Украина начала вводить санкции против российских бизнесменов и политической элиты больше полугода назад. Но даже после этого добраться до российских денег тяжело. Что мешает быстро конфисковать подсанкционные активы?
С сентября 2022 года, когда Украина впервые с начала полномасштабной войны с Россией ввела санкции против российских бизнесменов и чиновников, Совет нацбезопасности и обороны (СНБО) принял 35 санкционных пакетов.
Всего в них вошло 6873 юридических и физических лица. Законодательство разрешает государству конфисковывать их активы по иску Министерства юстиции в Высший антикоррупционный суд (ВАКС). За время войны Минюст инициировал 19 таких процессов, из них всего пять против российских бизнесменов. В сентябре суд удовлетворил иск против Владимира Евтушенкова, дела Михаила Шелкова, Евгения Гинера и Аркадия Ротенберга закончились победой Минюста. Процесс вокруг активов Олега Дерипаски застрял в апелляции.
Собеседники Forbes среди нардепов из антикоррупционного и экономического комитетов, а также неправительственных организаций, следящие за санкционным процессом, положительно оценивают работу Минюста, но констатируют отсутствие общей политики государства в отношении подсанкционных лиц. «Если не изменить подход к взысканию активов, санкционные дела будут рассматриваться не один год», – говорит глава аналитического центра StateWatch Глеб Каневский. Согласно закону о санкционной политике, конфискация возможна только во время действия военного положения.
Почему за год войны Украина так и не смогла наладить работу по взысканию российских активов и как можно улучшить этот процесс?
Проблема №1. Отсутствие единого центра принятия решений и приоритетов
В санкционный процесс вовлечено большое количество государственных учреждений. Анализом и формированием будущего санкционного перечня занимается межведомственная группа во главе с первым вице-премьер-министром и министром экономики Юлией Свириденко. «Понятно, что у министра экономики немало задач и санкционная политика – не приоритет», – говорит первый заместитель председателя антикоррупционного комитета Ярослав Юрчишин.
Список лиц должен утвердить СНБО и подписать президент. Только после этого Минюст готовит документы для судебного процесса. «Каждый орган выполняет свою отдельную функцию, но единого центра нет, – объясняет Юрчишин. – Поэтому каждый выполняет свою задачу по своему усмотрению».
Юлия Свириденко и премьер Денис Шмыгаль. Фото Пресс-служба КМУ
Из-за отсутствия четкой стратегии, какие активы следует подать на конфискацию в первую очередь, открывается поле для злоупотреблений, считает Каневский из StateWatch. «К примеру, правоохранительные органы могут не предоставлять или задерживать доказательства по определенному активу», – объясняет он.
Также есть вероятность, что Минюст и правоохранители будут концентрироваться не на кейсах против крупного бизнеса, а на делах, которые легче всего доказать, предупреждает Юрчишин. «Есть много кейсов, где активы фигурантов находятся в Крыму, но над ними нет контроля, – соглашается глава Института законодательных идей (ИЗИ) Татьяна Хутор. – Возникает вопрос, нужно ли было сейчас тратить на это ресурс министерства?»
Проблема №2. Отсутствие единого реестра санкционных активов
«У государства пока нет представления, какими активами владеют подсанкционные лица», – констатирует Юрчишин. Как следствие – имущество или активы гораздо легче переоформить на подставных лиц, объясняет нардеп.
Единый реестр облегчил бы работу Минюсту, которому не придется проверять более 6000 подсанкционных лиц, говорит Каневский из StateWatch. «У большинства из них нет серьезных активов в Украине», – добавляет он. По оценке StateWatch, в Украине сосредоточены активы всего около 250 подсанкционных юридических и физических лиц.
Еще весной 2022-го свой список имущества российских бизнесменов и украинских коллаборантов представило Национальное агентство по предотвращению коррупции (НАПК). Оно нашло все активы россиян и белорусов в Украине, утверждал в интервью Forbes в июне 2022 года глава агентства Александр Новиков. Насколько действенный этот инструмент? «НАПК провело большую работу, но эти данные должен был проверить и утвердить СНБО», – говорит Юрчишин.
