Как Украине говорить с миром через искусство? СЕО агентства Bickerstaff.345 Вероника Селега на «Саммите экспортеров» от Forbes Ukraine модерировала диалог с художниками Алексеем Саем и Яремой Малащуком. Ключевое из беседы.
Отримуйте інсайти, що дають перевагу: підпишіться на Forbes Digital та завжди будьте на крок попереду у світі бізнесу.
Від 49 грн на місяць!
Одно из величайших художественных событий мира, фестиваль Burning Man, ежегодно собирает около 80 000 человек со всего мира в пустыне Блэк-Рок в штате Невада. В 2024-м Украину на фестивале представляла инсталляция IʼM FINE («Я в порядке») Алексея Сая. Конструкцию длиной более 32 м сложили из артефактов войны, которые нашли в прифронтовых городах: простреленных дорожных знаков, солнечных панелей, заборов. Скульптура обыгрывала ответ украинцев на вопрос «Как дела?».
Тысячи посетителей фестиваля ежедневно взаимодействовали с инсталляцией и благодарили авторов за работу, рассказывает Сай. «Это убедило меня: мы сделали правильно, что экспортировали этот опыт», – добавляет художник.
С 2022 года украинское искусство за рубежом не только показывают на временных выставках, но и покупают в постоянные коллекции. «Теперь мы интегрированы в художественный диалог на равных», – говорит видеохудожник Ярема Малащук.
Как художники говорят с миром от имени Украины и что может усилить их голос на мировой арене?
Разговор сокращен и отредактирован для ясности.
Вероника Селега: Какие работы вы представляли от Украины в мире за последние годы? Что они транслировали?
Ярема Малащук: На Давосском экономическом форуме в 2024 году я в сотрудничестве с Романом Химеем показал видеоинсталляцию «Вы не должны были этого видеть». Это шесть экранов с изображением детей, спящих в своих домах. Когда зритель читает описание, становится ясно: это дети, которых Украина вернула из российской депортации.
Работа – одновременно метафора детства во время войны и доказательство преступлений России. Изображения на первый взгляд кажутся статичными фотографиями. Однако, если присмотреться, можно увидеть, что дети дышат, а затем просыпаются.
В Давосе я видел, как эта работа заставляла останавливаться президентов, бизнесменов, чиновников. В ней была составляющая, которую трудно передать словами. Трагическое молчание.
После форума мы презентовали инсталляцию на Венецианской биеннале, в музее Kunstverein Hannover и Музее современного искусства в Ольборге, Дания.
Видеоинсталляция «Вы не должны были этого видеть» в арт-центре Kunstverein Hannover. Фото Mathias Völzke
В. С.: Bickerstaff.345 также работала с темой депортированных детей, но не языком искусства, а языком рекламы. Мы создали арт-издание Crime Without Punishment («Преступление без наказания») – книгу на 6000 страниц , которую выставляли на центральных площадях Европы. Это был наш способ начать разговор с европейцем о том, как Россия похищает украинских детей.
Алексей Сай: Ключевое слово здесь – разговор. Украина должна общаться с миром, чтобы выжить. Искусство – лишь одна из форм коммуникации, но она работает лучше других, потому что говорит больше, чем текст, и создает образы, которые остаются в памяти.
Есть стереотипное представление об искусстве как о чем-то сложном для восприятия. Это не так. Вот Ярема [Малащук] рассказывает о своей работе, и даже на словах ясно, что ее смысл будет всем понятен. Работа художника может быть значимой и одновременно доступной.
В. С.: Как, например, ваша работа, которую увидел весь мир. Эти два слова [Iʼm fine] стали одним из символов Украины за границей. Что за ними стоит?
А. С.: Это была 30-метровая скульптура, созданная из пробитых пулями поверхностей, поваленных дорожных знаков, ворот. Мы придумали ее вместе с Виталием Дейнегой (соучредителем фонда «Повернись живим»), чтобы говорить с людьми на фестивале. Идея сработала – инсталляция привлекала внимание, распространялась в СМИ.
Издалека инсталляция выглядела как большие, хорошо освещенные мультяшные буквы. Это был самый яркий и самый большой объект из всего, что установили вокруг. Он привлекал внимание. Когда люди подходили, видели тысячи следов разрушения, касались их. Это был физический опыт, не переданный через экран смартфона.
В. С.: Как реагировали люди, не знавшие контекста?
