Мы существуем в мире неслыханного богатства и комфорта. Продолжительность и качество жизни, доступные нам лекарства, развлечения и творческие возможности – с каждым десятилетием человечество почти постоянно продвигается на пути ко все большему материальному процветанию. Но почему граждане наиболее развитых стран чувствуют себя все более неуверенно. Растет потребление антидепрессантов и количество самоубийств, в социальных сетях и на улицах крупных городов бушуют настоящие культурные войны. Что происходит?
Amazon інвестує мільярди доларів у ШІ, роботів та машинне навчання. Якими принципами й правилами керується компанія?
Дізнайтеся вже 22 листопада на Forbes Tech 2024. Купуйте квиток за посиланням!
Ответ на этот вопрос дает психиатр Анна Лембке, которая возглавляет клинику по лечению двойной зависимости при Стэнфордском университете, в своей книге «Дофаминовое поколение». Стремление сбежать от боли, отдохнуть – с помощью наркотиков или социальных сетей, неважно – ведет, по ее мнению, к противоположному результату. Чем больше попыток, тем меньше удовольствия. Выход, по Лембке – «полностью погрузиться в дарованную вам жизнь», найти равновесие между удовольствием и болью.
Forbes публикует журнальную версию одной из глав книги, которая выйдет в издательстве «Лаборатория» в конце августа.
В 2016 году я проводила презентацию по проблемам алкоголя и наркотиков перед преподавателями и сотрудниками студенческой клиники психического здоровья Стэнфордского университета. Я приехала рано и, ожидая в вестибюле контактное лицо, обратила внимание на раскладку брошюр, которые можно было взять с собой.
Всего было четыре брошюры, и в названии каждой из них говорилось о счастье: «Быть счастливым – это привычка», «Сон – это ваш путь к счастью», «Счастье уже близко» и «Как достичь счастья за 7 дней». Брошюры содержали рецепты для достижения счастья: «Составьте перечень из 50 вещей, которые делают вас счастливыми», «Посмотрите на себя в зеркало и запишите в дневник то, что вам в себе нравится», «Создайте поток положительных эмоций».
А вот самый показательный рецепт: «Выберите оптимальное время и стратегии достижения счастья. Осознанно решайте, когда и как часто применять эти стратегии. По добрым делам в вашей жизни поэкспериментируйте с собой, чтобы выяснить, что является лучшим для вас: делать много добрых дел за один день или одно доброе дело каждый день».
Эти брошюры хорошо иллюстрируют, как стремление к личному счастью стало современной максимой, вытеснив другие определения «хорошей жизни». Даже проявления доброты к другим людям подаются как стратегия достижения личного счастья. Альтруизм, который больше не является самодостаточным благом, стал средством достижения собственного «благосостояния». Психолог и философ XX века Филипп Рифф предусмотрел подобную тенденцию в книге «Триумф психотерапии: использование веры после Фрейда»: «Религиозный человек появился на свет для того, чтобы его спасли, психологический человек – чтобы его удовлетворяли».
Идеи, призывающие нас к поискам счастья, не ограничиваются только психологией. Современная религия также пропагандирует теологическую систему самосознания, самовыражения и самореализации как высшее благо. В книге «Плохая религия» писатель и религиовед Росс Дузет говорит о том, что теологический принцип Новой эпохи «Бог внутри» – это «вера, изначально ставшая космополитической и приносящая утешение, обещая все экзотические удовольствия… без боли… мистический пантеизм, в котором Бог – это скорее ощущение, а не человек… Просто поразительно, как мало нравственных поучений содержится на страницах книг на тему «Бог внутри». Можно увидеть множество призывов к состраданию и доброте, но очень мало установок для людей, перед которыми возникают настоящие дилеммы. Единственное наставление чаще всего сводится к следующему: если получаешь от чего-то удовольствие – делай это».
Дети в изоляторе
19-летнего Кайла прислали ко мне его родители в 2018 году. Их беспокоило то, что он не ходит на занятия, не может удержаться на работе и не выполняет домашние правила. Родители Кайла были несовершенными, как и большинство из нас, однако они делали все возможное, чтобы помочь ему. Их беспокоило то, что, выдвигая требования к сыну, они могут «довести его до нервного истощения» или «травмировать».
