Мирослав Лаюк. Выгоды незавершенности

Месяц назад Роман сообщил: друг-враг попал в больницу. Однако Роман не станет его навещать после того, что враг-друг натворил. Такое запросто не прощают, или вообще – такое не прощают. А две недели назад Роман сказал, что Святослав передал управление компанией сыну Глебу. Поэтому сегодня, выпив тройное эспрессо, еще раз пощупав несколько случайных косточек, действительно ли в каждой из них испытывает боль, Роман пошел в офис, чтобы на вечер созвать срочное совещание: он объявит, кто будет руководить компанией дальше. Время, как в таких ситуациях говорят, пришло. Роман охотно бы выпроводил это Время, которое «пришло», через заднюю дверь. Он бы ему хорошо заплатил, повел в самые дорогие рестораны, купил бы этому Времени и всей его семье путевку на экзотические острова. Но Время в дверях офиса не хотело потесниться – и Роману в последнее время приходилось протискиваться боком.

Компания, которая реставрировала местную ратушу, церковь Святых Петра и Павла, ряд жилых домов (самый старый из них построен в начале XIV века), которая разрабатывала идею ІТ-городка, возвела несколько современных энергосберегающих домов,– требовала нового, как говорится, «воздуха».

Офис – двухэтажное советское здание на самом углу – Роман выкупил 15 лет назад, превратив его, как и другие свои проекты, в «визитку города». Первое, что сделал Роман, когда строители сдали ему кабинет, еще до монтажа мебели,– начал прикреплять к огромной голой стене кусочки стен из разных зданий. Его компания выполнила сотни проектов, с каждого из которых Роман забирал себе фрагментик: с кусочком обоев периода сецессии, с кусочком фрески с растительным узором, с пластом, где проступали шесть разных разноцветных слоев, с банальным окрашенным синей эмалью куском подъезда. Он забирал частицу от того первоначального, которое принадлежало другим авторам и не касалось его,– потому что дальше здание ждала новая история, под которой подписывался уже Роман.

Такая же стена была в офисе Святослава – четыре квартала отсюда. Как-то Роман случайно услышал от сына, что первое, что его Иван сделает, возглавив компанию,– вынесет из офиса этот строительный мусор. Дочь Иванка, которая была тогда с братом, рассмеялась и сказала, что это она первым делом из офиса вынесет мусор – как будущая глава компании. Роману сообщили, что Глеб, новый руководитель архитектурного бюро Святослава, их новый конкурент, стену отца вообще не трогал. Молодой директор даже приложил свежий кусочек – завода 30-х годов: на днях они начали преобразование индустриальных помещений возле аэропорта в бизнес-центр.

•••

Роман знал Святослава с рождения. Вот буквально с рождения. Их матери жили по соседству и родили детей с разницей в один день. Поэтому, лежа в яслях, старший на день Роман должен был видеть, как медсестра вносила Святослава,– красного, словно новый кусок штукатурки в кабинете Глеба.

Они вместе ходили в школу, Роман подтягивал Святослава по алгебре, аСвятослав Романа– по черчению. Друзья начали архитектурный бизнес совместно, точнее, работали у дальнего родственника Романа. За два года существования тот разорился, а ребята взялись за собственные дела. Когда встречались, например, утром в кафе с молчаливым барменом, то никогда не говорили о бизнесе. Они были жесткими друг с другом, когда компании боролись за тендеры,– но только когда это касалось работы. Лишь однажды Святослав сказал то, что впервые за 75 лет их рассорило: полгода назад предложил, раз уж такие проблемы с преемником, чтобы Роман продал компанию его сыну.

•••

– Вы знаете, что такое любить свою работу? – вышел еще раз за кофе Роман, не выдерживая вопросительных взглядов сотрудников после объявления о вечернем совещании.