Проблема №3. Вялая работа парламента
Ускорить процесс конфискации российских активов могли бы изменения в законодательство, но Верховная Рада провалила ряд необходимых законопроектов.
Недавний пример – законопроект №9107-1 о национализации банков с подсанкционными акционерами. Он направлен на национализацию Сенс Банка (бывший Альфа-Банк) россиян Михаила Фридмана и Петра Авена. В мае депутаты провалили голосование по законопроекту, а ко второму чтению подали почти 400 поправок.
Это важный кейс с точки зрения дальнейшего процесса конфискации: в Минюсте ожидают, чем закончится эпопея с банком, чтобы заняться другими активами Фридмана в Украине, говорит собеседник Forbes среди чиновников в министерстве. Он попросил не упоминать его фамилию в этой статье.
Михаил Фридман и Петр Авен. Фото Getty Images
Другой эпизод не слишком удачной работы парламента – законопроект №8392, совершенствующий санкционную процедуру. В частности, речь идет об увеличении сроков рассмотрения дел о конфискации активов. Пока что действующие законодательные дыры дают россиянам шансы обжаловать конфискацию в международных судах, объясняет Татьяна Хутор из ИЗИ.
Еще одна проблема – в Украине до сих пор нет уголовной ответственности за уклонение от санкций, считает Хутор. Депутаты так и не приняли соответствующий законопроект. «Подобные законы уже есть в США и ЕС. Это могло бы позволить претендовать на конфискацию активов не только на территории Украины», – объясняет Хутор.
Проблема №4. Кадровый дефицит
Минюст имеет ограниченный ресурс для подготовки и сопровождения дел в суде, говорит на правах анонимности собеседник министерства. «Квалифицированные юристы далеко не всегда хотят идти в госсектор, в то время как подсанкционные россияне могут нанять профессиональных и высокооплачиваемых специалистов», – добавляет он.
От нехватки людей страдают все ведомства, так или иначе задействованные в противодействии агрессии РФ, говорит нардеп из экономического комитета Галина Янченко. «Я уверена, что Минюст смог бы больше, будь у него больший штат под это направление», – считает она.
Еще одна проблема – не во всех правоохранительных органах сформированы команды, отвечающие за санкционное направление, добавляет нардеп Юрчишин. Минюст сотрудничает в санкционном процессе с 18 госорганами. «Из-за этого процесс идет в «рабочем порядке», а Минюст получает ответы с задержкой», – рассказывает Юрчишин.
Проблема №5. Несовершенная работа правоохранителей
Чтобы Минюст мог собственноручно довести дело о конфискации до ВАКС, нужно, чтобы активы были записаны непосредственно на подсанкционных россиян. Так бывает крайне редко. «Обычно учредителями являются компании условно с Кипра, далее по цепочке идут учредители, например, с Виргинских островов, – говорит Янченко. – Реальный владелец скрывается в «матрешках», поэтому правоохранителям приходится разматывать эти схемы».
Правоохранители с этой задачей не справляются, а в некоторых случаях под предлогом санкций «кошмарят» украинский бизнес или граждан, некогда причастных к России, добавляет Янченко.
О не всегда качественной работе стражей правопорядка говорит на правах анонимности и собеседник в Минюсте. «Нам могут направить отписку вроде «по оперативным данным, данная компания принадлежит, условно, Ротенбергу», – рассказывает чиновник. – Это недостаточная доказательная база как для украинского, так и для международного суда».
Существуют и объективные сложности длительной работы правоохранителей: установление реальных владельцев имущества, записанного на зарубежные фирмы, нуждается в международном сотрудничестве, а эта бюрократическая процедура не очень быстрая, констатирует собеседник из Минюста. К тому же некоторые зарубежные юрисдикции (такие, как Британские Виргинские острова. – Forbes ) скрывают конечных бенефициаров, напоминает Хутор из ИЗИ.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
