После того, как власть озвучила о необходимости дополнительно мобилизировать в армию 500 000 человек, и появления в Верховной Раде законопроекта об усовершенствовании мобилизации, общество начало обговаривать в соцсетях возможные ее модели. Главных три – по уплаченным налогам, по жеребьевке (лотерея или дата рождения) и добровольная армия с высокими зарплатами. Forbes попросил журналиста Павла Казарина, который сейчас защищает Украину, написать, что он думает об этих методах и какая «альтернатива» сопротивлению и мобилизации
Велика війна пришвидшила вихід жінок на лідерські ролі. Вже 15 травня на форумі «Вільна» Forbes пропонує подивитися на це явище крізь нову, чітку оптику. Спікерки та спікери з Superhumans, Google, ENKO, Diia.City United, G. Bar та інших. Купуйте квитки за посиланням.
В текущем году Украина будет сдавать экзамен, имя которому – мобилизация. И это будет история не только про армию. Мобилизация станет тестом на солидарность, справедливость и ответственность. А еще она будет лакмусом того, готовы ли украинцы защищать Украину.
Формула «воевать должны добровольцы» хороша для мирного времени. Но она перестает работать, когда речь идет о полномасштабном вторжении. Для того чтобы вести войну, стране нужно три ресурса. Деньги – которые позволяют поддерживать экономику на плаву. Оружие – без которого невозможно вести речь о сопротивлении.
А еще нужны солдаты. И если первые два ресурса нам могут поставить наши союзники, то единственные люди, способные защищать страну, живут в Украине.
Мотивация – важный фактор, но не обязательный. Люди выгорают – и даже для самого мотивированного добровольца наступает момент, когда держаться приходится уже не на мотивации, а на дисциплине. Разница между ним и тем, кто оказался в армии в силу обстоятельств, не так уж и велика. Если вы убедили себя, что войну способны выиграть исключительно добровольцы, то совершенно напрасно.
Бога из машины не существует. Одни предлагают отправить на фронт вместо себя депутатов/судей/полицейских. Другие твердят о том, что нужно в разы увеличить зарплаты военнослужащих, чтобы под военкоматами снова выстроились очереди. Третьи предлагают отправить в окопы тех, кто сейчас несет армейскую службу на тыловых должностях. Все эти идеи объединяет упрямая надежда, что воевать будет кто-то другой.
Вероятно, причина в том, что два года относительной тыловой стабильности приучили людей к мысли, что войну можно пережить, не пересекаясь с ней. Что воздушные тревоги – это тот единственный налог, с существованием которого тыл обречен мириться. Но в том и штука, если какое-то решение кажется вам несправедливым, возможно, что вам просто кажется.
Вероятно, вы попросту жили два года в долг, и теперь пришла пора этот долг вернуть.
Переговоры – не альтернатива мобилизации. У тех, кто боится мобилизации, возникает соблазн призвать власть к переговорам. Люди пишут в соцсетях о том, что переговоры спасут жизни, остановят активную фазу войны и позволят стабилизировать фронт.
Проблема этого подхода – в его изначальной наивности. Вся нынешняя война началась потому, что российский президент оформляет свое политическое наследство. В его системе координат захват чужих территорий важнее любой цифры в графе «потери». Ему нет смысла идти на переговоры, если он полагает, что может захватить всю Украину.
А потому у нашей страны нет выбора между «продолжением войны» и «третьими Минскими». У нас есть выбор между продолжением обороны и потерей новых территорий.
Те, кто боятся мобилизации, должны понять, что альтернатива сопротивлению – не унизительный мир. Альтернатива сопротивлению – это ситуация, когда судьба Мариуполя постигнет Харьков и Киев. Альтернатива мобилизации – это когда счет новым «Бучам» пойдет на десятки. В конце концов, судьба уже оккупированных территорий довольно недвусмысленно дает понять, что единственный выбор, перед которым стоят украинцы, – это в какой именно армии им доведется служить. Можно в своей. А можно в оккупационной.
Мобилизация – это история про справедливость. Те, кто ушел в армию в 2022-м, все это время отдавали своей стране непропорционально много. Относительная безопасность и комфорт тыловой жизни были возможны благодаря тем, кто все это время жил в максимально небезопасных и некомфортных условиях.
Если у вас возникает соблазн ощущать себя жертвой готовящейся мобилизации, то вы ошибаетесь. Жертвой мобилизации могут считать себя лишь те, кто по итогу процесса не сможет снять с себя пиксель. А это случится только в том случае, если вы решите пиксель на себя не надевать.
Кстати, ровно по этой же причине любые разговоры об «имущественном цензе» в рамках мобилизации лишены смысла. Если величина зарплаты и уплаченных с нее налогов станут основанием для «бронирования», это нарушит все тот же принцип справедливости.
Во время Гражданской войны в США армия северян в какой-то момент начала испытывать дефицит людей. Тогда Конгресс принял первый в истории страны закон о призыве. В нем прописали возможность отсрочки – за $300 человек мог откупиться на год.
Очень скоро представители низов стали говорить о том, что идет война богатых, на которой сражаются бедные. В июле 1863 года эта политика привела к бунтам. Если вы смотрели фильм «Банды Нью-Йорка», можете вспомнить, о чем речь. Было бы ошибкой брать на вооружение принцип, который чреват социальным взрывом.
Экономический тыл удержат без вас. У многих есть соблазн объявить себя опорой экономики. Они говорят о том, что призыв гражданских нанесет удар по стабильности страны. Они забывают лишь о том, что в случае успешной мобилизации в экономику страны через год вновь вольются все те руки, что последние несколько лет держали в руках оружие.
Нет оснований думать, что эти руки не удержат экономический тыл. Тем более, что многие из тех, кто служит в армии сегодня, были до войны вполне успешными бизнесменами, специалистами и айтишниками. Они просто два года держали фронт, оставив тыл на вас. А теперь ваш черед.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