– Конечно, знаете. Вы здесь стояли еще до того, как я впервые заказал себе кофе. Любить свою работу – это уйти со дня рождения дочери, потому что твои рабочие завалили балкон XVII века. Дети мне это до сих пор припоминают. Иван с Иванкой никогда бы так не поступили с моими внуками, в этом они лучше меня. Однако это не значит, что я должен передать им дело своей жизни. Они вдвоем работают в нашем бюро. Кстати, неплохо– соображают. Дочь– обожаю ее, отдал бы за нее жизнь. Но управлять компанией… Гюго писал, что архитектура– это застывшая в камне музыка. Знаете, какую она любит музыку? Иванка слушает то, что популярно. Мы как-то пошли вдвоем в филармонию– она тогда на первом курсе училась. Иванка минут 10 посидела, а потом сказала, что ей надо в туалет. Когда не вернулась, я не переживал, что с ней что-то произошло,– точно убежала.

Бармен, с видом «внимательно слушаю», как всегда, занимался своим.

– А сын? – не ждал переспроса Роман,– тот превратит это только в бизнес. Он набросится на любые заказы, лишь бы деньги. Иногда мы выходили в ноль или даже в минус – когда нам, например, поручали реставрировать соборы. Понимаете – соборы! Вот вы понимаете, а Иван не понимает. Несколько лет назад у меня работал очень способный парень – Андрюша. Доверял ему, как себе. Он и с клиентами хорошо общался, и языки знал, и документацию тщательно вел. И даже параллельно писал диссертацию о романских церквях! В какой-то момент даже думал оставить Андрюшу на моем месте, начал возить с собой на серьезные переговоры. А потом узнал, что он воровал со стройки цемент. Представляете такого мелочного человека во главе архитектурного бюро? Я всегда советовался с покойной женой, принимая сложные решения. Точнее, она решала, что делать, когда ситуация была критической. Спросил Лину, кого поставить во главе компании, а она закрыла духовку с куриными окорочками и сказала, что надо выключить через 25 минут, а сама пошла пересаживать вазоны.

Роман выпил одним глотком холодный кофе и заговорил несколько тише:

– У меня есть швейцарские часы. Редко их ношу. Когда мы впервые приехали в Берн, я решил отдать за эти часы почти все деньги, которые с собой были. Мы тогда заключили прекрасный контракт, крупнейший в тогдашней нашей истории. Потом решил, что, когда уйду на пенсию, отдам эти часы новому главе. Смеетесь? Да, это слегка безвкусно– приехать в Швейцарию и купить часы. Но отдать часы тому, кто воровал цемент? Вот это была бы безвкусица! С другой стороны – а на чьей руке я мог бы их представить?

Бармен и дальше варил кофе. Посетителей было немного, однако те, что были,– постоянные. Владелец кафе за все годы менял интерьер, кофемашины, но не этого усатого мужчину, который рано или поздно тоже должен передать кому-то свое место.

– Я очень ценю вашу вежливость. Однако могли бы вы один раз дать мне совет?

Бармен, развернутый к кофемашине, молча выбросил использованный молотый кофе и засыпал свежий. Он погладил прокуренные усы цвета дубовых лакированных столиков, которые не брил с тех пор, как вернулся из армии, и посмотрел на Романа, а затем снова отвернулся. – Только не говорите, что через 25 минут надо выключить духовку с куриными окорочками,– попытался пошутить Роман.

Бармен, не разворачиваясь, сказал:

– Помиритесь со Святославом. Утром здесь был его сын, сказал, что отцу осталось несколько дней.

•••

Когда Иванке сообщили о срочном совещании, она как раз отправила детей в школу и наконец начала завтракать, чтобы после этого, как всегда, с большим опозданием, прийти в офис.

Отец научил ее этому блюду: надавить чеснока в рассол от квашеных огурцов и макать туда мягко сваренные яйца. Когда она закрыла глаза от удовольствия, а желток потек по уголкам губ и подбородку, позвонил брат – сообщить, что наконец сегодня он станет руководителем компании.

