Украина середины 2020-х – страна со слабыми институтами, презумпцией вины предпринимателей, угрожающей демографией и непонятными экономическими приоритетами. Как это изменить? Рассказывает исполнительный директор CASE Украина Дмитрий Боярчук – гость нового выпуска третьего сезона проекта Business Breakfast от Forbes
Прямая речь Дмитрия Боярчука сокращена и отредактирована для понятности.
С чего должен начинать украинский премьер-министр
В плане экономической политики наш приоритет – это дружба с донорами и, соответственно, выполнение их требований. В частности, это курс на Европейский союз. Поэтому ответ на вопрос, что делать в экономической политике, мейнстримный: вот вам рекомендация МВФ или рамка от ЕС. Следуйте, получайте деньги и все у вас будет хорошо.
Да, в значительной степени эти требования формируются украинским правительством. Украинская сторона, понимая приоритеты МВФ и ЕС, пытается отвечать их ожиданиям.
Каковы они? К примеру, МВФ имеет довольно краткосрочную задачу – стабилизировать страну, ее бюджетный дефицит и дефицит торгового баланса. То есть, они фактически занимаются пациентом, который попал в реанимацию – чтобы тот не умер и был приведен в стабильное состояние. Далее МВФ им не занимается.
Говоря о ЕС – достаточно неповоротливой структуре со своими значительными внутренними проблемами – следует упомянуть еврочиновников, стремящихся показать определенные success stories. В случае Украины они хотят показать трансформацию и расширение ЕС. Построение экономического тигра в их приоритеты не входит.
Я бы предложил подумать о наших приоритетах, чтобы мы стали интересны и быстро развивались. Вот этого никогда еще не было.
Сейчас наш первый приоритет – это фискальная целесообразность. Почти все опросы бизнеса указывают на налоговое администрирование как одну из ключевых проблем. Для развития нужно убирать вещи, мешающие развиваться. Есть прекрасный пример «Дія.City», который предпринимателям очень нравится. Однако бизнес не решается развиваться, потому что боится выхода на так называемую общую систему налогообложения.
Что делать с фискальной сферой
Почему Украина не использовала окно возможностей после Революции достоинства? Политики зависят от избирателей. Продвинуть идею предоставить предпринимателям больше экономических свобод ради того, чтобы через некоторое время получать лучшие зарплаты, достаточно сложно. Это должен быть политический запрос.
В первый месяц полномасштабной войны налоговая вообще не работала, но украинцы начали активно платить налоги авансом. О чем это говорит? Люди сами платят налоги, если видят нужду и понимают, зачем это.
Что бы я сделал с фискальной политикой в Украине? Фискальную целесообразность заменил бы экономической. Я не думаю, что это приведет к каким-то серьезным потерям, а наоборот, станет значительным толчком в плане экономического развития.
Второй момент – увязать успешность фискальных органов с эффективностью правоохранительной и судебной систем. Наши государственные органы практически не заинтересованы в реформе этих сфер. Минфин просит полномочия судебных органов: взыскание штрафов или доступ к банковским счетам без решения суда.
Через суды бизнес должен ощущать определенную защищенность. У нас сейчас работает презумпция вины. Сначала с тебя взимают деньги и налагают на тебя необходимость доказывать невиновность. Должно быть наоборот, должна существовать неотвратимость наказания. Вся фискальная дисциплина в развитых странах держится как раз на неотвратимости.
НАБУ, САП, ВАКС: являются ли антикоррупционные органы историей успеха
Я думаю, что это можно считать историей успеха. Хотя это, конечно, квазиструктура. Мы говорим, что основные органы находятся в нерабочем состоянии, поэтому создали параллельно другую структуру с нуля. Она дает определенный результат. Вопрос в том, что их мандат касается только больших антикоррупционных случаев.
Мне кажется, что одним из элементов успеха в создании органов является наблюдение международных наблюдателей и общественности. Подобный запрос сейчас по Бюро экономической безопасности, налоговой и таможне. Наверное, с первого раза перезагрузить критические структуры будет очень тяжело. Но с определенной частотой таких итераций наверняка удастся добиться лучшего результата.
Какой должна быть пенсионная реформа в Украине
У меня достаточно радикальное отношение к нашей пенсионной системе. Она является фактическим банкротом. Поэтому необходим действительно радикальный подход: честно говорить с людьми и объяснить им, что мы либо создаем страну будущего, либо формируем страну пенсионеров. Политика сейчас направлена на второе.
