«Люди не воспринимают ДТЭК как олигархическую структуру». Как война изменила энергокомпанию Рината Ахметова и ждать ли отключений следующей зимой. Большое интервью с Максимом Тимченко

До войны ДТЭК трансформировался. Внутри – от вертикально интегрированной компании до децентрализованной группы обособленных холдингов; снаружи – от компании, производящей электроэнергию из «грязного» угля, до «зеленой» со ставкой на ветровые и солнечные электростанции.

Война поставила эти планы на паузу. С 24 февраля Россия нанесла 10 000 ударов по активам ДТЭК и уничтожила 40% генерирующих мощностей компании. До следующей зимы компания сможет лишь частично компенсировать эти потери. Цена вопроса – 8,5 млрд грн, большую часть которых ДТЭК надеется получить по государственной кредитной программе 5-7-9.

Руководство ДТЭК вернулось к трансформации группы в конце 2022-го. Главная идея – отделить старые бизнесы, сконцентрированные вокруг угольной генерации, от новых – возобновляемой энергетики, добычи нефти и газа.

Стратегически ДТЭК смотрит в сторону ЕС, где планирует в ближайшие годы построить 5000 МВт зеленой генерации за €6–6,5 млрд. «Это амбициозные планы», – говорит Тимченко. В случае успеха DTEK Renewables International, которая занимается экспансией в ЕС, может стать первой компанией группы, акции которой будут торговаться на бирже.

Как война меняет компанию, ее отношения с властью и почему следующая зима будет сложнее, чем предыдущая, рассказал в большом интервью Forbes генеральный директор ДТЭК Максим Тимченко.

Интервью сокращено и отредактировано для ясности.

О трансформации ДТЭК

В 2012-м Forbes писал обширный текст о ДТЭК. Сейчас компания существенно отличается от той, что была в 2012 году. Это ДТЭК-2 или ДТЭК-3?

Не 2, не 3, а ДТЭК-18. Нашей компании в этом году 18, и столько же раз мы менялись. В этом наша сила – мы меняемся. Поначалу думал: один-два года на структуризацию бизнеса – и дальше будем работать. Я считал, что невозможно работать в этой отрасли, когда что-то постоянно меняется.

Теперь я понимаю, что, наоборот, это хорошо. Меня спрашивают: каково это, когда 18 лет моя должность не меняется? Как это с точки зрения развития личного роста? Название должности остается, но компания меняется постоянно. Эти перемены позволяют расти вместе с компанией.

История ДТЭК разделена на трансформационные этапы. 2005–2010 годы – это период интеграции. Тогда мы собирали разрозненные активы в единую группу, структурировали, внедряли корпоративное управление.

Следующий этап – создание холдинговой компании. В 2012-м запустили первую ветровую электростанцию, а в 2013-м вошли в нефтегазовый бизнес, купив контрольный пакет «Нефтегаздобычи».

То есть сегодня ДТЭК – это словно энергетический СКМ?

Да, сегодня ДТЭК – это не стройная единая компания, как, например «Метинвест», а группа производственных холдингов. Эти холдинги зарегистрированы в Нидерландах, где очень качественное и понятное для инвесторов корпоративное право. В каждой из этих компаний есть наблюдательные советы, собственные советы директоров. Каждая компания имеет свой баланс и не субсидируется другой.

Мы планируем углублять эту децентрализацию. Сейчас мы реализуем этап трансформации ДТЭК под названием «Ячейка» («Осередок»). Главная задача данного этапа и идеология – максимальная децентрализация группы.

Реализацию этого этапа мы запустили в 2021 году, но началась полномасштабная война. В первые месяцы войны нам пришлось, наоборот, полностью централизовать компанию и перейти к кризисной модели управления.

В конце 2022-го мы решили, что должны вернуться к трансформации группы. В итоге ДТЭК в этих компаниях будет представлен на уровне наблюдательных советов. Генеральные директора этих компаний получат достаточно полномочий, чтобы полностью отвечать за результаты компаний. То есть никакого вмешательства в эти бизнесы сверху.

