Финтех-стартап Revolut, основанный россиянином Николаем Сторонским и украинцем Владом Яценко, привлек $800 млн инвестиций. Компанию оценили в $33 млрд. Акции, принадлежащие Яценко, оцениваются примерно в $1,3 млрд. Это позволило бы ему войти в первую десятку действующего списка украинского Forbes. Предлагаем вам материал про Revolut, который вышел в июньском номере Forbes Украина 2020 года. Цифры и данные в статье актуальные именно на этот период.
⚡️Ексклюзивно: спікер на форумі «Енергія бізнесу» – Деніел Єрґін, віце-голова S&P Global, письменник та лауреат Пулітцерівської премії. Він автор бестселерів про енергетику та світову економіку, зокрема «The Prize» і «The New Map». Вже 9 жовтня зустрінемося.
Лет пять назад разработчик Влад Яценко считался бы просто успешным экспатом. Он сделал неплохую карьеру сначала в Польше, затем в Англии. Но в июле 2015 года его жизнь сделала крутой поворот. Яценко стал отцом-основателем стартапа Revolut, который вырос в крупнейший необанк Европы. Состояние 36-летнего украинца оценивается в $300 млн. Он по-прежнему работает допоздна и без выходных. Отдыхать некогда: новая цель – самый большой в мире рынок финансовых услуг, США.
Revolut на глазах превращается в глобальный финансовый супермаркет. Приложение, которое разработала команда Яценко, позволяет переводить деньги за границу и конвертировать валюты без комиссий, брать кредиты, открывать счета компаний, торговать криптовалютами, покупать страховку и т.д. Яценко в качестве технического директора управляет 500 программистами.
За пять лет Revolut привлек от инвесторов $836 млн, набрал 11 млн пользователей и оценивается в $6 млрд
Начиналось все в коворкинге лондонского делового квартала Canary Wharf. Revolut придумал россиянин Николай Сторонский. Бывший трейдер, он работал в лондонских инвестбанках с 2006 года. В 2014-м ушел из Credit Suisse, чтобы воплотить большую идею, которая состояла в следующем. Британцы много путешествуют и, рассчитываясь картой, сталкиваются с высокими банковскими комиссиями. В 2015 году они совершили 65 млн заграничных поездок, во время которых потратили с карточек £26 млрд. Revolut должен был помочь туристам экономить сотни фунтов в год. В этом и состояла революция.
Девять месяцев Сторонский разрабатывал идею самостоятельно, на десятый пригласил сооснователем Яценко. Сторонский вложил в проект £300 000.
В июле 2015 года Revolut сделал пользователям предложение, от которого было трудно отказаться: обмен евро, доллара и фунта по межбанковскому курсу, отсутствие комиссий, карта с отправкой в любую точку мира.
К вечеру первого дня приложение скачали более 2000 пользователей – основатели Revolut не ожидали такого наплыва. Команда из шести человек в режиме ошпаренной кошки исправляла ошибки и отвечала на вопросы клиентов. Так продолжалось еще несколько месяцев: бессонные ночи, маленькая команда на пределе возможностей и десятки тысяч новых клиентов.
Яценко возвращался домой за полночь в состоянии легкого шока. «Меня это так поразило, что я не заметил, как оказался в чужом районе, – вспоминает он. – Я стоял на остановке и в тот момент окончательно понял, что мы делаем что-то очень крутое».
В Revolut поверили не только пользователи, но и инвесторы, которые выписали стартапу чек на $2,3 млн в том же июле 2015 года.
•••
Влад родился в ГДР, где служил его отец, кадровый военный. После распада СССР семья переехала в город Южное под Одессой. В 2000-м Влад поступил на факультет компьютерных наук Николаевского государственного университета имени Петра Могилы.
Яценко до сих пор тепло отзывается о своей alma mater («уникальный университет без советского бэкграунда»), но признает: чтобы овладеть программированием, всему нужно было учиться самому. Подрабатывал администратором компьютерных классов на факультете. «Платили за это копейки, но у Влада была возможность пользоваться университетскими компьютерами, а тогда интернет был большой роскошью», – вспоминает однокурсник Яценко Олег Пузанов.
- Категория
- Рейтинги
- Дата
Университет Яценко окончил в 2006 году с красным дипломом, а через две недели после выпуска уже сидел в краковском офисе польской Comarch. В составе небольшой команды Влад создавал B2B-решения для телекома: программировал, обеспечивал техническую поддержку, проводил тренинги для пользователей. Эта работа выгодно отличалась от того, что Яценко предлагали аутсорсеры в Украине – писать код по техзаданию ему было неинтересно. А вот знания о том, как создавать IT-решения от начала до конца, очень пригодились.