Иванка ответила, что пусть расслабится,– отец любит больше ее. «Нет, меня».– «Думаю, все -таки меня».– «Да нет, меня».– «Все же меня любит больше».– «У меня противоположное мнение»…

Они часто дразнили друг друга, но никогда по -настоящему не ссорились. Но эта история с выбором преемника у них вызывала такой азарт, что брат с сестрой однажды подставили не невиновного винного сотрудника, которого отец в какой-то момент начал рассматривать на свое место,– того самого Андрюшу, любителя романского стиля в церковной архитектуре.

•••

Святослава перевезли домой – не потому, что полегчало. Они с Романом уже давно не жили в одном дворе – разъехались из родительских жилищ, наперегонки выстроив отдельные дома в пригороде: Роман возле леса, Святослав у реки. Хотя Новый год всегда праздновали в старых ро — дительских квартирах, запуская самые высокие в городе фейерверки с крыш облезлых хрущевок, где детьми играли в футбол. Возможно, они и за — нялись архитектурой, чтобы построить дома кра — сивее тех, где жили в детстве?

На полпути к реке Роман остановился, потому что ему показалось, будто на что -то наехал. Однако только показалось.

Он снова вспоминал числа. 75, 27, 33… И что через год истекает срок действия его водительского удостоверения. И что надо заменить очки на более сильные. Что первый зуб у Иванки появился в 5 месяцев и 3 дня. Что Иван сделал первый шаг на день рождения Лины, когда был 1 год и 2 месяца от роду,– все очень переживали, почему малыш до сих пор не ходит. Что площадь дома Святослава– 198 кв. м. Что у Святослава было в школе «отлично» по всему, кроме географии, потому что учительница на него взъелась и срезала золотую медаль…

Святослав лежал в гостиной, а внучка с кудряшками, кот орую он называл Лисой, носила ему с полки альбомы – в бархатных, пластиковых, дерматиновых обложках. А там – фото свадеб, крестин, детские, армейские фотографии…

Когда Роман вошел, Святослав встретил его фотографией их школьной юности, где они вдвоем замерли на брусьях. Краешки фотографии обрезаны фигурными ножницами; смеются оба, сжав губы, будто им при родителях кто -то рассказал пошлый анекдот.

– Ты мог сделать максимум 26 раз, а я доходил до 30,– не здороваясь, сказал Роман.

– Зато у меня было больше девушек.

Святослав в старших классах выглядел значительно симпатичнее Романа. В студенческие годы Роман несколько исправился, но Святослава так и не превзошел. У них были общие фотографии всех этапов жизни, кроме армии, потому что один служил в Прибалтике, а второй в ФРГ.

– Я до сих пор помню эти шорты,– показал Святослав на фотографию.– Их мама купила, когда мы ехали в Гурзуф. Я потом несколько раз перешивал резинку, чтобы носить их дальше. Пока они не треснули так, что все смеялись.

– А как звали твою маму? – спросила Лисичка.

– Твою прабабку звали Мария. А прадеда – Антон.

– А у вас была собака?

– Конечно. Королевский дворовой шпицбульдог.

– Ничего себе!

– Его звали Спартак.

– А у вас была собачка? – обратилась к Роману. Святослав начал смеяться.

– Конечно,– ответил Роман.

– Тоже королевский дворовый шпицбульдог, которого звали Спартак.

– И вы не ссорились, чей Спартак лучше?

– Что значит «лучше»?

– Вернее!

– Напротив,– сказал Роман.– Мы всех кошек, собак и хомячков называли одинаково.

