Как спасти высшее образование? Forbes Ukraine собрал за столом ректора «Житомирской политехники», проректора KSE, председателя наблюдательного совета НАУ, заместителя министра образования и депутата из профильного комитета и предложил найти решение. Не договорились, но получилось горячо и очень интересно
Миссия (не)выполнима
Петр Чернышов: Начнем с макровзгляда. Количество университетов – избыточное. Это наследие СССР, когда система была рассчитана на большую страну. Минобразования объединяет университеты. Но пока это единичные случаи. Что с этим делать?
Роман Грищук: Не только наследие СССР, но и следствие системы выдачи лицензий. Когда каждая контора могла стать университетом. Возможно, не такими темпами, как хотелось бы, но правительство раз в два месяца принимает решение об объединении университетов.
П. Ч.: Но хочется большего!
Р. Г.: Для политиков это сложный и неприятный вопрос. Как только университет слышит о намерениях его объединить, на всех уровнях включается максимальное сопротивление. Прокачиваются студенты, преподаватели – мол, хотят уничтожить их учебное заведение. Далее подтягивают мэров, депутатов областных, местных советов, Верховной Рады. Отсюда огромное давление на Минобразования.
П. Ч.: Это не оправдывает Минобразования.
Р. Г.: Нет. Комитет ВР по вопросам образования часто просит министерство представить план объединения университетов. Сейчас в Украине действует около 170 университетов, нам нужно 100. Не показывают. Подозреваю, что его нет.
Это похоже на импровизацию, играющую в минус министерству. Комитет не ориентируется, сколько запланировано объединений, университеты не знают, чего ждать. И МОН боится показать план, потому что, как только покажет, университеты начнут бунтовать.
Петр Чернышов, контрибутор Forbes, председатель наблюдательного совета Национального авиационного университета
Михаил Винницкий: Коллеги, я понимаю ваш максимализм. Но за последний год прошло восемь объединений университетов. Может быть, до конца года будет еще одно. План был – 10. Почти 10% сети. Был ли такой показатель за 30 лет независимости? Уверяю – нет!
П. Ч.: Это значит, что у Минобразования нет стратегии или политического ресурса, чтобы заставить университеты объединяться?
Р. Г.: Стратегии, кажется, нет. Решение принимает Кабмин. Следует его стимулировать объединять университеты.
М. В.: Критерии объединения уже представили, но неформально. К примеру, союзу ректоров. Руководствуемся демографией. Если население города от 100 000 до 350 000 человек, там должно быть не больше двух университетов. Более 350 000 – мы говорим о типаже университетов. При этом не будем закрывать маленькие университеты вроде Острога, Глухова, Нежина, Дрогобыча. Они градообразующие.
Но вопрос не в условиях. Например, в Житомире есть три университета. Логично – должна быть одна сильная политехника и сильный классический университет. Только ленивый не видел, какое было сопротивление, сколько мне кричали позора. Представляете, что будет, если мы обнародуем планы объединения университетов по каждому городу?
П. Ч.: Михаил, какую цель видит в объединении университетов Минобразования?
М. В.: Панацея – не в меньшем количестве вузов, а в модернизации сети.
Туманная реформа
Татьяна Павлушенко: Виктор, достаточны ли шаги МОН в реформе высшего образования?
Виктор Евдокимов: Реформы негативно воспринимаются ректорами и коллективами университетов. Им удобно, как есть. Но без реформы не будет развития. Мы стопорим то, что и так много лет не развивается.
Т. П.: Вы более восьми лет руководите «Житомирской политехникой». Если бы вас завтра назначили министром образования, как реформировали бы систему?
В. Е.: Первое – объединять университеты. Сейчас наибольшее сопротивление этому оказывают именно их администрации. Боятся потерять место. Второе – менять ректоров и найти другой подход к формированию управленческих команд. Третье – повышать качество среднего образования. Нынешний уровень знаний поступающих под большим вопросом.
Т. В.: Егор, вы первый проректор частного заведения, KSE. По вашему мнению, каково будущее у госуниверситетов, если систему не реформировать?
