Как университеты адаптируются к миру с ChatGPT? Когда бизнесу эффективно внедрять ИИ-решения? Почему ИИ станет субъектом? Об этом рассказал в эфире YouTube-проекта «Business Breakfast с Владимиром Федориным» от Forbes Ukraine руководитель Офиса по инновациям Украинского католического университета Алексей Молчановский
Подарунок для справжніх лідерок та лідерів
Сертифікат Forbes — 365 днів доступу до якісної аналітики, інсайтів та історій успіху, що змінюють мислення. Купуйте зараз
Создание собственной языковой модели для Украинского католического университета (УКУ) – история, которой нельзя избежать, считает руководитель Офиса по инновациям УКУ Алексей Молчановский. «Вопрос только в том, будет ли это через два года или через 10», – добавляет он во время эфира YouTube-проекта «Business Breakfast с Владимиром Федориным» от Forbes Ukraine.
В настоящее время частный университет открыл вакансию специалиста, который будет искать способы интеграции ИИ в образовательный и управленческий процессы. «Развитие ИИ – большой вызов для университетского образования», – говорит он и приводит пример коллеги, которая стажируется в лучшем техническом вузе мира – Массачусетском технологическом институте. Там студенты сдают экзамен по программированию в ангаре без интернета и пишут код на бумаге.
«Ожидали ли мы это увидеть во время искусственного интеллекта?» – риторически спрашивает Молчановский. Какие решения он предлагает университетам? Стоит ли спешить бизнесу с интеграцией ИИ? Почему у всех организаций будут собственные большие языковые модели?
Прямая речь сокращена и отредактирована для ясности.
О потенциале ИИ
Когда ты обращаешься к ИИ как обычный пользователь, это увлекает. Кажется, что технология воспроизводит мысли и похожа на человека. Когда вспоминаешь, как оно работает все под капотом, это немного отрезвляет. Становится понятно, как языковые модели принимают те или иные решения.
Недавно Harvard Business Review проанализировал, как за последний год изменились сценарии использования людьми больших языковых моделей. В первой тройке по популярности – общие разговоры с ИИ или поиск психологической поддержки от языковой модели. Для меня это звучит не слишком обнадеживающе, но я понимаю, почему это происходит.
Система построена так, чтобы создавался эффект магнита. С другой стороны, люди часто склонны одушевлять неодушевленные предметы. Когда люди говорят, что с помощью ИИ могут говорить с Сократом или подобными историческими фигурами, это иллюзия.
Модель натренирована на большом комплексе корпусов текстов. Фактически это самая большая библиотека мира, с которой можно вести живой разговор. Но не думаю, что эта библиотека может нам дать знание, которого в ней нет. Там не может появиться новое научное знание. Хотя для себя персонально человек может получить инсайты, если задаст достаточно хорошие вопросы.
Для экспертов в определенной области модель может ускорить какие-то процессы, но дать новые знания в этой сфере ИИ будет крайне сложно. ИИ может найти интересную информацию, спрятанную в глубинах его библиотеки.
С другой стороны, это очень мощные системы с точки зрения интеграции данных, обнаружения паттернов. Если модель выдает информацию, которой не было в корпусе текстов, можно протестировать эту гипотезу, проверить, не галлюцинация ли это. Модель построена так, что она не может отказать нам. Она всегда ответит – сгенерирует или сгаллюцинирует.
Руководитель Офиса по инновациям Украинского католического университета Алексей Молчановский
Как бизнесу адаптироваться к ИИ-миру
При имплементации ИИ-решений в компании важно смотреть на их постоянство. Бизнесу важно тоже быть включенным, впрыгнуть в этот поезд вовремя. С другой стороны, через месяц может появиться новое решение, полностью перекрывающее предыдущее.
Многие компании говорят, что им не нужны разработчики-джуны – их работу могут выполнять языковые модели и проверять сеньоры. Появляется разрыв между подготовкой джунов к более серьезным профессиональным позициям. Когда эти сеньоры уйдут на пенсию, где компании будут брать новых, если не будет джунов?
В какой-то момент, читая очередной отчет об ИИ, я пережил футурошок от понимания, насколько быстро развиваются модели. Несмотря на то, что я руководитель Офиса по инновациям, в повседневной работе для меня самое большое значение имеет работа с людьми.