В 2010 году Яценко переехал в Лондон старшим разработчиком в банке UBS. Потом были Deutsche Bank и Credit Suisse. Атмосфера в традиционных финучреждениях ему не очень нравилась. «Банковская сфера полна людей, в большинстве своем пассивных, не включенных в процесс, и меня это угнетало», – вспоминает он.
Яценко думал было сделать собственный стартап – сервис для IT-рекрутинга, с недостатками которого он был знаком не понаслышке. Задумка не сработала, и тут Сторонский позвал его создавать Revolut. Украинец получил 20% компании, у Сторонского осталось 80%.
•••
Revolut – один из самых динамичных необанков, вызванных к жизни цифровой революцией и стагнацией традиционного финансового сектора.
В 2011 году запустился американский необанк Moven, в 2013-м – немецкий N26, британский Monese, бразильский Nubank и нынешний лидер американского рынка – необанк Chime. В 2015-м в конкуренцию с ними вступили датский Lunar, британские Monzo и Revolut.
Европейские необанки вышли на большую и благодарную аудиторию. Миллионы европейцев не имеют доступа к традиционному банкингу. Например, в Италии банк не откроет счет человеку, у которого много штрафов за нарушение ПДД. Десяткам миллионов мигрантов и туристов нужны дешевые переводы между Европой и другими странами. Еще одна ниша – миллениалы, или поколение, родившееся в 1980–1990-е годы. Они финансово грамотны, хотят экономить и делать все онлайн.
В Великобритании условия для финтек-компаний сложились особенно благоприятно. Одних необанков там полтора десятка. Только за 2018–2019 годы их аудитория выросла, по данным Accenture, с 7 до 20 млн пользователей. Доверие к обычным банкам подорвал сначала финансовый кризис, а потом грандиозный скандал с навязыванием страховок при выдаче кредитов. Банки вроде Lloyds и Barclays десятилетиями продавали заемщикам страховку, пряча ее стоимость и угрожая ухудшением кредитной дитом еще и полис. В 2010-м регулятор признал это мошенничеством. В 2011 году Верховный суд разрешил заемщикам требовать компенсации – с тех пор банки выплатили £36 млрд компенсаций.
Типичный необанк выходит на рынок с бесплатным или очень дешевым финансовым сервисом, затем следуют виртуальное распространение и захват максимальной аудитории. В дальнейшем пользователям предлагаются стандартные банковские продукты по более выгодным, чем у традиционных банков, расценкам.
Обычные банки воспроизвести эту модель не могут: половину выручки они тратят на персонал и отделения. «Топы, которые сидят в банках, не понимают, что происходит, – говорил Николай Сторонский в интервью The Bell. – Они как в XIX веке».
Revolut же без единого отделения и со штатом 2300 человек обслуживает два десятка стран. Чтобы не уйти в минус, традиционному банку, по оценке The Economist, требуется за год заработать на одном клиенте $200– 400. Необанку – $50–60. Пока ни один из необанков не вышел на прибыльность, но, учитывая скорость, с которой они набирают клиентов, у лучших из них нет отбоя от инвесторов.
Разрыв в эффективности между старыми и новыми банками объясняется еще и тем, что ключевая программная архитектура классических финучреждений написана на COBOL. Созданный в 1959 году, этот язык программирования сегодня считается почти мертвым. Часть специалистов вышла на пенсию, а новых готовят только 37 университетов по всему миру. Отказаться от COBOL не так-то просто, на нем работает 40% банковских систем мира и почти все банкоматы. Это по-прежнему один из самых быстрых языков программирования, а его замена – очень дорогое удовольствие. Например, у Commonwealth Bank of Australia на полный отказ от COBOL-компонентов ушло пять лет и $750 млн.
У необанков такого балласта нет, их инфраструктура дешевая и легко масштабируемая. Время работает на них.
Топы, которые сидят в банках, не понимают, что происходит. Они как в XIX веке
«Если традиционные банки не начнут урезать расходы, то через 20 лет полностью исчезнут, – говорит Сьорен Нильсен, советник датского венчурного фонда MorphCapital. – Причина, по которой они все еще на плаву, – доверие клиентов». Консультанты McKinsey в отчете о перспективах банковского сектора, наделавшем шуму в 2019 году, прямо написали: без сокращения издержек половина крупнейших банков мира разорится при первом же серьезном кризисе.