Это позволяет каждому из этих бизнесов не зависеть друг от друга и иметь свое будущее.

С каким временным горизонтом строите стратегию?

Сегодня даже на год сложно прогнозировать. Однако мы стараемся строить видение развития каждого из наших бизнесов по меньшей мере на пять лет вперед. Сейчас мы производим ревизию стратегий развития каждой из компаний группы ДТЭК и в первом квартале 2024-го планируем обсуждение с акционерами.

Какова роль ДТЭК в этой модели?

ДТЭК превращается в инвестора, управляющего капиталом и инвестициями в энергетической сфере через систему корпоративного управления.

Какова конечная цель трансформации?

Бизнес очень большой, и модель управления этим бизнесом должна меняться. Мировой тренд – крупные энергокомпании дробятся по специализациям. Невозможно сочетать возобновляемую энергетику и угольную генерацию. Разный профиль инвесторов, разное будущее, разные технологии. Децентрализация поможет более эффективно и прозрачно управлять этими компаниями.

Децентрализация позволяет быть более гибким в реализации этих стратегий. К примеру, мы можем в один бизнес привлечь партнеров в капитал или вывести этот бизнес на биржу. А другой бизнес продать.

Когда условия постоянно меняются, полномочия следует отдавать полевым генералам – руководителям компаний. Они должны быть ключевыми людьми в управлении компанией. Эта трансформация позволит им вырасти в бизнес-лидеров Украины.

О выходе на IPO и экспансии в ЕС

То есть вполне возможно такое, что ДТЭК ВДЕ будет котироваться на бирже, а «ДТЭК Энерго» – нет?

Именно так. У нас есть относительно новая компания – DTEK Renewables International. Она отвечает за наши зарубежные инвестиции в зеленую энергетику. Именно эта компания может стать нашим первым опытом IPO.

Насколько ДТЭК готов привлекать инвесторов в акционерный капитал?

ДТЭК все больше открывается для партнерства. В разных формах – начиная с привлечения в акционерный капитал и до технологического или финансового партнерства в других формах.

Это решение должно иметь некую логику. До войны мы обсуждали с крупными западными игроками возможность привлечения партнера в акционерный капитал «ДТЭК Сети». Потому что бизнес зарегулированный, низкомаржинальный, требует много капиталовложений, навыков, технологий. Партнер может все это привнести. Мы хоть сегодня готовы продать долю в этом бизнесе западной компании.

Но сейчас этот вопрос даже не поднимаем – ответ ясен. Партнерство – это очень важно, и после войны мы вернемся к данному вопросу. Как минимум партнерство уменьшает риски.

IPO – это способ защититься от враждебных действий властей?

Я считаю, что IPO нельзя использовать для защиты от государства. Это не сработает, не защитит регуляторные или государственные риски. Ни в нашей, ни в других юрисдикциях.

IPO необходимо для доступа к более дешевому капиталу, чтобы расширить базу инвесторов, усилить доверие инвесторов к компании. Если компания вышла на IPO и живет по установленным правилам, это знак качества. И это выводит на новый уровень диалог с инвесторами.

Какие ваши конкурентные преимущества перед местными компаниями в ЕС?

Какова логика нашей работы вне Украины? За границей работают только наш трейдинг и зеленая генерация. Офисы наших трейдеров в трех локациях: Цуг (Швейцария), Загреб (Хорватия), Киев (Украина). Наши специалисты работают по европейским правилам на рынке электроэнергии. Это другая сторона евроинтеграции и невероятный опыт для наших специалистов.

Цель – чтобы после объединения украинского и европейского рынков наши специалисты принесли сюда привычные для ЕС продукты – хеджирование, форвардные контракты. Украина имеет огромный потенциал в отношении экспорта энергопродуктов.

В настоящее время трейдеры ДТЭК входят в новую нишу – покупают электроэнергию у небольших производителей зеленого электричества в Европе на 20–30 МВт. Для них продать свою генерацию – проблема, мы ее решаем. Это аналог балансирующей группы в Украине: мы скупаем небольшие объемы электричества и выходим с ними на рынок.