Для бизнеса основная практика интеграции ИИ – начать обсуждать, проводить тренинги и делиться опытом. Надо обнаруживать ИИ-лидеров, которые могут делиться хорошими практиками со своими коллегами. Это хорошее движение вместе. Мы понимаем вызов, а потом кто-то берет эту ответственность и готовность вести за собой других. Это естественный процесс.
Мы в университете ставим большой акцент на связь с обществом – территориальными общинами и общественными организациями. Я езжу по стране, организую обучение для молодежи, ветеранов, общественных активистов. Это и есть ответ на этот футурошок. По крайней мере, пока не появился воплощенный ИИ.
Одна из ключевых частей ИИ – это данные. Если у этих данных есть закономерности, даже очень сложные, системы могут их обнаруживать. Важно понимать, не искажены ли ваши данные. Также есть вопросы доверия к ИИ. Если вы не можете доверять системе, в компании должен быть человек, принимающий окончательное решение. Пока мы далеки от того, чтобы полностью делегировать это ИИ.
Появление юридических прав у ИИ-ассистентов – гораздо более близкая перспектива, чем мы думаем. Мы видим кейсы, когда созданный с помощью ИИ патент могут регистрировать или не регистрировать в разных юрисдикциях.
Признание за ИИ авторского права – первый шаг к признанию его субъектности. А что тогда на другом полюсе? Это признание права на существование. Тогда возникает вопрос – когда у нас будут роботы, и мы не будем иметь права их выключить. Мы будем относиться к ним, как к живым существам. Возможно, относительно роботов и ИИ появятся законы, аналогичные действующим сейчас по защите животных.
Как университеты реагируют на развитие ИИ
Развитие ИИ – большой вызов для университетского образования. Как отличить – домашняя работа выполнена искусственным интеллектом или студентом? Идеальным ответом было бы персональное общение. Но это не так просто масштабируется.
Университеты понимают этот вызов, но нельзя сказать, что знают, как на него отвечать. Моя коллега сейчас стажируется в МІТ, и там проводят экзамен по программированию в огромном ангаре без Wi-FI, а студенты пишут код на бумаге. Ожидали ли мы это увидеть во время искусственного интеллекта?
Может показаться, что первичная функция университета – предоставление знаний. Но если смотреть в основу того, как создавались первые университеты в средневековье, это об общности студентов и преподавателей. Сейчас мы идем в университеты, чтобы получить конкретные знания. Но на выходе наибольшей ценностью оказывается община людей, с которыми мы учились и получали общий опыт.
Если мы понимаем это, а затем поверх того надстраиваем разные подходы к образованию, тогда университеты могут давать адекватный ответ на вызовы развития ИИ. Если мы забываем об этой сердцевинной части университетов, тогда возникает вопрос, может ли это учреждение называться университетом.
Могут ли языковые модели заменить классическую лекцию? Я когда-то сделал эксперимент и на курсе по программированию провел студентам только одну лекцию, остальные материалы по курсу отдал им в онлайн-формате. У нас были только воркшопы и семинары. В конце курса я получил одни из самых плохих результатов от студентов. Им не хватало живого общения, персонального опыта и рефлексий преподавателя.
Создание собственной языковой модели для УКУ избежать невозможно, считает Молчановский Фото Фото с официальной Facebook страницы «Украинский католический университет»
В УКУ и других украинских университетах сейчас появляются должности Chief Innovation Officer. Я открываю вакансию для человека, который будет искать способы интеграции ИИ в образовательный процесс и процесс управления университета. Пока я не готов ответить на конкретные сценарии интеграции ИИ в наши процессы. Здесь много вызовов. Один из них – вопрос авторства студенческих работ.
Много разговоров об ИИ-грамотности. Нужно ли преподавать такие курсы в школе? Но мы не можем просто написать методичку и пересказывать ее, потому что учителя слабо осведомлены в вопросе ИИ. Они не учили это в педагогических университетах. В этом основной вызов.
Собственные языковые модели
До конца года мы ожидаем создания украинской национальной языковой модели. Те языковые модели, которыми мы используем сейчас, не так хорошо работают с украинским языком. Это не видно на базовых запросах, но в ключевых моментах они могут давать сбои.
Скорее всего, в будущем каждая организация и каждый университет будут иметь свой ИИ. Такие языковые модели не будут построены с нуля, потому что это очень дорого. Но они будут заточены под основу знаний этих конкретных учреждений.
Создание собственной языковой модели для УКУ – история, которой нельзя избежать. Вопрос только в том, будет ли это через два года или через 10.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