А. С.: Мы сделали стенд с пояснением, что стоит за типичным диалогом: «Как ты?» – «Я в порядке», – когда речь идет об украинцах. Рассказали, что для украинцев этот диалог о выживании. Что ответ «Я в порядке» на самом деле означает «Я не умер».
Люди, которые поняли работу, сами ощутили этот момент облегчения – когда ты спрашиваешь, жив ли, и получаешь ответ. Каждый день тысячи людей подходили к нам и благодарили за эту работу. Это убедило меня: мы поступили правильно, что экспортировали этот опыт. Он был нужен.
Инсталляцию IʼM FINE на фестивале Burning Man увидели тысячи человек. Фото Facebook-страница Виталия Дейнеги
В. С.: Насколько украинское современное искусство конкурентоспособно в мире? Есть ли оно в институциональных и частных коллекциях? Как изменилась ситуация за последние три года?
Я. М.: Украинское искусство начало выходить на западную сцену после 2014 года, но тогда его почти не покупали в коллекции. После 2022-го работы украинских художников все чаще попадают в частные сборники и музеи. Так они становятся частью истории, а не только временной экспозиции, а украинское искусство навсегда остается в мировом контексте.
А. С.: Культурное наследие формирует смыслы, которыми потом оперируют целые поколения. Если мы создадим достаточно качественных и понятных для цивилизованного мира работ, они останутся в истории. Главное – делать это на высоком уровне.
В. С.: В каких странах уже появились работы украинских художников?
Я. М.: Они есть во всех главных европейских институциях. К примеру, наши с Романом Химеем видеоработы попали в институциональные коллекции в Дании, Испании, Франции, Австрии, Италии. Частные коллекционеры редко покупают видеоработы, ведь их не повесишь на стену. Поэтому основные наши покупатели – музеи.
В. С.: В 2024-м Bickerstaff.345 сопровождала Украинский павильон на Венецианской биеннале. Мы реализовали акционизм «Найди ближайшее укрытие» – плакатами с этой надписью оклеили всю Венецию. Карты вели прохожих в павильон. По стечению обстоятельств вплотную к нему расположено одно из венецианских укрытий. Так мы постепенно подводили итальянцев и туристов к месседжу, что Украина сдерживает войну в Европе: благодаря этому укрытия Венеции обозначены как «закрытые навсегда» в Google Maps. В этом году такие посылы уже не сработают – Европа изменилась. Как вы адаптируете свои работы к новым реалиям?
А. С.: Искусство всегда привязано к своему времени. Работу «Авиньонские девицы» Пикассо 1916 года назвали бы мазней в 1970-х. А за 100 лет до этого работа вообще не считалась бы картиной. Художники будут всегда говорить о том, что актуально именно сейчас. Если оно сказано качественно, то оставит след в истории.
Я. М.: Сегодня искусство – союзник политиков, часть национального нарратива. Но это временный союз. Искусство – это самостоятельный мир, отдельный язык, который не должен служить идеологии. Есть принципиальная разница между искусством и креативом или креативным активизмом. Демократические общества ценят независимое искусство, не превращающееся в креативный активизм. Оно часто дискомфортно, поскольку может идти вопреки чьим-либо представлениям о реальности. Это отдельная система координат – не политика, не бизнес.
Плакат «Найди ближайшее укрытие» на Венецианской биеннале 2024 года. Фото предоставлено Bickerstaff
В. С.: Украинский павильон на Венецианской биеннале занимает 50–60 кв. м. Он существует только благодаря усилиям и репутации художников, на микроскопический бюджет от Минкульта, который еще пришлось выбивать. Как художникам удается строить мосты между Украиной и миром с учетом минимальной поддержки государства?
А. С.: Равномерно и непрерывно. Эта работа требует полной отдачи, потому что искусство – непрактичная деятельность. Основная проблема в том, что людей мало интересует искусство других культур. Поэтому нужны институты и музеи, создающие контекст.
Я. М.: Без поддержки кураторов, музеев и исследовательских центров современный художник не существует. Искусство не может жить лишь в частных коллекциях, в спальнях. Конкретно в общественном пространстве формируется творческий дискурс.
В. С.: Существует классная мировая практика, когда бизнес создает арт-институцию, но дает художникам свободу творить.
А. С.: Независимость – ключевое условие для художника. Искусству нужны деньги, но оно не работает, когда выставляют условия.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