Касательно зеленой генерации. Каков ваш аппетит к риску?

Мы хотим к 2030 году построить в Европе до 5000 МВт мощностей. Это требует инвестиций в €6–6,5 млрд. Это амбициозные планы.

Кто ваши конкуренты?

Конкурентов очень много, поскольку зеленая генерация – один из драйверов экономики в Европе. Это подтверждает программа REPowerEU.

Бизнес децентрализован. Крупные энергетические компании, такие как Shell, могут построить офшорную станцию на 1000 МВт с бешеными инвестициями. Мы – оншорную ветро- или солнечную электростанцию на 50–60 МВт. У каждого своя ниша, и пока там все уживаются.

Настоящая сложность в Европе – девелопмент. Эта проблема обсуждается на уровне Еврокомиссии. Отвод земли, предоставление разрешительной документации – в Украине с этим проще.

У нас бытует мнение, что за границей все лучше. По факту – нет.

Сейчас лучшее время для украинской компании, чтобы выйти на европейский рынок. До войны украинскому бизнесу было сложно открывать двери в Европе. Теперь они открыты.

На каком этапе ваши проекты в Румынии?

У нас два проекта в Румынии – 60 МВт ветра и 50 МВт солнца. Мы достроим их к первому кварталу 2024 года. Ветроэлектростанция – это 10 турбин, которые были ранее закуплены для Тилигульской ВЭС.

Каковы дальнейшие планы?

В 2024 году начнем строить ветроэлектростанцию в Хорватии. В Италии проект на этапе девелопмента. Также мы хотим строить электростанции в Польше.

В Италии рядом с заводами «Метинвеста»?

Пока нет, но мы обсуждали возможность сотрудничества в будущем с Юрием Александровичем [Рыженковым, руководителем «Метинвеста»].

Какова маржинальность зеленых проектов в Европе по сравнению с украинскими?

Сопоставима. Мы нигде не связываемся с государственной поддержкой, хотим работать в рынке. Это касается всех новых проектов и в Украине. Половина Тилигульской ВЭС работает вне зеленого тарифа, хотя может его получить. Вторую половину тоже планируем перевести в рынок в этом году.

Об отказе от зеленого тарифа

Планируете ли переводить ваши СЭС в Украине на работу без зеленого тарифа?

Посмотрим, что будет с предельными ценами на электричество, но базовый сценарий – перевод всех солнечных станций на работу без зеленого тарифа.

У Д.ТРЕЙДИНГ уже есть портфель 200 МВт солнечных электростанций, отказавшихся от зеленого тарифа и продающих электричество на рынке. Торговля зеленой генерацией – новая ниша, которую мы сейчас развиваем.

Большой плюс – Верховная Рада приняла законопроект №9011-д, которым урегулированы сертификаты происхождения электроэнергии: можно зафиксировать, что это зеленый кВт. Это очень важно для проектов, ориентированных на экспорт электроэнергии в ЕС.

Когда закон полноценно заработает, мы сможем строить крупные зеленые станции в Украине на PPA (Power purchase agreement) с западными партнерами. Условно: мы строим станцию, у нас есть доступ к пересечению для экспорта, подписываем долгосрочный контракт на поставку этой зеленой электроэнергии. Под такие проекты будет гораздо проще получать финансирование.

Если это заработает, мы будем инвестировать миллиарды в зеленую генерацию в Украине. Что для этого нужно? Регулятор и правительство должны подготовить подзаконные акты, отвечающие европейскому законодательству.

О результатах во время войны и долгах

Повлиял ли финансовый кризис компании в 2020-м на необходимость этой трансформации?

Реструктуризация в 2020 году была одним из толчков для реструктуризации внутри компании.

Я уверен, что на рынке капитала у ДТЭК очень сильная репутация. ДТЭК никогда не использовал внешние обстоятельства, чтобы дезинформировать инвесторов. Самое страшное для инвестора – это списание части долга. Мы никогда этого не делали. Мы никогда не предпринимали шагов, которые нанесли бы инвесторам ущерб, как бы тяжело нам ни было. А нам было очень тяжело.

