Категория: Жизнь
Дата: 05 мая 09:00

Каждой украинской компании придется стать инклюзивной. Готова ли ваша? Как обустраивают инклюзивные рабочие места в ДТЭК, «Укрзализныце» и НБУ

Юлия Карманская

Forbes

6 хв читання

В сентябре 2023-го в Украине было 3 млн человек с инвалидностью, свидетельствуют данные Минсоцполитики. Война будет увеличивать это число. «Скорее всего, в мире не будет подобных прецедентов с точки зрения количества людей с инвалидностью, – говорит глава НБУ Андрей Пышный. – Мы должны создать чуть ли не наибольшее инклюзивное общество в мире». Некоторые компании начали с себя.

Глава Национального банка Андрей Пышный давно считает своей миссией создание инклюзивного пространства. С момента потери слуха он решил, что не станет невидимым. Сейчас он единственный в мире глава Нацбанка с недостатками слуха. Один из его вызовов – создать инклюзивное пространство в НБУ, где будет комфортно работать ветеранам.

«Ветераны – обычные люди с невероятным опытом; между ними и людьми с инвалидностью нельзя поставить знак равенства», – отметил на форуме «НадЛюди» заместитель министра экономики и модератор диалога «Инклюзивность: практический опыт» Игорь Безкаравайный. Впрочем, именно возвращение ветеранов в конечном итоге мотивировало многие бизнесы обратить внимание на инклюзивность – физическую и ментальную.

Восемь лет назад систем реабилитации, адаптации и возвращения не было, говорит Безкаравайный. С тех пор компании сделали шаг вперед.

В ДТЭК работает 50 000 человек, еще 5000 служат в Вооруженных силах Украины. Компания проходит весь путь со «своим» мобилизованным – от помощи с амуницией до перепрофилирования и получения новой должности, если есть такая необходимость. В «Укрзализныце» служат 10 200 из 225 000 работников.

В компании ветеранов считают демографическим капиталом, за который стоит бороться. Им помогают реабилитироваться, к их возвращению готовят рабочие места, а при необходимости добавляют новые должности.

Как крупнейшие украинские компании внедряют инклюзивность на рабочих местах?

Разбить стеклянную стену

Глава Национального банка Андрей Пышный

В 35 лет мне казалось, что все впереди. А потом я влетел в огромную бетонную стену обстоятельств. Я потерял слух. Мне нужно было овладевать языком жестов, поскольку реальность изменилась – я оказался перед стеклянной стеной. Стеклянная стена – это очень хорошая метафора, потому что ты всех видишь, но никого не слышишь.

Утрата слуха отгораживает от мира людей. Утрата зрения – от мира вещей.

Я провел сотни часов в интернет-поисках историй успеха людей, не потерявших себя. Научиться читать по губам стало единственным способом сохранить свою жизнь, круг общения, профессию, навыки. Следующая проблема – найти способ этому научиться. В Украине такого обучения не существовало.

Советская система была построена по принципам резервации – глухие к глухим, незрячие к незрячим. Общество заключило своеобразный договор: мы что-то для вас делаем, вы клеите коробки, но в наш мир «нормальных людей» не заходите. Главный же принцип инклюзивного пространства и инклюзивного общества – равный с равным.

Я нашел только одну преподавательницу, которая учила меня по учебникам 1960-х годов. Каждый день начинался с общения с ней в 8 утра. Год разговоров позволили мне овладеть навыком.

Я не только учился, но и учил. Окружение, друзья, семья. Миссия человека, нуждающегося в инклюзии, заключается в изменении пространства вокруг. Я был единственным народным депутатом в парламенте, имеющим нарушения слуха. Под меня переделывали систему Рады, потому что я настоял на этом. Как народный депутат, я активировал очень много процессов, связанных с защитой людей с нарушениями слуха.

Понять миссию мне помогла 11-летняя девочка. Еще когда я приспосабливался к новым обстоятельствам, у меня были длинные волосы, прикрывавшие слуховые аппараты. Я их стеснялся. Но в блоге на «Украинской правде» решил объявить о своих недостатках слуха.

Через день я получил электронное письмо от мамы 11-летнего ребенка, который плохо слышит и пользуется двумя слуховыми аппаратами. На следующее утро ребенок пошел в школу с тугим высоким хвостом, открыв оба слуховых аппарата. После этого я сделал прическу, которую вы видите. Эта девочка была сильнее 37-летнего меня. Она показала пример.

Инклюзия – это жизненная философия, которая должна сделать нас сильнее. Скорее всего, в мире не будет существовать схожих прецедентов с точки зрения количества людей с инвалидностью. Это то, что принесла война. Мы должны создать чуть ли не самое большое инклюзивное общество в мире.

