него. Надеюсь, мы сохраним как можно больше таких наивных вещей после победы.
Что можно сделать, чтобы сохранить их?
Изменить систему мышления человека очень сложно. Нобелевский лауреат Дэниел Канеман сказал, что, несмотря на исследования этого вопроса на протяжении всей жизни, он не может изменить свой психологический портрет. Он знает свою проблему и не знает, как ее решить.
У нас, к сожалению, много пережитков Советского Союза, с которыми мы должны бороться каждый день. Например, люди во всем обвиняют государство или считают, что оно нам что-то должно. Таких примеров сотни. Украинцы очень патерналистская нация: мы не берем на себя личную ответственность и ищем виновных. Я очень хотел бы, чтобы люди взяли ответственность в свои руки. Должно быть понимание, что это я ответственный за судьбу моей страны, я ответственен за свое будущее, семью, пенсию, детей. Не учительница в школе, не государство, не Пенсионный фонд, не министерство, а я.
Советский Союз создал отрицательные паттерны поведения. Война сейчас тоже травмирует и меняет украинцев. Может ли она помочь сформировать полезные паттерны?
Война уже изменила нас и продолжает это делать. Ранее пассивные люди уходят в общественную активность. Сейчас украинцы очень сплочены, упорны и инициативны. Это уже нас отдаляет от Советского Союза и России в частности. Наши Вооруженные силы не смогли бы так работать, если бы не постоянно помогающие волонтеры.
Возьмем еще пример ВСУ. Почему в первые месяцы войны Вооруженные силы Украины крушили российскую армию? Потому что тактика россиян построена на патерналистской системе с централизованными механизмами действия. А украинцы могли действовать децентрализованно, небольшими командами, потому что командирам бригад дали возможность самостоятельно принимать решения. А для Путина отсутствие полного контроля – это катастрофа. В этом плане мы уже формируем навыки, которые будут для нас полезны и после войны.
В своей лекции о моделях поведенческой экономики вы говорили, что вовлеченность в благотворительность тоже способствует повышению уровня счастья. Как это работает сейчас?
В первые дни войны я впал в депрессию. Мне не хотелось ничего делать, было тяжело мотивировать себя. Переломный период произошел через две-три недели, когда я стал сопредседателем общественной организации Ukrainian American House. Мы с партнерами оказали ВСУ помощь более чем на $10 млн – это бронежилеты, шлемы, медикаменты. Сейчас занимаемся поставкой семи машин медицинской помощи.
Благотворительность помогает нам поддерживать тонус и проходить через один из самых сложных моментов в истории Украины. Когда я начал заниматься сбором финансов, произошли большие перемены: я полностью вышел из состояния депрессии и стал мотивированно работать на победу Украины. Я уверен, что благотворительность помогла не только мне – в таких вещах люди находят выход из личных страхов и проблем.
Какие еще процессы, кроме вовлечённости в благотворительность, может выбрать человек, чтобы испытывать более высокий уровень удовлетворения жизнью?
Задействованность. Человек должен ощущать свою общественную полезность во время войны. С меня не вышел бы военный, я был комиссован из-за астигматизма: без очков почти ничего не вижу. Но как ректор Американского университета Киева я могу выполнять другие полезные задачи: готовить людей к восстановлению Украины, инвестировать в других людей, заниматься благотворительностью, лоббировать решения, полезные для Украины. Я написал два письма Байдену и на одно даже получил ответ. Моя работа – это сотни написанных во время войны писем в Конгресс и Сенат. Эта задействованность очень важна.
Личная забота о ком-то тоже является огромным плюсом для психологического портрета. К примеру, мы с женой начали помогать нашим беженцам. Мы помогли нашему хорошему другу, который сейчас служит в ВСУ, и перевезли его жену и детей в США. Можно помогать людям лично или финансово поддерживать. Так мы влияем на конкретного человека, чувствуем себя частью его жизни. Тогда приходит понимание: мы живем не зря.
Несмотря на то, что я научный работник, вера – одна из важнейших составляющих моей жизни. Во время войны она дает понимание, что высший план есть не только на мою жизнь, но и на всю вселенную. Говорят, что на войне неверующих нет, потому что ты должен во что-то верить и это тебя будет мотивировать. Я бы посоветовал людям, далеким от веры, дать ей шанс и пойти в церковь. Это тоже может повлиять на психологическое состояние.
Мы поговорили о счастье, но, может быть, нужно продуцировать в себе другие чувства, чтобы лучше адаптироваться к нынешней ситуации?
Счастье – производный элемент, являющийся реакцией на многие другие вещи. Нельзя, чтобы человек просто решил: «Я буду счастлив». Эта эмоция – результат многих факторов. Но мы можем повлиять, например, на свою эмоциональную стойкость. Мы научились быть хладнокровными к врагу, мы можем принимать решения даже в сложной ситуации борьбы за свою независимость.
Мы должны научиться правильно оценивать риски. Не везде в Украине безопасно. Но когда находишься около критичных сооружений, риск попадания ракеты рядом гораздо больше. Поэтому нужно научиться принимать решения, учитывая эти риски.
Мы можем научиться критически мыслить. Например, следует понимать происхождение любой информации и всегда быть немного скептиком. В социальных сетях есть и будет много дезинформации, причем с обеих сторон. Нужно понимать контекст и научиться правильно оценивать информацию и реальность. Сейчас опасно быть оптимистом или пессимистом.
Важно отойти от комплекса неполноценности. Сегодня быть украинцем – круто. Как нация, как государство мы продемонстрировали очень сильные качества. Эта самоидентификация стала происходить в нашей личной жизни. Она важна для осознания, кем ты являешься, куда двигаешься, каковы твои цели и планы. И когда у нас будут такие мотивированные люди, победа Украины станет лишь первым шагом для развития, а потом мы станем передовой страной мира.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