Нельзя говорить о будущем компании, если ты не уважаешь инвесторов. Однако мы честно говорим о приоритетах. Например, в прошлом году, когда меня спрашивали о ликвидности, я отвечал: мой приоритет – восстанавливать сети и станции после обстрелов. Вторично – обслуживать долг. Но мы смогли финансировать ремонты и выплачивать проценты по бондам. Единственный условный дефолт был в апреле. По соглашению с кредиторами мы могли частично сдвинуть выплату, но не успели получить согласование. Однако мы все выплатили и сейчас по всем выпускам выполняем наши обязательства.

Что стало причиной реструктуризации? Какая часть бизнеса тянула вас вниз?

Это была реструктуризация «ДТЭК Энерго». Производная от войны 2014–2015 годов, когда мы потеряли 30% наших мощностей. Почти полтора года мы вели переговоры с инвесторами, еще девять месяцев продолжалась подготовка документации. Последний документ по этой реструктуризации мы подписали накануне российского вторжения.

Кроме электростанций, мы также потеряли Крымэнерго. Наши юристы ожидают, что в ближайшие недели мы получим решение арбитража по крымским активам и начнем взыскание средств. По нашим оценкам, сумма измеряется сотнями миллионов долларов.

Сейчас ситуация похожая. Вы потеряли часть активов, а с 2024-го должны начать погашать долг, превышающий $1 млрд. Какой у вас план?

В преддверии войны мы имели зарезервированные средства за границей, которые могли использовать только на выплату процентов по евробондам. Часть этих средств мы потратили на выкуп наших долгов. Из общего долга «ДТЭК Энерго» в $1,68 млрд мы выкупили $455 млн, эффективный долг сократился до $1,22. Это был большой шаг вперед. Также этот шаг с большим позитивом был воспринят инвесторами, желающими выйти из наших долгов хоть и с дисконтом.

То же самое мы сделали в отношении ДТЭК ВДЕ. Общий долг составил €325 млн. Мы выкупили €44 млн. То есть тоже снизили этот долг. Также у нас долг $425 млн по «ДТЭК Нафтогаз». В конце этого года мы должны выплатить $50 млн по «ДТЭК Нафтогаз». В следующем году должны выплатить долг по ДТЭК ВДЕ. Здесь мы будем думать, как выплачивать, учитывая, что вся наша ветровая генерация, кроме Тилигульской станции, на оккупированной территории.

С «ДТЭК Энерго» у нас амортизационные выплаты ежегодно по $20 млн и погашение бонда в 2027-м. Я уверен, что мы найдем решение. Пока не могу озвучивать наши планы. Дефолта не будет, если ситуация не будет развиваться по наиболее драматичному сценарию.

С какими результатами вы закончили предыдущий год?

Мы работаем в специальном режиме относительно раскрытия информации. Выдаем дозированную информацию о производстве и финпоказателях.

По последним публичным данным, выручка группы за первое полугодие 2022-го выросла на 40%, до 100 млрд грн.

Это связано с ценами на газ, которые в прошлом году рекордно выросли. Хотя мы закончили 2022 год с 600 млн кубометров в хранилищах. Мы не могли экспортировать этот газ, а в Украине упало потребление.

Общая добыча составила 2 млрд куб. м. То есть продажа 1,4 млрд кубометров по таким ценам нам очень помогла. Остальные бизнесы либо вышли в ноль, либо получили убыток. Главная причина – это огромные списания активов, которые либо оккупированы, либо разрушены.

Какова динамика в первом полугодии 2023 года?

В первом полугодии у нас проблемы с ликвидностью в нефтегазовом бизнесе, поскольку нам приходилось закачивать газ в хранилища. Но сейчас «Нафтогаз» все-таки начал выкупать газ. У меня был скепсис относительно возможностей «Нафтогаза» выкупать газ, однако НАК действительно вышел на рынок и активно скупает газ.

