О сложностях реструктуризации евробондов, непростых отношениях с премьер-министром, Фирташем, Коломойским и Ахметовым, а также о том, сколько денег на счетах «Нафтогаза». Forbes публикует главное из большого интервью главы правления «Нафтогаза Украины» Юрия Витренко для НВ.
О подготовке к зиме
В украинских хранилищах 12,3 млрд кубометров газа. Мы добываем больше газа, чем потребляем, потому ежемесячно закачиваем в подземные хранилища более миллиарда кубов газа.
Но зимой мы будем потреблять больше, чем добываем. Из хранилищ мы не можем поднять весь газ, когда захотим – есть суточные ограничения пропускной способности. Если будет холодная зима, даже для покрытия потребностей населения нам понадобятся дополнительные объемы импортируемого газа – от 4 до 6 млрд кубометров газа.
Впрочем, к отопительному сезону малореально закачать 19 млрд кубометров газа согласно плану Кабмина. Причина – огромная цена и технологические ограничения по поводу того, сколько газа в сутки можно импортировать и сколько – закачивать. Теоретическая возможность есть, практической – нет.
С другой стороны, на уровне понимания есть, что, во-первых, речь идет о кризисном сценарии. Во-вторых, не столь важно обеспечить 19 млрд кубометров газа именно в хранилищах перед началом отопительного сезона. Важно, чтобы эти дополнительные 4-6 млрд кубометров газа были доступны в отопительный сезон. Для нас лучше, чтобы зимой газ заходил по трубе – это гораздо эффективнее.
Как лично я готовлюсь к зиме? У меня есть дизельный генератор и запас дизеля; есть возможность обогрева жилья как газом, так и за счет электроотопления; рядом есть дрова; есть теплая одежда и одеяла. Каждый украинец должен делать все возможное и невозможно, чтобы лучше подготовиться в условиях полномасшабной войны. И вообще мы не можем себе позволить тратить природный газ при таких ценах в Европе.
О деньгах на импорт газа
Вопрос импорта – это вопрос финансирования со стороны государства. «Нафтогазу» нужно закупать импортированный газ по ценам, которые в 10 раз больше, чем цена продажи.
В парламенте недавно был принят пакет законов, ожидающий подписи президента. Это закон о компенсации разницы в тарифах. Государство устанавливает мораторий на повышение тарифов, но компенсирует разницу.
О какой сумме идет речь? Сначала должно было быть 266 млрд грн, затем уменьшилось до 180 млрд грн, но может быть увеличение. Это даже вопрос не суммы, а принципа. Соответствующий закон или даже просто нормативный акт Кабмина должен был быть принят еще в апреле.
Мы подписали контракт с ЕБРР на $300 млн, но еще не получили денег. Во-первых, потому что этот контракт – под государственные гарантии, а до сих пор договор государственных гарантий не подписан министром финансов. Но действительно, пока идет реструктуризация, мы понимаем, что этот процесс поставлен на паузу.
Также пытаемся продать какие-то активы, которые нам сейчас не нужны, чтобы потратить эти средства на закупку газа.
О закупке газа у украинских компаний
Мы выкупаем газ частных компаний, более 100 млн кубометров в месяц. Остальное они закачивают в хранилища. У нас нет денег для того, чтобы выкупить все свободные объемы. Требуется финансирование со стороны государства.
Цена на рынке – около 45 000 грн за 1000 кубометров. Частные компании хотят продавать нам еще подороже. У отдельных частных добытчиков, для понимания, максимальная рента, по нашим расчетам – 47 500 грн. Понимаю их боль. Последний месяц они начинают добывать меньше, чем могут, именно потому, что не могут продать свой газ.
Средства, которые были на счетах компании, мы потратили на импорт уже законтрактованного газа, он идет. Ждем реструктуризацию бондов. Мы честно говорим инвесторам: стране нужно, чтобы эти средства пошли на закупку газа. Также у нас конструктивное общение с правительством о планах финансирования импорта со стороны государства, есть определенные внутренние резервы плюс нам нужно получить дополнительные доходы, чтобы потратить их на газ.
О реструктуризации евробондов
Любая реструктуризация – это проблема. Вы приходите к кредиторам и говорите: мы не заплатим вам сейчас $390 млн, которые вы хотите получить. Люди, которые говорят, что дело в неправильной коммуникации, просто не понимают, о чем говорят.
В формальной отчетности, утвержденной правительством, мы честно говорим, что были прибыльны в прошлом году и способны обслуживать обязательства. Но мы не говорили, что обязательно заплатим эти $390 млн, никто этого не обещал! Начало полномасштабной войны для всех было шоком, но международные партнеры заверили, что Украине будут помогать финансировать все ее потребности. Были ожидания, что благодаря этому денег будет достаточно, и на газ тоже.
