Кто из экономистов может получить Нобелевку по экономике 2025 года? Влад Рашкован ставит на Кеннета Рогоффа за исследование глобального долга. Но отмечает и вклад неокейнсианцев

Лауреатов Нобелевской премии этого года по экономике объявят в понедельник, 13 октября, в последний день Нобелевской недели.

Как мы знаем, строго говоря, называть эту премию «Нобелевской» не очень правильно, потому что именно ее шведский изобретатель и промышленник Альфред Нобель не включил в свое завещание 1895 года. Премию по экономическим наукам учредил Центральный банк Швеции (Sveriges Riksbank) в память об Альфреде Нобеле благодаря донату, полученному Нобелевским фондом по случаю 300-летия центробанка в 1968 году.

Но этот факт не делает ее менее престижной. Напротив, премия по экономике – сейчас одна из самых ожидаемых годовых наград в мире. Кроме того, Королевская шведская академия наук награждает этой премией по тем же принципам, что и другими Нобелевскими премиями, которые существуют с 1901 года.

С 2019-го я пытаюсь делать прогноз относительно лауреата. Попробую и в этом году.

Бывшие прогнозы

В прошлом году я угадал победителей – ими стали авторы «Почему нации приходят в упадок» и «Узкого коридора» Дарон Аджемоглу (MIT) и Джеймс Робинсон (Университет Чикаго) и соавтор Аджемоглу по книге «Власть и прогресс», бывший главный экономист МВФ Саймон Джонсон (MIT).

Нобелевский комитет отметил это известное трио за то, что они объяснили, почему «общества со слабым верховенством права и эксплуатирующими население институтами не способны расти или продуцировать положительные изменения».

В трех более ранних прогнозах я называл побеждавших в последующие годы кандидатов. В 2019-м я ставил на Пола Милгрома (Стэнфорд), но он (вместе с Робертом Уилсоном, также из Стэнфорда) получил награду в 2020 году за усовершенствование теории аукционов.

В 2020-м я упоминал Клаудию Голдин (первая женщина, получившая бессрочный контракт на экономическом факультете Гарварда), но ей дали единоличную премию в 2023 году за исследование гендерного неравенства.

В 2021-м я болел за Бена Бернанке, но он (вместе с Дугласом Даймондом из Чикагского университета и Филиппом Дибвигом из Вашингтонского университета в Сент-Луисе) получил премию за исследование и понимание банковских кризисов годом позже.

Возможный лауреат этого года – методологический аспект

Перед тем как делать прогноз, нужно сделать три важных замечания.

Во-первых, как говорит Константин Сонин из Университета Чикаго, в экономической науке особо ничего нового не происходит, большинство научных открытий было сделано много лет назад. Поэтому, вероятнее всего, нобелевские претенденты по экономике – это экономисты, которые изменили ход науки 20-30-40 лет назад (где-то в 80-90-е как минимум, а может и раньше) и продолжают работать в своих сферах, пока другие ученые на базе их теорий разрабатывают новые политики и инструменты.

Во-вторых, поскольку новых претендентов (как, например, в химии в прошлом году, когда премию получил Демис Хассабис из Google DeepMind) в экономике почти нет, вывести претендентов из списка могут либо получение награды, либо, к сожалению, смерть.

Поэтому мы наверняка знаем почти всех претендентов, которые могут получить награду, вопрос только, когда они ее получат.

На вопрос «когда» отвечают современные вызовы, перед которыми стоит мировая экономика, и как работы наших претендентов повлияли на понимание этих вызовов и поиск решений, которые могут их преодолеть.

И наконец: последние пять лет премию получали за темы по борьбе с бедностью (2019-й), совершенствование теории аукционов (2020-й), использование естественных экспериментов в смежных науках (2021-й), понимание банковских кризисов (2022-й), понимание последствий выхода женщин на рынок труда (2023-й), роль верховенства права и институтов в экономическом росте (2024-й).

Есть три темы в микроэкономике: бедность, аукционы, рынок труда; две – в макроэкономике и политической экономике: банки, институции; и один в области методов – естественные эксперименты. Поскольку Нобелевский комитет пытается диверсифицировать премии по отраслям, этих тем, скорее всего, не будет в этом году, хотя все же в «методы» могут и пойти.

Но принимая во внимание именно эти замечания, рискну предположить, что премию в этом году могут дать за одну из двух проблем современности: долг, который растет повсюду в мире, или монетарная политика, которая помогла миру побороть послековидную инфляцию. Но есть и другие варианты.

Долг в международной экономике

МВФ предупреждает, что глобальный долг достиг $251 трлн, это более 235% мирового ВВП, и продолжает расти. Главная причина – правительства до сих пор расплачиваются за расходы времен пандемии.

Но самая большая проблема не в цифрах, а в их последствиях.

Когда государства массово занимают деньги, это вытесняет частный сектор с кредитного рынка, а кредиты становятся более дорогими или менее доступными для бизнеса.