Соответственно, у нас появилась ликвидность, позволяющая выполнять нашу инвестпрограмму. В этом году мы планируем инвестировать $120–130 млн в добычу. 70% этих средств – разработка новых месторождений. «Нефтегаздобыча» прошла пик добычи. Сейчас у нас естественное падение 15–18% на действующих скважинах. Единственный способ компенсировать спад – разрабатывать новые месторождения.

В этом году мы начинаем бурить на недавно купленных лицензиях. К примеру, в ноябре 2022-го мы приобрели лицензию на Майоровскую площадь за 1,1 млрд грн. Это высокая цена, но это важно, потому что деньги идут в бюджет страны во время войны. Планируем начать бурить на Майоровской площади в четвертом квартале 2023 года.

О нефтегазовом бизнесе

Чему ДТЭК научил нефтегазовый бизнес?

Газ – всегда востребованный продукт. Если есть правильные люди, технологии и инвестиции, бизнес будет успешным. В то же время это очень капиталоемкая отрасль, и только существенные инвестиции могут дать результат.

Мы делали ставку на новые технологии, на сотрудничество с западными технологическими компаниями. Это нам позволило нарастить добычу с 400 млн кубометров до 2 млрд кубометров. Я всегда это привожу в пример. У Украины есть огромные перспективы добычи газа на глубине 6000–7000 м. Благодаря новейшим технологиям добыча на таких глубинах сейчас окупается.

Почему тогда провалилась программа 20/20?

Потому что ставка была сделана на государственные компании.

Намекаете на коррупцию в госкомпаниях?

Нет, есть другие причины. Частные компании гораздо более гибкие. Банальный пример: чтобы купить какое-нибудь оборудование, госкомпания должна провести массу тендерных процедур, которые могут затянуться на месяцы. О каком выполнении планов может идти речь, если на каждом шагу срываются дедлайны? Это точно одна из веских причин. Мне сложно сказать, какие еще были причины.

Для госкомпаний выполнять амбициозные планы гораздо труднее, чем для частных.

О перераспределении активов на энергорынке

Сейчас на украинском рынке энергетики происходит большое перераспределение собственности. Государство национализирует облгазы Фирташа, добывающие компании Коломойского и Новинского. Как это влияет на вашу компанию? Это возможности, риски или вообще вас не касается?

Что для нас важно? Все эти 18 лет для нас было важно, чтобы в стране действовали конкурентные правила игры. Все эти годы мы поддерживали появление конкуренции, хотя нас обвиняли в обратном. У нас нет монополии ни в одном сегменте, кроме как в электросетях, где региональная монополия естественна.

Почему для нас важна конкуренция? Первое – это держит менеджмент в форме и заставляет двигаться вперед. Второе – в общении с чиновниками ты не единственный представитель бизнеса за столом.

Вопрос перераспределения между государством и другими игроками – это вопрос к государству и другим игрокам. Не к нам.

Вы можете быть следующим блюдом в этом меню.

Мы смотрим на Запад, а не на Восток. Забрать прозрачный бизнес, который является одним из крупнейших инвесторов и налогоплательщиком в государстве, – это очень токсичная история. Если у правоохранителей или властей к нам есть вопросы, мы готовы ответить на каждый.

Как эти новости о национализации воспринимают держатели облигаций, потенциальные инвесторы?

Мне эти вопросы на Западе не задают.

Второй чувствительный вопрос для бизнес-климата в Украине – усиление давления правоохранителей, налоговиков. Сталкивается ли с этим ДТЭК?

Весной мы производили социологические замеры. Уровень знания бренда ДТЭК вырос с 74% до 86%. Это говорит о том, что компанию хорошо знают почти все украинцы, соответственно и правоохранительные органы.

Все 18 лет мы прожили с вопросами от правоохранителей. Для нас это не новая история, мы не замечаем, растет давление или снижается. Мы продолжаем работать и отвечаем на вопросы. У нас есть целая система в компании, чтобы отвечать на вопросы. Пока у тебя есть ответы на эти вопросы, проблем с государством быть не должно.