Егор Стадный: Безденежье. В 2024 году количество абитуриентов уменьшилось на треть, до 189 000. Это ожидаемо. Первое – прикрутили краник для уклонистов. Второе – демографический кризис. В 2024 году в первый класс пошло примерно 240 000 детей, два года назад было 400 000.
Следовательно, будет меньше абитуриентов. За 10 лет количество номинальных поступающих может сократиться до 100 000. Из них 20 000 будут способны получать высшее образование. Спрос на высшее образование и, соответственно, бюджетное финансирование вузов сократится.
Индустрия раздута. Мы забываем, что основной показатель – не количество университетов, а их работников. Надо установить стимулы, чтобы мотивировать университеты оставлять только тех, кто дает результат.
Татьяна Павлушенко, редактор Forbes Ukraine
П. Ч.: Егор, ваши шаги, если бы вас завтра назначили министром образования?
Е. С.: Я бы сразу написал заявление на увольнение.
П. Ч.: Спрошу иначе: какие рекомендации вы можете дать Минобразования?
Е. С.: Сейчас министерство сфокусировано на одном треке – для тонущих университетов. Предстоит второй трек – для университетов, которые могут плыть. Им нужно дать большую свободу.
Вы, Петр, председатель наблюдательного совета НАУ, являющегося участником экспериментального проекта с перезапуском наблюдательных советов в вузах. НАУ относится к университетам, которые будут в состоянии справляться. Государство вам доверило, и у вас будет больше свободы.
Эксперимент с наблюдательными советами
П. Ч.: Егор, спасибо, что затронули тему эксперимента. Над проектом, который должен превратить управление университетов в корпоративное, долго работали. Пока в нем принимают участие три университета: НАУ, Запорожский нацуниверситет и Прикарпатский университет. Почему так мало?
Р. Г.: Неважно, сколько университетов присоединится к эксперименту. Это может сделать любой университет. Моя позиция была попробовать на одном. Суть – отработать механизм отбора комиссии, выбирающей ректоров, насколько она прозрачна; понять преимущества и риски в работе наблюдательных советов.
М. В.: Постановление об эксперименте в университетах долго принимали, потому что было много дискуссий по поводу именно модели наблюдательного совета.
Есть американская модель – она разная в государственных и частных вузах, канадская, польская, немецкая, британская. Наблюдательные советы по-разному называются, разная форма правления в университетах. Мы должны провести эксперимент, чтобы понять действенную для Украины модель. Скорее, она будет гибридной.
П. Ч.: Михаил, сколько времени вы уделяете этому proof of concept, чтобы к эксперименту присоединялось больше университетов?
М. В.: Эксперимент будет длиться два года, после окончания будет proof of concept.
Т. В.: Виктор, какая добавленная стоимость в работе наблюдательного совета в «Житомирской политехнике»?
В. Е.: Она работает с мая 2023-го. Приведу несколько примеров: создан стипендиальный фонд наблюдательного совета для поддержки талантливых студентов. При поддержке Минобразования был создан в университете научный парк в форме ООО. Цель – коммерциализация научных исследований по наполнению бюджета университета.
П. Ч.: Какие форматы наблюдательных советов рассматривает Минобразования?
М. В.: Разные. Мне подали проект положения о наблюдательном совете «Львовской политехники». Университет не хочет реорганизоваться с госучреждения в государственное некоммерческое предприятие [как НАУ]. Его устраивают дополнительные элементы автономии, которые предлагает Минобразования.
Этим внутренним положением в вузе хотят согласовать, что их наблюдательный совет будет иметь расширенные полномочия. Вместо того чтобы принимать решение через Кабмин, из-за большого постановления. Это интересный элемент.
П. Ч.: Какие члены наблюдательного совета предложены?
М. В.: Тараса Кицмея (соучредитель SoftServe. – Forbes Ukraine), Ростислава Вовка (совладелец «Кормотеха». – Forbes Ukraine), Николая Кмитя (экс-президент IDS Group. – Forbes Ukraine) и Тараса Федака. «Львовская политехника» будет иметь очень сильный наблюдательный совет. Вместе они точно могут посоревноваться в количестве финансового ресурса с господином Буткевичем, который возглавляет совет «Житомирской политехники».