Что произошло дальше? Государство приняло решение проводить реструктуризацию всех долгов, в том числе и национальной компании «Нафтогаз Украины». Когда мне сказали, что есть такой общегосударственный процесс, я сразу ответил: у «Нафтогаза» своя специфика.
У нас есть внешнеэкономическая деятельность, в отличие от государства, от «Укрэнерго», «Укравтодора». Также наши облигации не гарантированы государством, в отличие от «Укрэнерго» и «Укравтодора».
Но нам дали задание: сложно – не сложно, делаете, сколько можете. Я, сколько мог, делал свою работу. Если есть кто-то другой, кто гарантирует, что инвесторы на это согласятся и правительство ему поверит, это решение правительства, это жизнь. Если есть лучший менеджер, пожалуйста.
У меня нет бондов «Нефтегаза». Это было бы нарушение закона, так называемый insider trading. Бонды «Нефтегаза» размещены на международной бирже, insider trading – это типичное правонарушение «белых воротничков», которое будут проверять соответствующие органы за рубежом. Нужно быть очень неразумным человеком, не заботиться о своей международной репутации и не собираться никогда ехать за границу, чтобы делать такие вещи.
О Фирташе, Коломойском и Ахметове
Мы многим неудобны. Мы забрали облгазы у Фирташа. Коломойский и Ахметов тоже думают, что проблемы, которые у них есть – из-за «Нафтогаза» и из-за меня лично.
У Ахметова могут быть претензии ко мне, потому что ДТЭК не может экспортировать газ, а это – огромные средства. У Коломойского – потому что его структуры, занимающиеся нефтяным бизнесом, не могли делать то, что им хотелось.
Самый яркий пример, понятный всем – это Фирташ. Его газсбыты потеряли всех потребителей, а облгазы забирает государство и передает «Нафтогазу». Сейчас «Нафтогаз» – поставщик для около 100% всех бытовых потребителей. Легко ли газсбыты Фирташа отдали нам своих клиентов? Не легко. Но ситуация была очень проста. У них не было газа для поставок.
До 1 мая между «Нафтогазом» и компанией Фирташа «Е-энергия» был контракт, по которому он получал от «Нафтогаза» газ по 7,42 грн/кубометр и мог его спокойно перепродавать не только населению, а рыночные цены были потом в разы выше. Это большие деньги – до 100 млрд грн в год.
В мае не было регулятивных ограничений, они теоретически могли поднять цены для населения. Но никто этого не сделал. Я, кстати, сам удивился: на рынке не менее 30 частных поставщиков! Все они ожидали, что будет какое-то решение, которое позволит им покупать более дешевый газ, чтобы они могли дешево его продавать. Этого не вышло.
Об отношениях с премьер-министром
Кабмин может принять решение о моем увольнении в любое время, это вообще не вопрос. Пост в «Нафтогазе» я не просил с самого начала, не просил продлевать мне контракт, который истек 28 апреля. Повторюсь, у меня очень простая цель: чтобы моя страна победила в войне.
Есть руководитель правительства, я – руководитель крупнейшей компании Украины. У нас были и есть вопросы на сотни миллиардов гривен, но не было и нет личных конфликтов с премьер-министром. У нас рабочие отношения, никогда не было ссор.
С Денисом Анатольевичем у нас были разные отношения. В первые дни войны мы обнимались и просто по-человечески выглядело так, что мы практически братья. В сложные моменты мы могли относительно нервно обсуждать некоторые темы. Есть определенные волны, напряжения. И мне иногда психологически очень сложно, и ему. Мы все через это проходим. Когда кто-то погибает, кого-то убивают, что-то разрушают – все непросто.
Ранее гораздо чаще обсуждали газовые вопросы с президентом. Но сейчас я понимаю, что у президента приоритет – война, поэтому даже с этой точки зрения я гораздо больше общаюсь с премьер-министром.
Об импорте дизеля «трубой Медведчука »
Импорт идет, но не в объемах, которые были даже формально заложены в контракт с новым руководителем «Укртранснафты».
Фактически модель, организованная новым менеджментом, заключается в том, что они просто предоставляют транспортные услуги для импортеров дизеля.
Я думал, что Укртранснефть будет закупать дизель в Европе и прокачивать уже собственный дизель из Венгрии в Украину.
Все, что происходило вокруг дизельной трубы – это очень нервный процесс. И я уверен, что эта история не закончилась, и после войны там будет много в чем разбираться.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