•••
В отличие от N26 и Monzo, которые вышли на рынок через партнерские соглашения с банками, а потому теряли долю выручки на каждой транзакции, в Revolut выбрали независимость. Компания получила ограниченную небанковскую лицензию у британского регулятора FCA.
Нашей слабой стороной была не система безопасности, а коммуникация
«Мы с самого начала были нацелены на расширение линейки продуктов», – говорит Яценко.
Весной 2017-го Revolut запустил два вида премиум-аккаунтов, летом – аккаунты для бизнеса, в сентябре – добавили страховку девайсов, а в начале следующего года – медицинскую страховку для путешественников. В 2018 году запустили торговлю криптовалютами: Bitcoin, Ethereum и Litecoin. Такого не предлагал никто в Европе.
Основным источником дохода Revolut остаются interchange-комиссии, которые выплачиваются эмитенту карты банком продавца. Премиум-аккаунты на втором месте. За £6,99 в месяц клиент получает доступ к торговле криптовалютами, международной страховке, может обменивать валюту без комиссии в неограниченном количестве (бесплатный аккаунт позволял не платить комиссию только до £5000 в месяц). За £12,99 в месяц добавляется кешбэк по тратам в Европе и за ее пределами (0,1% и 1% соответственно), отсутствие комиссии за снятие наличными до £600 и консьерж-сервис.
В 2017 году выручка Revolut выросла на 433%, до £12,8 млн. Ближайшие конкуренты – Monzo, N26, Monese – остались позади и по доходам, и по количеству пользователей, и по разнообразию сервисов предлагаемых услуг.
В апреле 2018 года Revolut привлек $250 млн от венчурного фонда DST Global российского миллиардера Юрия Мильнера. Компания официально стала «единорогом» с капитализацией $1,7 млрд. В начале 2020 года пул инвесторов, возглавляемый американским TCV, вложил в компанию $500 млн, оценив Revolut в $6 млрд. Доля Яценко снизилась до 5%. Но и этого достаточно для статуса мультимиллионера с состоянием $300 млн. Доля Сторонского «весит» $1,6 млрд. В декабре 2018-го он говорил, что капитализация компании может превысить $100 млрд.
«Мы создали унифицированную систему, которая может работать на любом рынке, Uber для финансов, – объясняет Яценко. – Скачал приложение – и пользуйся в любой стране».
На дороге, которую проехал «финансовый Uber», не обошлось без ухабов.
•••
В 2018 году Revolut получил лицензию Банка Литвы, которая дает право работать во всем ЕС. Обычно проверка претендента на лицензию проводится один раз, но Revolut изучали дважды. Напряженность вызывали связи стартапа с Россией: отец Сторонского работает в «Газпроме», большие офисы разработки находятся в Москве и Петербурге. В феврале 2019 года бюджетно-финансовый комитет литовского парламента призвал проверить Revolut и в третий раз. В июне литовский центробанк признал Revolut безопасным для финансовой системы, но его неприятности на этом не закончились.
Летом 2019 года британские медиа заговорили о том, что Revolut без объяснения причин блокировал счета некоторых пользователей. Полиция открыла дела о мошенничестве. The Telegraph написал, что с июня по сентябрь 2018 года в Revolut были отключены некоторые системы безопасности.
Компания ответила на это, что тестировала дополнительную систему отслеживания подозрительных платежей. Она ошибочно заблокировала некоторые аккаунты. Систему отключили и доработали, доступ клиентов к счетам восстановили. «The Telegraph все понял превратно. Нашей слабой стороной была не система безопасности, а коммуникация», – говорит Яценко.
Пока налаживали внешние коммуникации, выяснилось, что внутренние тоже хромают. В начале 2019 года в Revolut работало 1596 человек. Wired опубликовал статью о несправедливых увольнениях, массовых переработках, заоблачных KPI. Включили и скриншот сообщения Сторонского из внутреннего чата: он задавался вопросом, почему при невыполнении целевых показателей люди не работают по вечерам и на выходных.
Часть бывших сотрудников Revolut жаловалась Wired на токсичную корпоративную культуру, мол, сверхвысокие темпы роста достигаются ценой постоянных переработок и выгорания.
Есть вероятность, что кто-то мог быть несправедливо уволен из-за конфликта с менеджером, – признает Яценко. – Но обвинения в том, что мы заставляем сотрудников перерабатывать, беспочвенны».