Воспринимать детей как психологически слабых существ – это, по сути, современная концепция. В древние времена детей считали маленькими взрослыми, целиком сформированными с самого рождения. Народы западной цивилизации в основном воспринимали детей как врожденное зло. Задача родителей и опекунов состояла в том, чтобы требовать от детей строгого соблюдения дисциплины й научить их жить в этом мире. Было вполне приемлемо применение телесных наказаний и тактики запугивания, дабы заставить ребенка вести себя хорошо. Однако все изменилось.
Большинство современных родителей, с которыми я встречаюсь, очень боятся сделать или сказать что-то, что причинит детям эмоциональный вред, в результате обрекая их на душевные страдания и даже психические болезни в дальнейшем. Это представление можно отследить еще у Фрейда, новаторский вклад в психоанализ которого заключался в том, что переживания раннего детства (даже давно забытые или неосознанные) могут причинить длительную психологическую травму. К сожалению, идея Фрейда о том, что ранняя детская травма может сказаться на психопатологии взрослого, переросла в уверенность в том, что любые тяжелые переживания обрекают нас на диван психотерапевта.
Мы стараемся изолировать детей от любого негативного психологического опыта не только дома, но и в учебных заведениях. На уровне начальной школы каждый ребенок получает некий эквивалент награды «Звезда недели» – не за определенные достижения, а по алфавиту. Детей учат остерегаться хулиганов, чтобы они не стали сторонними наблюдателями, вместо того чтобы активно участвовать в игре. На университетском уровне преподаватели и студенты обсуждают триггеры и безопасное пространство.
Тот факт, что воспитание и обучение учитывают психологию развития и субъективные страдания, – это, безусловно, положительная эволюция. Мы должны признать ценность каждого человека независимо от достижений, прекратить физическую и эмоциональную жестокость в школе и других местах, а также создать безопасное пространство для размышлений, обучения и дискуссий.
Однако меня беспокоит, что мы сделали детство чересчур упорядоченным и слишком патологизировали его, воспитывая детей словно в изоляторе, где они не имеют возможности причинить себе вред, но и не могут подготовиться к жизни во внешнем мире. Неужели, защищая детей от неблагоприятных обстоятельств, мы заставили их смертельно бояться трудностей? А может, мы сделали детей менее терпимыми, более самоуверенными и бессознательными относительно собственных недостатков характера, повышая их самооценку с помощью ложных восхвалений и отсутствия понимания реальных последствий? Неужели, удовлетворяя все детские желания, мы поспособствовали возникновению новой эпохи гедонизма?
Во время одного из сеансов Кайл поделился со мной своей жизненной философией. Должна признать, меня охватил ужас.
– Я делаю все, что хочу и когда хочу. Если у меня есть желание лежать в постели – лежу в постели. Если хочу поиграть в видеоигры – играю в видеоигры. Пожелав понюхать кокаин, пишу сообщение наркодилеру, он привозит мне его, и я нюхаю кокаин. Если у меня возникает желание заняться сексом, я захожу в интернет, нахожу кого-то и встречаюсь, чтобы заняться сексом.
– Так какую пользу это тебе приносит, Кайл? – спросила я.
– Почти никакой.
На мгновение он якобы устыдился.
В течение последних 30 лет я встречаю все больше пациентов вроде Кайла, у которых, судя по всему, есть жизненные приоритеты (семья, которая всегда готова поддержать, качественное образование, финансовая стабильность, крепкое здоровье), но при этом у них развивается разрушительная тревожность, депрессия и физическая боль. Подобные люди не только не используют свой потенциал на полную, но и едва способны утром встать с постели.
Человечество избавляется от боли
Медицинская практика также изменилась под влиянием нашего стремления к миру без боли. К началу XX века врачи считали, что определенный уровень боли полезен для здоровья. Ведущие хирурги XIX века неохотно применяли общую анестезию во время хирургических операций, поскольку были убеждены в том, что боль усиливает реакцию иммунной и сердечно-сосудистой систем, а также ускоряет процесс выздоровления. У меня нет свидетельств о способности боли ускорять восстановление тканей, однако появляется все больше весомых доказательств того, что прием опиоидов во время хирургического вмешательства замедляет этот процесс.