С 24 февраля для меня гораздо важнее вопрос о запасах газа и угля, чтобы мы могли нормально пройти зиму.

О подготовке к следующей зиме

В преддверии прошлой зимы вы, как это было подано в СМИ, советовали людям уезжать из страны. Каков ваш совет на эту зиму?

Тогда мои слова были неправильно переведены или поняли их превратно. Совета все бросить и уезжать не было. Я советовал тем, кто может, выехать из многоэтажки в частный дом и приобрести генератор.

Этой зимой легче не будет. Прошлой зимой нас спасало наличие собственных запасов оборудования. Если нам разбивали трансформатор на одной теплоэлектростанции, то мы быстро из законсервированного блока другой электростанции снимали трансформатор и перевозили на работающий энергоблок.

Таких запасов сейчас нет. Мы стараемся их сформировать. Заказываем трансформаторы у производителей и по возможности производим собственное оборудование. Также мы выводим из консервации энергоблоки и ремонтируем то, что можно отремонтировать.

В прошлом году мы заходили в зиму с мощностью 6000 МВт. Вышли из зимы с мощностью 3700 МВт. Есть детальный план, что нужно сделать, чтобы в следующую зиму зайти с мощностью 4800 МВт.

Какова стоимость этой программы?

В этом году нам нужно 3,5 млрд грн на плановый ремонт и примерно 5 млрд грн на восстановление после массированных обстрелов.

Собственных средств хватает?

Часть мы покроем из собственных средств, а часть, надеюсь, кредитами по государственной программе 5-7-9. Если говорить прямо, донорская помощь сфокусирована на государственных компаниях. За все это время мы получили $13 млн, что не так уж много по отношению к нашим потребностям.

У меня была встреча еще в феврале с представителями правительства по поводу того, что нам нужны кредитные средства для восстановления. В феврале мне дали четкое согласие, что мы получим эти средства по кредитной программе 5-7-9. На июль мы пока не получили ни копейки.

Идея с тем, чтобы доноры профинансировали восстановление ваших станций через государственную «Укрэнерго», тоже не сработала?

Да, была такая идея. У нас есть ограничения: МФО не финансируют угольные станции и поэтому не могут напрямую дать нам средства на восстановление блоков или трансформаторов на территории ТЭС. Поэтому была идея, что «Укрэнерго» предоставит нам свое оборудование, а ей поставят новое оборудование за средства доноров. Однако из-за бюрократии это тоже пока не работает.

На какую сумму вы претендуете по программе 5-7-9?

Мы заявились на 5 млрд грн, подробно расписали, куда эти деньги пойдут. Также предоставили Укргазбанку гарантию, что эти деньги будут выдаваться под конкретные программы. Это все очень затягивается, однако всем нам нужно готовиться к отопительному сезону, который будет не проще предыдущего.

Каков «план Б»?

У нас такого нет. У нас все планы сперва оптимистичные, а затем базовые. Если есть план, мы его выполним.

Какое «время Ч»? Когда последний срок получения денег, чтобы успеть заказать оборудование?

Мы сделаем все возможное, чтобы подготовиться к этой зиме. Это наш главный приоритет. Если нам не дадут кредит, значит, будем резать расходы. К примеру, сократим инвестиции в добычу угля. Это не повлияет на эту зиму, но подготовка к зиме 2024–2025 будет еще сложнее.

О восприятии ДТЭК как олигархической компании

ДТЭК рассматривается как олигархическая организация, в частности международными финансовыми организациями (МФО). Ставите ли перед собой задачу начать привлекать деньги МФО?

По результатам соцопросов, люди не воспринимают ДТЭК как олигархическую структуру. Воспринимают как компанию, которой хочется сказать «спасибо» и носить одежду с ее логотипом. Позитивно оценивают нас 73% опрошенных. До войны эта доля была меньше – 58%.

Люди не дадут вам $300 млн на ремонт оборудования.

Справедливо. Сотрудничество с МФО – один из моих приоритетов. Я много времени уделяю ответам на вопросы. Говорю: «Что нам сделать, чтобы разблокировать эту ситуацию? Мы готовы».