Выходит замкнутый круг: высокий государственный долг тормозит частные инвестиции, а без инвестиций трудно разгонять экономику. МВФ советует правительствам постепенно снижать долг по четкой долгосрочной стратегии. Но вопрос в том, хватит ли политической воли это сделать. Пока что не выходит.

Люди, которые давно изучают эту тему, – это Кеннет Рогофф (в прошлом – главный экономист МВФ, сейчас – Гарвард) и Кармен Рейнхарт (в прошлом – главный экономист Всемирного банка, Гарвард, наиболее цитируемая женщина-экономист в мире).

В их совместной книге This Time is Different, изданной украинским издательством «Наш Формат» под названием «Циклическая история финансовых кризисов», Рогофф и Райнхарт проанализировали 800 лет финансовых кризисов в 66 странах и пришли к простому выводу: кризисы повторяются снова и снова по очень похожим сценариям.

Экономисты в своей книге показывают типичный путь страны к кризису.

Сначала приходит период оптимизма, когда долг быстро накапливается, цены на активы взлетают, все уверены в бесконечном росте. Затем наступает момент, когда доверие исчезает, и система обваливается.

Их главное открытие: когда соотношение долга к ВВП превышает определенный порог, экономический рост резко замедляется. Показатель долга сейчас вы видели выше.

Книгу выпустили в 2009 году, после глобального финансового кризиса, и сейчас она наиболее цитируемый ресурс на тему долга и финансовых кризисов.

Интересно, что ее название – This Time is Different – ​​это эдакая ирония, потому что перед каждым кризисом политики и экономисты убеждены, что «на этот раз все иначе», что мы научились на прошлых ошибках, что новые инструменты и институции защитят нас. Но каждый раз оказывается, что ничего не изменилось.

У меня была возможность много раз разговаривать с Рогоффом и Райнхарт. Последний раз – буквально месяц назад, когда Рогофф представил в МВФ свою новую книгу Our Dollar, Your Problem о роли доллара в глобальных финансах. А буквально на этой неделе он представлял отчет Группы 30 о будущем денег. Как вы видите, он очень активен.

В первый раз я называл Рогоффа как претендента еще в 2019 году. В 2020-м упомянул о нем вместе с Райнхарт. Думаю, что в этом году или как минимум в ближайшие годы они получат свою награду. Их влияние на экономику действительно важно.

Монетарная политика

Из-за масштабных фискальных стимулов во время COVID-19 и российского вторжения в Украину в 2022-м, которое привело к резкому росту глобальных цен на энергоносители и продовольствие, мир столкнулся с наибольшим инфляционным всплеском за последние десятилетия. Глобальная инфляция взлетела с 4,7% в 2021 году до 8,8% в 2022-м.

Центральные банки стран смогли эффективно ответить на беспрецедентные шоки пандемии и последующий инфляционный всплеск. Они быстро повысили процентные ставки, чтобы обуздать инфляцию и удержать инфляционные ожидания под контролем.

Это стало возможным благодаря тому, что с конца 1990-х эти центробанки существенно улучшили свои фреймворки монетарной политики, часто в контексте перехода к инфляционному таргетированию. Они получили четкие мандаты, сосредоточенные на ценовой стабильности, их операционная независимость значительно возросла, и они усилили публичную подотчетность и прозрачность.

Основу политики современных центробанков с 1990-х определяют основы неокейнсианской экономической теории. Эта теория утверждает, что центробанки могут стабилизировать экономику, управляя процентными ставками и ожиданиями людей о будущей монетарной политике. Именно на этих принципах построены все современные инструменты центробанков: инфляционное таргетирование, forward guidance (когда центробанк заранее сообщает свои планы) и математические модели для прогнозирования экономической ситуации.

Эти инструменты сработали – глобальная инфляция упала, но вопрос в том, кто создал теоретический фундамент для этих инструментов.

Есть несколько человек, которые точно могут получить Нобелевскую премию именно за «новое кейнсианство». Как говорят эксперты, пока никто не получил премию за изобретение этого направления экономической мысли.

Во-первых, это, конечно, еще один бывший главный экономист МВФ Оливье Бланшар (MIT) и Грегори Мэнкью из Гарварда, которых вместе с Рогоффом я в первый раз упоминал еще в 2019 году.

В последние десятилетия они были самыми влиятельными макроэкономистами в мире.

Бланшар, например, разрабатывал фундаментальные модели, объясняющие динамику безработицы, инфляции и взаимосвязи между ними. Его работы показали, как центробанки должны реагировать на разные типы шоков. Как главный экономист МВФ он оказывал непосредственное влияние на монетарную политику во всем мире.

Мэнкью не только был экономическим советником 43-го президента США Джорджа Буша, но и внес ключевой вклад в понимание того, почему цены и зарплаты не меняются мгновенно в ответ на экономические шоки. Его исследования показали, что монетарная политика центробанков может влиять на производство и занятость, а не только на цены.