Известный врач XVII века Томас Сиденгам писал: «Я вижу, что все… усилия направлены на то, чтобы преодолеть чрезвычайно опасную боль и воспаление… Хотя бесспорно то, что умеренная степень боли и воспаления в чрезвычайных случаях выступает инструментом, который природа применяет весьма мудро» .
Современные врачи обязаны полностью утолять боль, иначе они не создадут впечатления сочувствующих целителей. Боль в любой форме считается опасной, и не только потому, что беспокоит, но и потому, что возбуждает мозг, подготавливая его к предстоящей боли и оставляя никогда не заживающую неврологическую рану.
Подобная смена парадигмы относительно боли нашла свое проявление в массовом назначении успокоительных лекарств. Сегодня более чем каждый четвертый взрослый (а также более чем каждый двадцатый ребенок) в США ежедневно принимает определенный психиатрический препарат.
Употребление антидепрессантов вроде паксила, прозака и селексы растет во всех странах мира, а возглавляют этот список Соединенные Штаты. Антидепрессанты принимает каждый десятый американец, исландец и австралиец; далее следуют Канада (86 человек на 1000 населения), Дания (85), Швеция (79) и Португалия (78). Среди 25 стран Корея заняла последнее место (13). В Германии употребление антидепрессантов увеличилось на 46% всего за четыре года, в Испании и Португалии – на 20% в течение этого же периода. Данные об употреблении антидепрессантов в других странах Азии отсутствуют, но объем их продаж в Китае в 2011 году вырос на 19,5%, до $2,6 млрд.
В 2006–2016 годах количество назначаемых стимуляторов (например, аддералла и риталина) в США возросло вдвое, в том числе среди детей в возрасте до пяти лет. В 2011 году стимуляторы назначали двум третям американских детей, у которых было диагностировано расстройство с дефицитом внимания. Количество назначаемых седативных препаратов вроде бензодиазепинов (ксанакс, клонопин, валиум), которые вызывают зависимость, также увеличивается – возможно, чтобы смягчить последствия всех стимуляторов, которые мы принимаем. В 1996–2013 годах только в США количество взрослых, которые покупали назначенные бензодиазепины, выросла на 67%, с 8,1 млн до 13,5 млн человек. В 2012 году было выписано рецептов на такое количество опиоидов, что каждый американец мог бы собрать целую бутылочку таблеток. Передозировка опиоидами уничтожила больше американцев, чем оружие или автомобильные аварии.
Кроме чрезвычайных случаев бегства от боли, мы потеряли способность выдерживать даже незначительный дискомфорт. Мы постоянно стремимся отвлечься от обыденности и жить развлечениями. В романе «Возвращение в прекрасный удивительный мир» Олдокс Хаксли писал: «Огромная индустрия средств массовой коммуникации, преимущественно имеющая дело не с истинным или ложным, а с чем-то нереальным, даже незначительным… оставила без внимания безграничное стремление человека к развлечениям».
Подобное мнение выразил также Нил Постман, который писал в классическом романе 1980-х «Доразвлекаемся до смерти»: «Американцы больше не разговаривают друг с другом, а развлекают друг друга. Они обмениваются не идеями, а изображениями. Они спорят не с предложениями, а с красивыми людьми, знаменитостями и рекламой».
Моя пациентка Софи, студентка Стэнфордского университета из Южной Кореи, обратилась ко мне за помощью в преодолении депрессии и тревожности. Среди всего того, о чем мы говорили, она рассказала мне, что проводит большую часть своего дня, просматривая Instagram, глядя YouTube и слушая подкасты и песни с помощью какого-нибудь устройства.
Во время сеанса с Софи я предложила ей попробовать пойти на занятия, не слушая ничего, просто дать возможность оформиться собственным мыслям.
Она посмотрела на меня одновременно с недоверием и страхом.
– Зачем мне это делать? – удивленно спросила она.