Но есть проблема взаимодействия МФО с украинским частным бизнесом. Сколько денег выдал, например, ЕБРР частным украинским компаниям на развитие энергетической безопасности и борьбы с последствиями войны?

ЕБРР объявляет в Лондоне о выдаче €600 млн бизнесу. Каким компаниям? «Укргидроэнерго», «Укрэнерго», «Нафтогазу». Все они – государственные. Это происходит на конференции о ключевой роли частного бизнеса.

Необходимо менять эту ситуацию. Нужно поднимать вопросы взаимодействия МФО и частного бизнеса.

Но отношение к ДТЭК постепенно меняется. Пример: в 2017–2018 годах консорциум немецких банков профинансировал строительство всех наших ветроэлектростанций. Государственная организация Euler Hermes предоставляла им страховку.

Может ли этот консорциум покрыть часть потребностей ДТЭК по ремонту и восстановлению оборудования?

Мы работаем над привлечением средств. Мы всем рассказываем о необходимости достройки Тилигульской ВЭС. Каковы ее преимущества? Проект добавит 384 МВт мощности в систему. Сроки реализации – 18 месяцев.

Мы показали, что готовы строить во время большой войны, брать на себя риски. Чтобы запустить первую очередь станции, мы вложили собственные средства – €200 млн. Во вторую очередь мы готовы инвестировать €100–120 млн, или 30% от стоимости проекта.

Сейчас мы ведем переговоры в Англии по привлечению остальных средств в проект. При использовании 20% местного оборудования можно получить страховку Великобритании.

Пока трудно прогнозировать дату, когда сможем привлечь средства. Vestas готов начать поставки оборудования через два месяца после подписания соглашений по финансированию.

Мы также занимаемся развитием других проектов в Украине. К концу 2024 года у нас будет готово к строительству 600–700 МВт ветрогенерации. В целом к 2030-му планируем построить в Украине еще не менее 2 ГВт зеленой мощности.

Об отношениях с властями

Какие вопросы вы бы сейчас адресовали власти?

Для нас два основных продукта для продажи – это электричество и газ. Для нас фундаментальный вопрос будущих инвестиций и развития – это интеграция с Евросоюзом, рынком электричества и газа.

Вопрос к регулятору: когда в Украине все сегменты энергорынка будут работать синхронно с европейскими? Когда правила игры будут такими же, как в Европе? Market coupling должен поставить точку в интеграции Украины в европейский рынок. Синхронизация была большим шагом. Вторым должно стать решение регуляторных вопросов. Если государство пообещает, что Market coupling будет завершен – мы будем строить инвестиционные планы, опираясь на это.

Вопрос по газу: когда отменят запрет на экспорт газа? Эту тему нужно постоянно экспертно обсуждать с рынком, поскольку это оказывает существенное влияние на развитие украинской газодобычи.

Какие решения властей в сфере энергетики считаете удачными?

Принятие закона о REMIT, законопроект №9011-д для зеленой генерации, либерализацию на рынке.

Почему именно сейчас решились на либерализацию?

Сектор энергетики сейчас наиболее прогрессивен за все годы. Отраслевые власти максимально интегрированы в повестку дня Евросоюза. Такого никогда не было.

В марте-апреле 2022 года легко можно было снести рынок. Но Офис президента, правительство, секретариат Энергетического сообщества приложили усилия, чтобы этого не произошло.

При этом у «Энергоатома» нет средств, на рынке дыра более чем в 30 млрд грн.

Вопрос финансового баланса – это проблема. Ее нельзя решить без источников покрытия дефицита. Это может быть промышленность, население или бюджет.

Сейчас цена на электричество для населения вдвое ниже рыночной. Каково правильное решение? Разделить население на тех, кто может платить рыночную цену, а другим помогать субсидиями.

Промышленность должна платить рыночные цены: высокие и низкие в зависимости от времени. Когда мы отпускаем рынок, промышленность начинает оптимизировать потребление электроэнергии.