Для начала это все нужно объяснить украинцам. Демография у нас не улучшится. Но есть очень много страхов. Вопрос в том, что нормальных пенсий у нас и так не будет. Государство может обеспечивать разве что определенный минимум. Я бы сказал, что это даже не пенсия, а помощь по потере трудоспособности по возрасту. То есть, это то, на что мы можем рассчитывать.
Но это реформа не одного года и даже не одного политического цикла. Речь идет о целом поколении. Потому я и говорю, что нужно объяснить людям, на что есть деньги, на что их нет. И фактически подчеркивать, что если вы хотите достойную пенсию, то должны думать самостоятельно.
Это не то, что вас бросают в воду и дальше – плывите. Государство должно создавать определенные программы, объяснять, как это работает. Но главный месседж – если человек хочет достойную пенсию, государство даст только часть. При любых условиях, при любом президенте, при любой политической силе. То есть хотите нормальную пенсию, вы должны включаться в процесс, приобретать финансовую грамотность, возможно. Иначе не будет.
Мешает ли плохая демография экономическому росту
Я не буду говорить, что демографическая ситуация – не проблема. Это действительно проблема. Но мы видим многие страны с гораздо меньшим населением, которые смогли добиться успеха. Как? Из-за увеличения производительности и более эффективного использования рабочей силы.
То есть демографическая ситуация – это действительно проблема для солидарной пенсионной системы. Но для экономического развития это не приговор. Говоря экономическими терминами, есть модель экономического роста Солоу. Из чего он состоит? Капитал, рабочая сила и технологии.
В Украине рабочая сила не снабжена капиталом. Подразумевается, что одну и ту же работу в Украине делает, например, 100 человек, а в Германии или в Соединенных Штатах – один человек плюс определенный аппарат или производственная линия. То есть, привлекая хороший объем капитала, можно добиться очень хорошего и стремительного экономического развития, даже при том количестве людей, которое у нас есть или останется после войны.
С чем Украина должна ехать на конференцию по восстановлению в Берлине
На первой конференции в Лугано мы транслировали фантастические посылы. На второй (состоявшейся в Лондоне летом 2023-го, – Forbes ) было более реалистично, но рамка оставалась такой же: скоро восстановление, вкладывайте в нас деньги, у нас есть перспектива. Сейчас, мне кажется, нужно сменить нарратив на то, что Украина должна стать экономически самодостаточной. Даже в условиях продолжительной войны.
Одна из причин, почему нам так трудно выделяют деньги, заключается в том, что встает вопрос, сколько это еще будет продолжаться. Украине нужно ежегодно выделять по $40 млрд. Поэтому мы должны предложить партнерам понятный бизнес-план, где они увидят, что этот объем поддержки, который они нам дают, будет постепенно уменьшаться. И за период 5-10 лет мы станем экономически самодостаточными.
После двух лет стало ясно, что очереди из инвесторов у нас пока нет. Так что нужно рассчитывать на бизнес, который работает в Украине сейчас. К сожалению, этого я не вижу.
Евросоюз – о либерализме или регуляции?
ЕС – это в первую очередь рыночные свободы. Вопрос в том, что это также предполагает наличие качественных институций, на основе которых строятся определенные дополнительные регуляции. То есть считается, что должен быть рынок, но в тех случаях, где рынок неэффективен, вот вам то, что называют sophisticated legislation.
В Украине институты в очень плохом состоянии, на мой взгляд, фактически в нерабочем. Поставить на основу sophisticated legislation от Европейского союза – это почти гарантированный провал. Хотя и не во всех случаях, но в отдельных ситуациях.
Поэтому мне кажется, что у нас сначала должна произойти серьезная либерализация. И когда у нас появятся действительно качественные институты (в частности, суды и верховенство права), тогда мы сможем говорить о нормативах, продвигаемых ЕС. Это принцип «сначала институты, а потом нормы».
Международные партнеры неправильно диагностируют состояние наших институтов. Они считают нас близкими к Польше и странам Балтии, но институциональный разрыв между Украиной и даже слабейшей в этом смысле Болгарией примерно такой же, как между Украиной и Афганистаном.
Кроме Грузии, нет примеров преодоления столь безумного институционального разрыва среди стран постсоветского пространства. Но они сначала вырезали всю дискрецию, и уже потом у них начался прогресс с точки зрения качества институтов.
В эфире участвовал репортер Forbes Павел Калашник.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