Т. В.: Почему им интересно участвовать в этом?
М. О.: Каждый из них выпускник «Львовской политехники», а еще они – работодатели и потенциальные инвесторы в инновационные разработки. Они понимают, что университет готовит качественных специалистов, которые могут работать в их компаниях. И в университете есть научные разработки, интересные для их бизнеса.
И, Петр, в противоположность вам они не заинтересованы быть вовлеченными в процесс избрания ректора.
Михаил Винницкий, заместитель министра образования и науки
Т. П.: Виктор, из практики «Житомирской политехники», какие плюсы от бизнесменов у наблюдательного совета?
В. Е.: Сотрудничество очень эффективно. На примере Геннадия Буткевича (соучредитель АТБ. – Forbes) за последний год университету в разной форме предоставлено финансирование в пределах 10 млн грн. Это большие средства и это закупка современного оборудования.
Они дают заказы на научные разработки, которые и финансируют. Перспективные мы выводим на другой уровень. К примеру, основываем отдельное предприятие по созданию этого продукта.
П. Ч.: Мне как руководителю совета НАУ интересно: как вы, государственный ЗВО, получаете пожертвования от членов наблюдательного совета? Каков процесс?
В. Е.: Средства не поступают на счет университета. Мы даем список оборудования и просим его приобрести и передать нам. Так облегчаем процесс с переводом средств через казначейство бюджетного учреждения.
Выборы ректора
П. Ч.: Хочу поднять вопрос с избранием ректоров. В развитых западных странах их не выбирает ни коллектив университета, ни студенты, как в Украине. Это делает наблюдательный совет.
М. В. Не обобщайте. В Польше избирает коллектив. Петр, вы постоянно склоняетесь к американскому примеру.
П. Ч.: К американскому, британскому.
М. В.: Британский пример особенный, у нас нет короля. Разные контексты, разные системы образования. В Украине нет университетов, работающих 800 лет и имеющих миллиардные эндавменты. Зачем нас сравнивать с Великобританией?
П. Ч.: В Британии есть и бедные университеты, существующие 50 лет. Великобритания – очень успешная страна. Также имею в виду Францию, Германию, Нидерланды.
М. В.: В Германии наблюдательный совет не является обязательным. Не уверен, что идея, где коллектив вообще не имеет влияния на избрание ректора, будет воспринята. Коллективы должны иметь свой голос в избрании ректора.
П. Ч.: Это советская модель!
М. В.: Нет. Такая практика есть в Польше, Германии, Италии. Во многих европейских странах это в обязательном порядке. Мы должны выработать собственную модель. Я разговаривал с другими университетами, они предлагают свою версию эксперимента, который не требует изменений в законодательстве.
П. Ч.: Для меня как экс-руководителя крупного бизнеса модель, когда CEO избирается трудовым коллективом, это чушь.
М. В.: Университет – это не бизнес.
П. Ч.: В Америке очень большой бизнес. Мы не хотим стать Америкой?
М. В.: Становиться Америкой в случае университетов не обязательно. В США действуют 5000 университетов. Есть такие, которые продают дипломы. Там не все так безупречно. Мы же думаем, что в Америке есть только Гарвард. Сделаем свою модель на основе нашего эксперимента и других.
В. Е.: Поддержу Михаила. Коллективы и академическое сообщество и модель, по которой работают университеты, отличаются от бизнеса. Рассматривать модель работы университета как модель бизнеса неправильно. Это не сработает.
П. Ч.: Я часто слышу от государства, что мы должны построить свою, украинскую экономическую модель. Думаю, это очень тупо. Невозможно выстроить экономическую модель исключительно для Украины. Мы должны брать пример с развитых стран, возможно, не только Америки, но и богатых азиатских стран.
М. В.: Нам нужно в следующем году найти те модели управления университетов, которые будут сочетать демократизм, к которому привыкли наши академические сообщества, с потребностью их обновления. Наша цель – сохранить сообщества и одновременно обновить управление.
