В 2021 году экспорт стали принес Украине $15,2 млрд валютной выручки, еще почти $7 млрд поступило от поставок за границу железорудного сырья. Из-за войны с Россией украинские компании потеряли львиную часть доходов от экспорта. Ежемесячно валютный рынок будет терять около $1,3 млрд только из-за вынужденного простоя в металлургии. Означают ли потери, которые украинская экономика уже понесла из-за войны с Россией, что гривну непременно ждет девальвация?
Як мотивувати команду не збавляти темп у надскладних умовах? Дізнайтесь 25 квітня на форумі «Надлюди» від Forbes. Купуйте квиток за посиланням!
Уже в первые часы после вторжения России 24 февраля Национальный банк ввел в действие, очевидно, заранее подготовленный антикризисный план. Одно из ключевых решений – регулятор зафиксировал курс гривны во время военного положения и фактически остановил торги на межбанке, запретив любую покупку валюты, кроме операций критического импорта.
В первую неделю войны типичная валютная операция на украинском рынке выглядела примерно так: экспортеры напрямую продают валютную выручку НБУ по фиксированному курсу лотами по $500 000, рассказывает директор департамента казначейства Юнекс Банка Анна Золотько.
Официальные курсы доллара и евро остаются на уровне официального курса 24 февраля – 29,25 грн/$ и 33,17 грн/€. По данным издания «Минфин», собирающего предложения по покупке/продаже валюты на черном рынке, количество заявок как на покупку, так и на продажу наличной валюты в первые дни войны обвалилось более чем в пять раз. Постепенное возвращение активности к довоенному уровню началось только в середине марта.
По данным издания, сейчас в Киеве наличный доллар можно купить с рук в среднем за 34 грн, во Львове – по 32,7 грн, в Одессе – по 33 грн. В целом по стране теневой курс был максимальным в первые дни марта – 39–40 грн/$.
Быстрое закручивание гаек от Нацбанка позволило перебить ожидаемую панику первых часов и дней, считает эксперт CASE Украина и бывший заместитель директора департамента финстабильности НБУ Евгений Дубогрыз. «Если бы не ограничение, курс мог в первый же день взлететь в небо, – говорит он. – Далее сработал бы так называемый hysteresis: «цены растут охотнее, чем падают», и не факт, что мы вернулись бы даже к 35–40 грн/$».
В режиме очень жестких ограничений рынок прожил только неделю после начала войны. Уже 1 марта НБУ начал ослабление: владельцам валютных счетов разрешили забирать наличными до 30 000 в день в эквиваленте, а банкам проводить сделки непосредственно на межбанке.
Существенного оживления на рынке это пока не принесло: по данным регулятора на 13 марта, ежедневные объемы операций на межбанке не превышают $10 млн. Для сравнения, среднедневный объем торгов в 2021-м составлял $470 млн, в 2020-м – $420 млн.
Основным игроком валютного рынка остается именно Нацбанк: в период с 24 февраля по 12 марта НБУ купил на рынке $1041,1 млн и €54,7 млн, продав $617,04 млн и €109,05 млн.
Экспорт – под угрозой, но у гривны есть шанс
Ограничение со стороны НБУ – далеко не главная причина фактического анабиоза, в котором валютный рынок находится с начала российского вторжения. Ключевое – катастрофическое падение деловой активности, обрушившее как спрос, так и предложение валюты на украинском рынке.
Согласно данным, озвученным в интервью Forbes министром финансов Сергеем Марченко, на 10 областей, охваченных боевыми действиями, приходится около половины ВВП Украины. Поступления от таможни, по его словам, сократились до 15% объемов мирного времени. «Несмотря на то что Одесса не оккупирована, одесская таможня не функционирует, – отметил министр. – Она приносила до 20% поступлений».
Из-за войны, по оценке аналитика Concorde Capital Дмитрия Хорошуна, не работает около 85% мощностей по производству стали («ArcelorMittal Кривой Рог», «Азовсталь», «ММК Ильича», частично «Запорожсталь», «Интерпайп»).
Совокупная валютная выручка от производителей стали, отмечает Хорошун, могла бы составлять около $1,3 млрд в месяц, или 20% всего украинского экспорта. «Мы потеряем до 80% этой выручки в ближайшее время», – ожидает он.
Остальные экспорты также находятся под вопросом из-за проблем с логистикой: украинские порты заблокированы российскими войсками, поэтому единственный доступный для экспортеров вариант – железнодорожные пути в Европу. «Вряд ли европейские рынки способны принять весь объем украинского экспорта», – говорит Хорошун.
Аналогичный риск, добавляет он, и с поставками железорудного сырья, где потери могут составить до 50% выручки или около $300 млн в месяц.
На другом фланге валютного рынка среди импортеров сложилась еще более неопределенная ситуация. Относительно полную работоспособность сохранили только компании, связанные с поставками критического импорта, констатирует руководитель службы продаж казначейских продуктов Банка Авангард Юрий Крохмаль.
«Люди сейчас не покупают смартфоны и телевизоры, – соглашается Золотько из Юнекс Банка. – Поэтому и потребности в импорте, а значит, и покупки валюты на это, нет».
Золотько не видит формирования существенного отложенного спроса на валюту, хотя и ожидает определенного скачка курса с открытием межбанка. Насколько сильным он будет, спрогнозировать невозможно, говорит Золотько.
Ключевой фактор – события на фронте, считает Крохмаль из Банка Авангард. «НБУ достиг определенной стабильности на валютном рынке, однако в настоящее время горизонт планирования у всех его участников стал очень коротким», – рассказывает он.
Для того чтобы предотвратить значительную девальвацию, НБУ, вероятно, оставит в силе существенную часть валютных ограничений в течение примерно года после завершения горячей фазы войны, прогнозирует управляющий директор группы ICU Константин Стеценко.
«В то же время в Украину идет очень существенный поток иностранной валюты, – добавляет Золотько из Юнекс Банка. – Нет сомнений, что он будет сохраняться в будущем».
Именно фактор существенной международной помощи способен уберечь гривну от обвала после завершения войны, считает Стеценко из ICU. При таком сценарии, отмечает он, значительного ценового шока на украинском рынке не будет.
Другое обстоятельство, позволяющее рассчитывать на менее тяжкие последствия войны для национальной валюты и экономики в целом, чем было в 2014-15 годах — более прочный финансовый фундамент, который Украина успела построить за последние восемь лет, отмечает экс-министр финансов Наталья Яресько.
«В 2014-м у нас не было ни армии, ни резервов, у нас была дыра платежного баланса в $40 млрд, — рассказала она в интервью Forbes. — Сейчас у НБУ есть резервы, чтобы поддерживать гривну, та же банковская система хорошо работает, несмотря на войну». Отдельно Яресько отмечает отношения с международными партнерами. Если в 2014, по ее словам, их нужно было выстраивать с нуля, то теперь Украина сразу может рассчитывать на финансовую поддержку.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