– Что ж, – решилась сказать я, – это способ познать себя. Позволить своему опыту раскрыться, не пытаясь контролировать его или бежать от него. Именно то, что ты отвлекаешься на устройства, может усугублять твою депрессию и тревожность. Это довольно утомительно – постоянно избегать самой себя. Мне интересно, получишь ли ты доступ к новым мыслям и чувствам, если взглянешь на себя с другой стороны, и поможет ли это тебе почувствовать крепкую связь с собой, с людьми и с миром.
Софи на мгновение задумалась.
– Но это так скучно, – сказала она.
– Это действительно так, – ответила я. – Скука не просто скучная. Она может даже внушать ужас. Она заставляет нас оставаться один на один с серьезными вопросами – о смысле и цели жизни. Кроме того, скука – это благоприятная атмосфера для открытий и изобретений. Она создает пространство, необходимое для того, чтобы сформировалось новое мышление, ведь мы постоянно реагируем на стимулы вокруг нас, вместо того чтобы дать себе возможность окунуться в пережитый опыт.
На следующей неделе Софи попыталась пойти на занятия, не подключившись к сети.
– Сначала было трудно, – сказала она, – но потом я привыкла и мне это даже понравилось. Я стала замечать деревья.
Отсутствие заботы о себе или психическая болезнь?
Мой пациент Дэвид принимал аддералл круглосуточно. В 2005 году после окончания колледжа он снова переехал к родителям. Дэвид размышлял о том, чтобы поступить в юридическую школу, сдал соответствующие тесты и даже получил хорошие оценки, однако когда пришло время подавать заявление на обучение, он почувствовал, что не хочет этого.
– Я в основном сидел на диване, накапливая все больше гнева и возмущения – на себя, на весь мир.
– Почему ты гневался?
– У меня было такое ощущение, что я зря потратил годы обучения.
Я не выучил того, чего хотел на самом деле. Моя подруга еще продолжала учебу и уже достигла больших успехов, получила диплом магистра. А я валялся дома и бил баклуши.
Когда подруга Дэвида закончила обучение, он поехал вместе с ней в Пало-Альто, где она получила работу. В 2008 году они поженились. Дэвид нашел работу в технологическом стартапе, где общался с молодыми, умными программистами, которые не жалели для него времени. Дэвид снова стал писать программы и овладел всем, чему должен был научиться в колледже, когда слишком боялся заниматься в переполненном студентами помещении. Его повысили, он занял должность разработчика программного обеспечения, работал по 15 часов в день, а в свободное время бегал по 80 км в неделю.
– Но для того, чтобы все это делать, – рассказывал Дэвид, – мне приходилось принимать еще больше аддералла не только утром, но и в течение дня. Я просыпался и принимал аддералл. Возвращался домой, ужинал и принимал аддералл. Таблетки стали для меня нормой. К тому же я употреблял много кофеина. Лишь под конец ночи у меня появлялось желание заснуть. И я подумал: «Что же делать теперь?!». Поэтому я снова пошел к психиатру и уговорил ее назначить мне амбиен. Я сделал вид, будто не знаю, что такое амбиен, хотя моя мама достаточно долго принимала его, как и мои тетки. Кроме того, я уговорил психиатра назначить мне определенное количество ативана для снятия тревоги перед презентациями. В 2008–2018 годах за день я принимал примерно 30 миллиграммов аддералла, 50 мг амбиена и 3–6 мг ативана. Я считал, что страдаю тревожностью и синдромом дефицита внимания и гиперактивности и это нужно мне, чтобы функционировать.
Дэвид объяснял свою усталость и невнимательность психическим заболеванием, а не недостатком сна и чрезмерной стимуляцией, и использовал эту логику, чтобы оправдать длительное употребление лекарств. За многие годы я видела подобный парадокс у многих пациентов: они принимают препараты, назначенные врачом, или какие-то другие, чтобы компенсировать отсутствие элементарной заботы о себе, после чего объясняют последствия психической болезнью, обосновывая таким образом потребность в дополнительном количестве препаратов.
– Так вы получали «витамины» А: аддералл, амбиен и ативан, – пошутила я.
Дэвид улыбнулся.
– Думаю, можно и так сказать.
– Ваша жена или кто-то другой знали о том, что с вами происходит?