П. Ч.: Вы считаете демократизмом, когда ректоры сидят в креслах по 30 лет?
М. В. Таких немного. В этом году в системе сменили 20 ректоров. Они ушли без эксперимента, без наблюдательного совета. Истек срок их работы. В 2014-м был принят закон, в котором прописан так называемый term limit: ректор университета избирается сроком на пять лет. Одно и то же лицо не может быть ректором более двух сроков.
Т. В.: Михаил, рассматривает ли Минобразования изменение иерархии управления ЗВО с вертикальной, где ректор решает все, на горизонтальную?
М. В.: В крупной организации невозможно полное горизонтальное управление. Но более горизонтальная структура желательна. Необходимо изменять систему управления ЗВО. Но этого не добиться, сменив ректора или сформировав наблюдательный совет. Следует менять внутреннюю культуру взаимодействия в университете.
Минобразования готовит обучение более чем 1000 руководителей среднего звена в университетах. Будем обучать менеджменту завкафедры, деканов.
П. Ч.: Егор, вы соглашаетесь с Михаилом?
Е. С.: Петр, я вас огорчу. Вопрос, как выбирать ректора, какие полномочия давать наблюдательным советам, – это вообще не геймченджер.
А у меня есть практические вопросы, без решения которых не будет качественных изменений. Как сделать так, чтобы у преподавателей в Украине было не более 120 аудиторных часов в год? Что изменить в школьном образовании, чтобы поступающие умели критически думать и читать научные тексты, имели необходимый уровень знаний по математике, английскому? Как организовать обучение, чтобы материал, который можно воспринять самостоятельно, воспринимался асинхронно?
В этом контексте то, как будет избираться ректор, будет ли наблюдательный совет, ни на что не влияет.
Егор Стадный, первый проректор Kyiv School of Economics
П. Ч.: Очень серьезно влияет.
Е. С.: Университет – это автономная структура, ректор не может прийти в каждую аудиторию и сказать преподавателям, как учить студенчество. Мы сделали из ректора царя и бога.
П. Ч.: Но ректоры действительно являются царями во многих госуниверситетах.
Е. С.: Если мы реально оцениваем ситуацию, нет. Ни он, ни ученый совет не влияют на уровень образовательного процесса в аудитории или исследовательского в лаборатории.
М. В.: Ответ на вопрос Егора – закрыть около 80 частных университетов. Оставить только «реальные». Сейчас есть два примера классных частных проектов: УКУ и KSE. «Реальных» же госуниверситетов примерно 100.
Идея, когда частное должно быть лучше, в Украине пока не срабатывает.
П. Ч.: Да, часть украинских частных ЗВО – это конторы по продаже дипломов. Как и многие госуниверситеты.
М. В.: Петр, назовите хотя бы один государственный, «торгующий» дипломами…
Проблема – качество среднего образования
Т. П.: Неоднократно раздавался тезис: нужно повышать качество образования. Как это сделать?
В. Е.: Когда я стал ректором, сделал много непопулярных шагов. Это и об изменении учебных планов, и о команде университета. Неприкосновенность профессоров, доцентов, докторов, кандидатов наук – это неправильно. На разные программы мы привлекли многих людей из практики, которые дали толчок развитию университета и повышению качества образования.
Вопросы образования – это вопросы национальной безопасности. Не поймем этого – окажемся в плохой ситуации.
Е. С.: У меня как у проректора KSE, отвечающего за бакалавриат, есть дилемма. Уже не первый год я не могу найти более 400 поступающих на прикладную математику или химическую инженерию, 200 абитуриентов на теоретическую физику или химию, способных учиться на этих специальностях.
Абитуриенты часто поступают на них, потому что малый конкурс, и это катастрофа. Как сделать так, чтобы поступающие были подготовлены к обучению в университете?
П. Ч.: Теорфизика – это сложная наука, нужны серьезные знания математики, которая в Украине сейчас на не очень высоком уровне. Не знаю, как решить эту проблему. Может быть, Украине не нужно более 200 теорфизиков, химиков?