На более поздних фотографиях они с семьями позировали на разных пляжах. Можно было исследовать историю фотографии последних двадцати лет– снимки и на полароид, и на различные пленочные, цифровые фотоаппараты, и на смартфон. Роман заговорил о планах на совместный отдых – арендовать дом далеко-далеко, целый месяц загорать и ни о чем не думать. Святослав только улыбался, не говоря ни «да», ни «нет». Он поглаживал голову Лисе, которая с раскрытым ртом слушала, как обезьяны на далеких островах залезают в окна на третьем этаже, как слоны возят на спинах людей, как манго растут прямо на деревьях, а кокосы падают к ногам, поэтому под пальмами ходить опасно.

Старые друзья-враги помирились, даже не говоря об этом. Когда из фотографий, принадлежащих другому человеку, ты можешь сформировать собственный альбом, это означает, что вы вместе навеки. Роман уже собрался уходить, но Святослав попросил стать ближе:

– Ты не сможешь теперь на меня обижаться, потому скажу это.

Роман покраснел, а Святослав продолжил:

– Не напрягайся, я не буду просить продать нам компанию, хотя Глеб готов заплатить достаточно много. Позволь всему идти своим чередом. Ни Иван, ни Иванка не будут такими, как ты. Но это не значит, что они станут хуже. Конечно, компания – дело твоей жизни. Но именно твоей, а не чьей-то другой. Изменяя ее, они дадут ей возможность существовать дальше, после тебя.

– Но твой сын делает все то, что делал ты.

– Глеб делает то, что хочет. Никто не просил его повторять меня. Я через несколько дней уйду. И ты тоже однажды уйдешь. И больше не будет такой штуки, как «дело жизни Романа». Как и нету больше «дела жизни Святослава». Не будет твоей жизни, а будет жизнь других людей. Почему они должны копировать тебя? Да и возможно ли это?

– Есть работа, которую делают хорошо, и та, которую хорошо не делают.– Роман яростно направился к двери.

– Я приеду завтра, если ты не против.

•••

Роман любил собирать легенды о создании величайших соборов. Эти истории имели ряд общих мотивов. Где-то верят, что когда будет заложен последний камень, начнется конец света, поэтому некоторые из соборов веками стоят в лесах, раздражают и восхищают своим несовершенством. Еще одна группа легенд – как заказчик калечит мастера после завершения шедевра, чтобы не возвел такой же величественный в другом месте. Также есть рассказы о том, как зодчий заключает сделку с дьяволом, обещая отдать душу после завершения строительства, и хитрит, не докладывая последний камешек. Преимущества незавершенности.

Все – архитектура, все – здания, как считал Роман. Семья, брак, бизнес. Строим все это в течение дней, лет, всей жизни, надеясь, что оно простоит вечность. Однако самые значимые сооружения в истории нередко достраивали после смерти создателя. Это спасало душу (невыполненный контракт с дьяволом), тело (заказчик-тиран не искалечит), мир.

Еще одна черта больших зданий – первоначальный план и воплощение не совпадали. Архитекторы часто отходили от исходного замысла. Да и сам Роман во время реставрационных работ не раз менял вид старых построек, приспосабливая их к нынешнему времени. Строительство начиналось в одну эпоху, со своими вкусами и идеями, переходило в другую, старые методы выглядели уже неприемлемыми. Интересно, что бы почувствовал первый творец, если бы увидел, что стало с его замыслом?

•••

– Представь, что твои глаза видят насквозь,– говорил Роману Святослав, когда тот в школе не мог ничего понять из уроков черчения,– представь, что глаза – рентген. Роман не мог нарисовать простейшую деталь, если в ней было отверстие,– это же все надо на бумаге показать. Они со Святославом проводили часы, тренируя этот «рентгенный» взгляд. Однако ничего не получалось, пока Роман не сломал ребро.

Они играли на крыше хрущевки в футбол. Роман, отражая мяч, споткнулся и упал на спину. И когда Роман четко начал понимать, какое именно ребро у него болит,– он смог представлять, как показать на чертеже отверстие в детали.

Он наделал столько безупречных чертежей, что учительница ему ставила только «хорошо», считая, что это помогал Святослав.