Сторонский заявил, что проблема в слишком быстром росте стартапа и плохо налаженной коммуникации внутри компании. «Главный урок, который я вынес, в том, что успешный бизнес – это не только достижение целей», – написал он в блоге компании.
В Revolut сформировали несколько команд Workplace Experience, которые контролируют процесс найма и увольнения, анализируют обратную связь от сотрудников.
От высоких KPI в компании отказываться не желают. «В европейских стартапах все хотят иметь work-life balance, поэтому они растут медленно. Мы более амбициозны», – подчеркивает Яценко. Сам он, как и четыре года назад, выходит из офиса в 11 вечера и работает по выходным.
Пока это себя оправдывает. В 2019 году выручка удвоилась и достигла 218 млн, а количество пользователей составило 9,7 млн. Однако инвесторы чем дальше, тем больше смотрят не только на бизнес-показатели. «Становятся важны гендерный и расовый баланс, социальная ответственность бизнеса», – объясняет финский эксперт по венчурным инвестициям Пекка Виильто. «В ближайшие 5–10 лет новые метрики станут такими же важными для инвесторов, как и экономические показатели компаний», – прогнозирует он.
•••
Самый привлекательный рынок для необанков – американский. В США 73 млн миллениалов и огромный запрос на удобный банкинг. Revolut вышел туда в марте. Приложение появилось у 10 000 человек, которые подписались заранее. Запуска ждали, но сенсации не случилось – все внимание перетянул на себя коронавирусный кризис. Фирменный эффект сарафанного радио не сработал.
В США компания использует банковскую лицензию и инфраструктуру Metropolitan Commercial Bank. Чтобы запустить дополнительные сервисы – криптотрейдинг, ежемесячную страховку, биржевую торговлю, – придется договариваться с местными финансовыми компаниями.
И это еще один вызов для проекта. В США, чтобы стать полноценным банком и самому принимать депозиты, выдавать кредитные карты и займы во всех 50 штатах, нужна национальная лицензия. Ее получение – квест длительностью до двух лет. Требуется одобрение Федеральной корпорации страхования депозитов (FDIC), Управления контролера денежного обращения (OCC) и Федерального резерва.
Ни один необанк не прошел этот путь до конца. В 2018 году OCC выпустила регламент, позволяющий стартапам получить лицензию в ускоренном режиме, но его применение заблокировал федеральный суд Нью-Йорка. Так что Revolut пошел по долгому пути и начал бороться за национальную лицензию. «Процесс небыстрый. Но лицензия нужна», – заключает Яценко.
Одна из причин успеха необанков в Европе – адаптированное под нужды цифрового банкинга законодательство. Рынок онлайн-платежей регулирует директива PSD2, которая обязывает традиционные финучреждения открывать доступ к данным клиентов для финтех-компаний и обеспечивает надежную систему удаленной идентификации клиента. В США ничего похожего нет, а правила отличаются от штата к штату.
Способ победить cуществует, осталось только его найти
Европейский финтех, по мнению Сторонского, опережает американский на три-четыре года. И это при том, что первые необанки появились именно в США: Simple – в 2009-м, Moven – в 2011-м. Но самостоятельными провайдерами финансовых услуг они так и не стали. В апреле 2020 года Moven закрыл все клиентские счета и сфокусировался на продаже ПО для цифрового банкинга. Simple с 2014 года принадлежит банку BBVA.
Revolut вошел в США в режиме «тихого запуска». За время всемирного локдауна общее количество транзакций в приложении сократилось на 40%, расходы на маркетинг и экспериментальные проекты урезали. Компания уволила 2% сотрудников, а остальным стала выплачивать часть зарплаты опционами. «Мы не отказываемся от своих целей, не снижаем KPI, несмотря на всю сложность ситуации», – говорит Яценко.
Кризис не пощадит никого. Капитализация американской финтех-индустрии упадет в 2020 году на $76 млрд, прогнозируют аналитики инвестбутика Rosenblatt Securities. Отвечая на кризис, Revolut запустил торговлю ценными металлами. «Классическая история: когда с экономикой чтото происходит, люди начинают покупать золото», – объясняет Яценко.
Борьба за американский рынок станет самым серьезным испытанием для Revolut. Соперники необанков не планируют сдаваться – четыре крупнейших американских банка тратят на IT более $25 млрд в год. «Нет ничего невозможного, – говорит Яценко. – Способ обыграть соперников существует, нам осталось только его найти».
Опубликовано в первом номере журнала Forbes (июнь 2020)
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.