Е. С.: Как не нужно? Кто производит лазерное напыление для прицелов «Стугны»? Химики. Поэтому, может, нам их столько и не нужно. Но результат – будем заказывать в другой стране, будем платить дороже, ждать дольше. Это будут кадры, которые вынуждены будем импортировать.
Упрощу: мне нужно, чтобы средняя школа «поставляла» на мой рынок больше поступающих с необходимыми знаниями. С этим катастрофа. Мы сейчас на волоске невоспроизводимости. Так как из этих 200 в науку пойдет восемь, четверо из них пойдут преподавать. То же и с химиками…
Таким темпом через 10–15 лет научных кадров не будет. Следующие поколения мы загоняем в условный долг. Они будут платить за интеллектуальный труд, за технологии, которых в Украине не будет.
Т. В.: Что же делать? Перенаправить больше денег в среднее образование?
Е. С.: Некоторые университеты должны стать площадками по преодолению образовательных потерь средней школы. Грустно смотреть, как кто-то перебивается в онлайне за неимением классов физики и химии. А в это время в каком-то областном университете оборудованы лаборатории и классы. Они могут стать хабами.
Необходимо наверстывать образовательные потери в STEM-отрасли.
П. Ч.: Егор, вы говорите о деталях. Пока не будет работать правильная экономическая модель в госуниверситете, ничего не будет.
В. Е.: Поддержу Егора. Три года назад на базе «Житомирской политехники» мы создали научный лицей. Привлекли лаборатории университета, материальную базу, кадровый потенциал.
Сейчас мы являемся лидерами в регионе по качеству знаний наших лицеистов. В прошлом году в лицее обучалось 225 лицеистов. Из них 165 стали призерами международных, всеукраинских, областных научных конкурсов и олимпиад. В этом году две лицеистки поступили в KSE. Они рассказывают, что их переспрашивали, какое заведение они закончили, потому что показали очень хороший результат.
Виктор Евдокимов, ректор университета «Житомирская политехника»
П. Ч.: Вам повезло. У вас есть наблюдательный совет, у которого есть финансы.
В. Е.: Наблюдательный совет не имеет никакого отношения к работе лицея.
М. В.: У Минобразования есть структурная проблема: серьезное различие между директоратом и вертикалью средней школы и высшего образования. Это не позволяет нам принимать решения, о которых говорит Егор. Должна быть связь между средним образованием и происходящим в университетах.
Т. В.: Михаил, ваше предложение, как повысить качество образования.
М. В.: Один из шагов – ввести 12-летнюю школу. Старшую профильную школу, где мы сможем на всю страну имплементировать практики таких лицеев, как у «Житомирской политехники».
Для студентов, не желающих идти в академические лицеи, создавать профессиональные колледжи.
Самая важная вещь – абитуриент будет совершеннолетним. Человек отвечает за себя, имеет право подписи, может идти в армию. Плюс – индивидуальные траектории, гранты на образование, которые вводит Минобразования.
Наблюдательные советы и управление университетами – маленькая часть системной реформы высшего образования. На проблему надо смотреть шире.
(Не)новая бизнес-модель ЗВО
П. Ч.: Должны ли госуниверситеты полагаться в будущем только на деньги из бюджета?
В. Е. Семь лет у нас ежегодно росло количество поступающих-студентов. Но, анализируя демографическую ситуацию, понимаем, что контингент будет сокращаться.
Стратегическая цель «Житомирской политехники» – отказаться от государственного финансирования. Сейчас на нас смотрят с удивлением. Но вместе с наблюдательным советом делаем все для этого.
Е. С.: Виктор, аплодирую. Не слышал, чтобы другие госуниверситеты стратегически об этом задумывались. Ибо в перспективе не будет государственных денег. Украина предстанет перед выбором, куда в человеческий капитал инвестировать. В дошкольное образование, среднюю школу, профтех или высшее образование. Наверное, высшее образование будет наименее приоритетным.
Граждане должны быть заинтересованы, чтобы меньше урезалось бюджета для среднего образования.
П. Ч.: «Житомирская политехника» – крутой пример инвестиций бизнеса в государственное образование. Но в целом государственная система университетов – uninvestable. Инвестор хочет понимать, что происходит с активом, контролировать его. Теперь это сделать невозможно. Это проблема.