Инклюзия – это жизненная философия. Андрей Пышный на форуме «НадЛюди».

НБУ готовится к тому, чтобы быть инклюзивным работодателем. Недавно я встретился с военным Андреем Смоленским, потерявшим обе руки и зрение. Он финансист и хотел работать в Национальном банке. Перед нами возник вызов – сделать так, чтобы он смог это делать. Мой месседж к работодателям: сделайте так, чтобы те, кто возвращается с фронта, могли реинтегрироваться.

Что получит компания, реинтегрирующая людей с инвалидностью? Возможность стать лучше и ощутить справедливость. В 2014 году в Ощадбанке я впервые рассказывал коллективу о том, что нужно открывать инклюзивные отделения, потому что у нас появились 20-летние ветераны. Коллектив меня не понимал. Недавно они представили безбарьерность как часть ДНК. Этот элемент делает всех ближе, сознательнее.

Инклюзивные отделения работали более эффективно с точки зрения экономического результата, поскольку там царили эмпатия и, соответственно, совсем иной уровень сервиса. Туда хотели приходить не только люди с инвалидностью, потому что там была намного лучше атмосфера. Компания с программой реинтеграции получает возможность и эмпатию.

Создать новые смыслы

Исполнительный директор ДТЭК Дмитрий Сахарук

В нашей компании работает 50 000 человек и 5000 служат в Вооруженных силах Украины. К сожалению, 268 человек погибли, почти 1000 ранены, 61 человек пропал без вести, 15 человек в плену. Вернулось почти 700.

Главная и самая сложная задача – формировать правильное отношение, понимание, как говорить и сотрудничать с ветеранами. Наш подход: мы должны быть горды и благодарны за то, что они сделали. Пример проявления подхода – ветераны смогут трудоустраиваться в течение часа, а не трех дней.

Наша поддержка начинается, когда работники только уходят в армию. В частности, мы предоставляем возможность приобрести амуницию частично за наш счет. Далее мы поддерживаем контакт с людьми. Военнослужащие говорят, что наличие связи с работой является критически важным – она помогает вернуться. На каждом предприятии мы создали комитеты, которые рассматривают обращения о поддержке семей, потому что часто у военнослужащего нет возможности заниматься родителями или детьми.

На этапе возвращения – психологическая реабилитация. Для ветеранов мы создали отдельную программу «Ветеран плюс», которая предполагает расширенную систему медицинского страхования. Она включает дополнительную диагностику, реабилитацию, медикаменты, покрытие для лечения хронических болезней или специфических потребностей. Например, благодаря дополнительному исследованию работнику удалось спасти конечность, которую должны были ампутировать.

Следующий этап – реинтеграция в контексте дополнительного профессионального образования и охраны труда. Далее – программа реинтеграции в коллективы – мы стараемся вернуть людей в группы, в которых они работали раньше.

Мы создали 50 должностей, на которых могут работать люди с инвалидностью: кладовщик, архивариус и подобные. Но мы поняли, что нельзя направить человека на архивариуса, если человек не видит смысла в этой работе. Мы переучим, но человек должен видеть смысл. И его создание является самой сложной задачей для нас.

Ветераны – спасители не только на фронте

Глава правления АО «Укрзализныця» Евгений Лященко

В «Укрзализныце» 10 200 человек в рядах ВСУ. Вернулось где-то 75%. Когда появились первые раненые и погибшие, нам было важно держать связь и оказывать помощь. Ветеранская тема началась с выстраивания коммуникации с ранеными, их семьями и семьями погибших.

Затем мы поняли, что ветеранам нужно возвращаться к работе, и создали центр адвокации. Он помогает не только реабилитироваться ветерану, но и подготовить для него рабочее место и команду, в которую тот возвращается.

Сейчас мы готовим процессы внутри компании, сохраняя помощь, адаптацию и реабилитацию ветеранов. Но мы поняли, что демографический кризис, к сожалению, только усугубляется. И где-то восемь месяцев назад у меня возник тезис, что ветераны – это наш демографический капитал, за который мы боремся.

У людей, которые столкнулись с проблемами, есть миссия – менять философию и культуру. Необходимо перейти от культуры, когда была квота на количество работников с инвалидностью и задачей руководителя было как-то выдержать эту квоту (но ветераны – это не обуза, которую нужно квотировать!) к модели, в которой они являются человеческим капиталом, нашими спасителями не только на фронте, но и внутри компании. И это ее миссия.

Материалы по теме