– Нет, никто не знал. Моя жена понятия не имела. Иногда я пил алкоголь, когда у меня заканчивался амбиен, или гневался и кричал на нее, когда принимал слишком много аддералла. Впрочем, кроме этого, я довольно хорошо все скрывал.
– Так что же произошло дальше?
– Я устал от этого. Устал день и ночь принимать стимуляторы и успокоительные средства. Я начал думать о самоубийстве. Мне казалось, что это лучший выход для меня и для других людей. Однако моя жена была беременна, и я понимал, что нужно что-то менять. Я сказал ей, что нуждаюсь в помощи. И попросил отвезти меня в больницу.
– Как она отреагировала?
– Отвезла меня в скорую помощь, а когда все выяснилось, то, конечно, была поражена.
– Что поразило ее?
– Таблетки. Препараты, которые я принимал. Мой огромный тайник. А также сколько всего я скрывал.
Дэвида положили в стационарное психиатрическое отделение и диагностировали у него зависимость от стимуляторов и седативных препаратов. Он оставался в больнице, пока не прекратил принимать аддералл, амбиен и ативан и думать о самоубийстве. На это понадобилось две недели. Впоследствии его выписали домой, к беременной жене.
Стремление сбежать от боли, отдохнуть – с помощью наркотиков или социальных сетей, неважно – ведет, по мнению Анны Лембке, к противоположному результату. Фото stanfordhealthcare.org
К новому равновесию
Мы все бежим от боли. Одни принимают таблетки. Другие лежат на диване и просматривает Netflix. Кто-то читает любовные романы. Мы делаем все возможное, чтобы отвлечься от самих себя. Однако все эти попытки защитить себя от боли только усиливают ее.
Согласно данным рейтинга стран мира по уровню счастья населения, в котором участвуют 156 стран, в 2018 году американцы назвали себя менее счастливыми, чем в 2008-м. В других странах с аналогичным уровнем благосостояния, социальной поддержки и продолжительности жизни (Бельгия, Канада, Дания, Франция, Япония, Новая Зеландия, Италия) наблюдалось такое же снижение показателей субъективного ощущения счастья.
Исследователи опросили почти 150 000 человек в 26 странах с целью определения распространенности генерализованного тревожного расстройства, которое характеризуется как неконтролируемое беспокойство, что негативно сказывается на жизни человека. Они выяснили, что в богатых странах уровень тревожности выше, чем в бедных. Авторы этого исследования пришли к такому выводу: «Это расстройство ощутимо более распространено и носит разрушительный характер в странах с высоким уровнем доходов по сравнению со странами со средним и низким уровнем доходов».
В 1990–2017 годах количество новых случаев депрессии в мире выросло на 50%. Наибольший рост наблюдался в регионах с высоким социально-демографическим индексом (доходом), особенно в Северной Америке.
Распространенность физической боли также набирает обороты. На протяжении своей карьеры я видела множество пациентов, в том числе вполне здоровых молодых людей, которые испытывают боль во всем теле, несмотря на отсутствие какого-либо заболевания или повреждения тканей, которое можно обнаружить. Выросли показатели и виды физической боли, не имеющей объяснения: комплексный региональный болевой синдром, фибромиалгия, промежуточный цистит, миофасциальный болевой синдром, синдром хронической тазовой боли и тому подобное. Задав жителям 30 стран мира вопрос «Как часто у вас были телесные боли в течение последних четырех недель: никогда, редко, иногда, часто или очень часто?», исследователи обнаружили, что американцы сообщили о большем количестве случаев боли по сравнению с жителями других стран. 34% американцев отметили, что испытывают боль часто или очень часто, в отличие от 19% жителей Китая, 18% жителей Японии, 13% жителей Швейцарии и 11% жителей Южной Африки.
Возникает вопрос: почему в эпоху невиданного богатства, свободы, развития технологий и достижений медицины мы кажемся несчастнее и ощущаем больше боли, чем когда-либо? Причиной может быть то, что мы прилагаем слишком много усилий, чтобы избегать несчастья. Нейронаука указывает на то, что нам нужно восстановить равновесие между удовольствием и болью.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