Р. Г.: Не нужно подводить все университеты под одну экономическую модель. Нельзя сравнивать экономическую модель педуниверситета с моделью КПИ. Нужно диверсифицировать подходы к экономической модели, к системе управления, к воздействию наблюдательных советов и, возможно, к организационно-правовой форме.
В НАУ будет проба новой организационно-правовой формы – государственного некоммерческого предприятия. Возможно, она сработает, как в учреждениях медицинского образования.
Для кого-то действенен вариант «Житомирской политехники», когда бизнес напрямую финансирует какие-то проекты без зачисления денег на счет университета. Это может быть и ассоциация выпускников или благотворительный фонд.
Роман Грищук, член комитета Верховной Рады по вопросам образования, науки и инноваций
Т. П.: Может ли стать одним из источников финансирования ЗВО широкое привлечение иностранных студентов-контрактников после победы? Это вопрос и в контексте демографического кризиса, и в сокращении государственных средств.
В. Е.: До войны в «Житомирской политехнике» учились студенты из 22 стран. Для бюджета университета это было очень экономически выгодно. Но мы зачисляли иностранцев только после прохождения подготовительных курсов и экзаменов. Иначе – зачем? Чтобы выдать диплом? Это не наш подход.
Сейчас многие университеты обучают иностранцев онлайн. Мы остановили процесс набора иностранных студентов. Мы не можем гарантировать качество их подготовки в таком формате.
Для нас важно не количество иностранцев, а уровень качества подготовки к обучению. После войны мы однозначно обновим набор.
М. В.: В январе 2022 года в Украине обучалось 74 000 иностранных студентов, из них почти 65 000 были студентами медуниверситетов. Это огромные деньги. С их оттоком из-за войны многие медицинские ЗВО пока экономически не состоятельны.
В определенное время в Украине образовалась целая индустрия обучения иностранных студентов. Большой процент был не о качестве. Но это часть вопроса – об общем качестве системы образования.
П. Ч.: Как украинским вузам стать привлекательными для иностранцев именно по качеству образования?
Е. С. Предлагаю не зацикливаться на иностранных студентах, а посмотреть на иностранных преподавателей. Многие еще готовы приехать в Украину – и профессора, и молодые PhD‐кандидаты. Но университетам нужно проявить незаурядную активность, потому что скоро таких не останется.
Выпускники каких университетов принимали участие в дискуссии
П. Ч.: Имеете в виду преподавательский «Корпус мира»?
Е. С.: Классная аналогия. Peace corps в 1990-х совершил здесь огромную незаметную революцию. Это те же люди, только на уровне университетов. Они несут с собой разные практики, идеи, знания. Это гораздо более эффективная интернационализация, чем «классическая» – через иностранных студентов. Принесет нам гораздо больше дивидендов.
Т. П.: Рынок труда требует один, а госзаказ продолжает производить юристов, экономистов, филологов…
В. Е.: Несколько лет назад мы выбросили все учебные планы. Собрали представителей бизнеса и заинтересованных лиц и под каждую нужную им специальность разработали новые планы.
Е. С.: На самом деле нет дисбаланса между запросом рынка труда и госзаказом. Стране нужны инженеры, учителя, айтишники, и эти специальности есть в постановлении о государственном заказе.
Перекосы, о которых вы говорите, это количество студентов, поступивших на соответствующие специальности, и львиная доля юристов, экономистов и т.п. – это абитуриенты, идущие учиться на контрактной основе.
Т. В.: Университеты не могут влезть в голову выпускнику и показать, кто нужен на рынке труда?
Е. С.: Мы стараемся. Однако сколько бы ты ни говорил абитуриенту: поступай на математику, на IT, на инженерию, – большинство просто не сможет учиться на них. Ибо в седьмом классе оборвали связь с математикой и физикой. Поэтому на выходе и есть филологи, юристы, экономисты.
Материал опубликован в журнале Forbes Ukraine №4 [31] за октябрь – ноябрь 2024 года.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