Многие из идей Роман затем воплотил в жизнь. Всегда мечтал, что ему поручат создать собор,– не получилось. Очень быстро он стал руководить, а не придумывать. Казалось, он не сам выбирал этот путь – все произошло само собой. Мужчина углублялся в каждую идею, в каждый чертеж, ездил на строительство, контролировал каждый этап. Роман в конце концов решил, что все, что ему дорого, и является тем большим зданием. Дети – первая стена, работа – вторая, дружба, заказы. Этих стен было больше, чем 4,– впрочем, как и в любом соборе.

•••

В тот день после встречи со Святославом Роман отменил вечернее событие в офисе. Уже через несколько дней он объявил о своем решении.

Иванка сразу же побежала к выходу, однако брат остановил:

– Прошу всех выйти. Иван решил действовать «как профессионал»– нельзя ссориться, устраивать истерики перед чужими людьми.

Как только вышла последняя сотрудница, Иванка подбежала к столу и смела бумаги на землю. Бросила ноутбук о стену. Иван перевернул небольшую пальму. Иванка начала сдирать со стены фрагменты штукатурок предыдущих проектов. Они были закреплены достаточно прочно, поэтому Иван помогал сестре.

Роман спокойно стоял в стороне. Он хорошо знал этих двоих. Именно на такую реакцию и рассчитывал. Роман не раз корил себя, что, возможно, воспитал их неправильно. Но главное, чему научил их,– никогда серьезно не обижаться друг на друга. Когда дети выступали против него, то действовали сообща. И быстро прощали.

Разгромив пол-этажа, уставшие Иван с Иванкой сели на диванчик. После этого Роман назвал сумму предложения от компании, которой продавал фирму. Услышав это, Иванка вскочила, начала поднимать с пола и подгонять назад оторванные от стены фрагменты. А Иван уже запланировал приобретение новой квартиры в центре, к которой долго присматривался.

Роман вышел из офиса вместе с детьми. Однако попросил, чтобы Иван с Иванкой шли домой, а он хочет пройтись сам. Мужчина снова забежал в офис и решил, что больше сюда не вернется никогда.

Из ящика забрал часы. Было уже за одиннадцать: сегодня воплотить последнюю часть плана не удастся. Роман знал, что дети точно забыли о часах. Поэтому решил подарить их бармену, который столько лет готовил ему кофе.

•••

Святослав умер той же ночью, поэтому дела пришлось немного перенести. В частности, Роман не успел подарить часы. Мэр на панихиде говорил, что им «в спину дышит новая эпоха». Иван и Иванка тоже пришли выразить соболезнования Глебу. В церкви Роману пришлось выйти – едва не потерял сознание. На следующий день врач сообщил Роману, что ему теперь нельзя пользоваться самолетами. Роман встретился с сыном Святослава в кафе через неделю. Глеба так закрутили дела, что у него не было времени даже на скорбь. А у кого оно было? Хоть один из них отмечал важные даты в жизни родных, не отрываясь каждые пять минут на дела? Был у них хоть один отпуск, во время которого не тратились огромные суммы на роуминг? Делал ли кто-то из них что-то еще, кроме «дела своей жизни»? Глеб с Романом подписали документы – и компания перешла в руки сына его главного врага, его главного друга.

– Эспрессо какое-то не такое,– сказал Роман перепуганной официантке.

– Вы не довольны?

– В общем, нормально. Но что-то с ним не то.

– Бармен, который здесь работал, несколько дней назад вышел на пенсию,– сказал Глеб. – Такой усатый?..

– Да, он здесь всегда один был.

– Жаль. Девушка, а как его звали?

– Извините, у меня сегодня первый рабочий день. Пойду спрошу у администратора.

Иллюстрации Михаила Александрова.

Опубликовано в пятом номере журнала Forbes (ноябрь 2020)