Поэтому промышленность – второй источник покрытия дефицита финбаланса энергосистемы.

Госбюджет – третий источник, но не в нынешних условиях.

О тарифах и подключениях к сетям

Каков уровень расчетов «Гарпока» перед зеленой генерацией ДТЭК?

По результатам 2022 года уровень оплаты – 66%, 2023-го – 50%. Долг перед нами – €52 млн. При том, что почти вся наша ветрогенерация на оккупированных территориях. Это происходит на фоне заявлений, что Украина должна стать зеленым хабом Европы.

Что изменит повышение цен на электричество для населения и расширение прайс-кэпов?

Ценообразование для индустрии либерализуется. Остается единственный вопрос – как балансировать «Энергоатом», который является донором для финансирования населения. По расчетам принятые решения должны помочь. Но для этого нужно время.

То есть вопрос с дырой в 30 млрд грн решится после последних повышений?

Насколько мне известно, когда готовили повышение цен для населения и либерализацию РДН, баланс энергосистемы по году складывался. После этих решений я гораздо более оптимистично смотрю на финансовый баланс энергосистемы.

Как вы оцениваете намерение руководителя «Нафтогаза» Алексея Чернышева пройти зиму без импорта газа?

Это возможно. Мы будем его поддерживать и путем увеличения добычи, и закачкой газа в подземные хранилища.

Предприниматели жалуются на сложность подсоединения к энергосетям. Насколько вы принимаете эту проблему на свой счет?

В Украине считалось, что облэнерго принадлежат бизнесменам, которые думают только о собственных дивидендах. Поэтому государство держало тарифы на передачу электроэнергии заниженными. Поэтому облэнерго хронически недофинансированы. Это привело к тому, что при подключении завода нужно либо ждать, когда сеть будет достроена, либо самому этим заниматься.

У нас уже несколько лет есть стандартное подключение к энергосетям, там никаких системных проблем нет. С точки зрения стоимости подключения ситуация нормальная.

Мы в Лондоне на URC2023 представили концепцию внедрения европейских стандартов для киевского региона. Сделали цифровую модель сети. Мы предлагаем пошаговый план действий, как вывести «ДТЭК Киевские региональные электросети» на уровень сетевых компаний Западной Европы. Это займет 10 лет и обойдется в €2,4 млрд.

Мы хотим в 2024 году запустить пилотный проект в ирпенском районе за €145 млн. Это цена современной сети для района: СЭС на крышах, максимально простое и быстрое подключение, минимальные потери в сетях, смарт-счетчики, в 10 раз уменьшится реакция на отключение.

Говорим об этом с партнерами. После войны большие фонды принесут в инфраструктуру инвестиции. Надо понимать, куда их направлять. Мы проводим подготовительные работы в этом направлении.

Когда мы говорим о том, сколько зеленой генерации может построить Украина, сети вносят ограничения. Все говорят о ВЭС и СЭС, но молчат о сетях, потому что они не видны. Но в европейских инвестициях в энергетику около 40% – на сети.

«Кировоградоблэнерго» могут национализировать по иску Минюста о национализации VS Energy. ДТЭК пытается закрыть соглашение о покупке этого облэнерго с 2021-го. Участвует ли ДТЭК в этой судебной волоките и планирует ли?

Нет. Насколько я знаю, это не имеет отношения к 24%, которые мы приобрели. Что касается остальных акций – документы застряли два года назад на согласовании в АМКУ.

Материалы по теме

Категория

Компании

Дата

12 декабря 2022

«Денег нет, резервы практически исчерпаны». Глава «ДТЭК Энерго» о блэкауте, ракетных обстрелах ТЭС и мотивации сотрудников

Категория

Компании

Дата

05 июля 2022

ДТЭК Рината Ахметова лишился 70% зеленой генерации, 30% – тепловой и активов на «десятки миллиардов долларов». Как война меняет бизнес-модель компании. Интервью с Максимом Тимченко

Категория

Компании

Дата

18 июля 2022

Энергетическая империя Рината Ахметова. Что осталось от ДТЭК и сколько она теперь стоит