По учебникам по макроэкономике Бланшара и Мэнкью мы учились в университете. Благодаря им неокейнсианские идеи распространились среди тысяч экономистов, работающих сейчас в большинстве центробанков мира. Они, безусловно, заслуживают получить премию.

Также экономические эксперты указывают на то, что если премию в этом году дадут за монетарную политику и борьбу с инфляцией, то среди макроэкономистов ее было бы правильно дать Роберту Барро из Гарварда.

Барро – один из основоположников современного взгляда на инфляцию. Его статья 1973 года об оптимальном выборе монетарной политики в политическом контексте опередила время на два десятилетия. Еще за 20 лет до массового применения он обосновал идею инфляционного таргетирования, показав, почему центробанкам важно иметь репутацию борцов с инфляцией.

Его исследования монетарного нейтралитета объяснили, когда и как монетарная политика может оказывать влияние на реальную экономику, а не только на цены.

Я меньше знаю о работах Майкла Вудфорда из Колумбийского университета, которого некоторые эксперты также прочат в качестве кандидата на премию в этом году, поскольку его вклад в неокейнсианскую теорию также велик.

В 2003 году Вудфорд написал фундаментальную книгу Interest and Prices, которая фактически стала Библией для современных центробанков.

В своих работах он объясняет, как именно центробанки могут управлять экономикой не только через изменение текущих процентных ставок, но и через управление ожиданиями людей о будущей монетарной политике, то есть реализуя тот же forward guidance. Посмотрим, достаточно ли весомым будут считать его вклад.

Другие темы

Я сделал свою ставку на две темы в этом году: долг и борьбу с инфляцией. Но эксперты указывают, что Нобелевский комитет может дать премию, например, Ариэлю Пейксу (Гарвард), Стиву Берри и Джеймсу Левинсону (оба – Йельский университет) за эмпирические исследования в теории организации промышленности (industrial organization). Особенно учитывая, что последняя премия в этой области была в 2014 году (Жан Тироль), а проблемы глобальных технологических гигантов немного смущают регуляторов.

В 1995 году эти три экономиста разработали так называемый BLP фреймворк – математическую модель, позволяющую оценить, как изменение структуры рынка повлияет на цены, качество товаров и благосостояние потребителей. Как результат, их работа лежит в основе того, как регуляторы принимают решения о слиянии компаний и антимонопольной политике.

Константин Сонин считает, что премию могут дать бывшей руководительнице ФРС и экс-министру финансов США Джанет Йеллен, но не за работу в центробанке, а за ее исследование в экономике труда.

Йеллен – одна из главных исследователей теории «справедливой зарплаты». Ее наиболее цитируемая работа (совместно с Джорджем Акерлофом, Нобелевским лауреатом 2001 года) проверила гипотезу о том, что когда зарплата работника падает ниже уровня, который он считает «справедливым», его производительность резко снижается.

Другая известная работа Йеллен – пионерское исследование о механизмах женской бедности, где она показала связь между легализацией абортов, доступностью контрацепции и «вынужденными браками». Я почти не знаком с ее работами в экономике труда, поэтому мне сложно оценить ее перспективу.

И последняя тема, о которой говорят эксперты, – это экономика технологий и машинное обучение. Здесь главное имя – Сьюзан Атей из Стэнфорда, которая в 2007 году получила John Bates Clark Medal – одну из самых престижных наград в экономической науке.

Атей – пионерка в применении machine learning и искусственного интеллекта к экономическим вопросам. Она разработала новые эмпирические методы для анализа онлайн-рынков, показала, как работают цифровые аукционы, как платформы определяют цены и алгоритмы влияют на поведение потребителей.

Учитывая, что экономика становится все более цифровой, а big data изменяет то, как мы исследуем экономические процессы, ее вклад выглядит очень своевременным.

Нобелевская премия для Атей признала бы растущую важность computational methods в экономике. Некоторые эксперты предполагают, что ее могут наградить вместе с Халом Варианом (главным экономистом Google) или Полом Клемперером из Оксфорда, в зависимости от того, на каком аспекте комитет сделает акцент.

Но есть ощущение, что пока не время для этой темы, но направление точно перспективно на ближайшие годы.

Финальная ставка

Подытоживая этот анализ, мне нужно все же сделать финальный бет.

Из-за своих собственных предпочтений я бы хотел, чтобы выиграл Кеннет Рогофф либо с Кармен Райнхарт (за исследование долговых кризисов), либо с Бланшаром и Мэнкью за неокейнсианскую экономическую теорию для преодоления инфляции.

Но все упомянутые экономисты заслуживают премии. Если не в этом году, то в следующих.

Увидим – осталось не так много ждать. Объявление победителей – в понедельник, 13 октября, день, когда начинается годовое собрание МВФ и Всемирного банка. Будет что обсудить с коллегами.