Глава фракции «Слуга народа» Давид Арахамия рассказал о логике и целях «крестового похода» на топ-коррупционеров, о том, как могут изменить таможню, почему к налоговой почти нет вопросов и что нужно сделать с БЭБ.
Редакторы Forbes встретились с главой парламентской фракции «Слуга народа» Давидом Арахамией, 43, в пятницу, 3 февраля, после недели гиперактивности правоохранительных органов в выявлении коррупционеров среди топ-чиновников. Отставка министра обороны Алексея Резникова после ряда коррупционных и репутационных скандалов в министерстве была не самой актуальной темой: пятничный ответ Арахамии о будущем министра можно было понять как «не определено». Но за выходные концепция поменялась. Вечером в воскресенье Арахамия написал в Telegram, что Резникова заменит глава ГУР Кирилл Буданов, а уже в понедельник днем в письменном уточнении для этого интервью лаконично сказал, что кадровых изменений в оборонном ведомстве пока не последует.
Что стало триггером для коллективного наступления силовиков на топ-чиновников, на сколько хватит их «энергии»? Что делать с таможней, БЭБ и АРМА? И есть ли у правоохранителей вопросы к бывшему и действующему чиновнику из Офиса президента – Кириллу Тимошенко и Олегу Татарову? Что вообще происходит?
Интервью сокращено и отредактировано для ясности
«Нет оснований полагать, что Резников участвовал в возможных схемах»
Отставка министра обороны Алексея Резникова – почему вы сначала анонсировали его увольнение, а потом заявили, что это произойдет не на этой неделе? Действительно ли этому может помешать требование закона о гражданском лице в должности министра?
Пока вопрос о кадровых изменениях в секторе обороны не стоит. Если он возникнет – будем об этом говорить предметно, а не гипотетически.
Есть ли вопросы лично к Резникову?
У меня нет оснований полагать, что он каким-то образом участвовал в возможных схемах. Он очень либеральный руководитель и делегирует почти все процессы. К тому же он очень занят в международных вопросах. Поэтому не исключено, что пока он занимается другой аджендой, в министерстве происходило то, что в конце концов вышло наружу.
Резников и Арахамия на переговорах с россиянами в первые недели вторжения РФ Фото Getty Images
Какие масштабы злоупотреблений в МО существуют сейчас, в вашем понимании?
Это даже не о завышении цен, а о манипуляциях внутри системы Минобороны. Например, если вы кормите 10 000 человек, 30% могут или не прийти, или есть где-нибудь еще и т.д. Это десятки миллионов гривен. На позициях, которые в частях отвечают за поставки, могут находиться мобилизованные. Представьте, если кому-нибудь из них предложат, условно, 20 млн грн? Вероятность, что он или она их возьмет, очень высока. Я думаю, могла быть и коррупция в закупках формы, особенно за границей.
У международных партнеров возникают вопросы о возможной коррупции в МО?
Нет пока. Но это не значит, что их не будет в будущем. Поэтому хорошо, что сейчас у нас появился офис по аудиту от партнеров из США. По моему мнению, аналогичную историю надо делать и для проектов по восстановлению.
«Мы даже увидели конкуренцию между правоохранителями – кто кого перебежит»
На прошлой неделе мы увидели настоящий «крестовый поход» против коррупции в выполнении правоохранительных органов. Что это было и почему только сейчас?
Какого-нибудь одного триггера, пожалуй, не было. Просто «накипело». С начала войны президент много раз подчеркивал, что внутреннее чувство справедливости у граждан не должно быть нарушено. Я помню, как еще в середине марта лично обзванивал губернаторов и каждому говорил, что за этим следует очень тщательно следить.
Все должны понимать, что сейчас у нас умирают люди. И это такие же граждане, как мы все, еще вчера занимавшиеся своими делами в мирной жизни, а теперь жертвующие собой ради страны. Они должны понимать, зачем они это делают. Одна из причин – борьба за новое будущее Украины. Если его образа не будет, мы получим очень серьезную демотивацию в обществе.
Напомню, что в начале войны мы очень сильно уступали россиянам по вооружению, но смогли успешно дать им отпор, в частности, за счет морального духа украинцев. Да, сейчас мы технологически подравнялись, но не стоит забывать, что моральный дух – это все еще очень важное наше оружие.
Президент постоянно говорил об этом на совещаниях. В конце концов количество сигналов стало таким, что все эти истории начали литься через край. Поэтому где-то в середине января президент собрал силовиков. Приблизительный посыл – неприкосновенных нет. Ведь как обычно работает государство? Силовики предпочитают дважды проверить, чем заходить в дело, где можно задеть какого-нибудь «почтенного человека». Сейчас они получили прямой месседж, что никаких «стоперов» не должно быть. Поэтому это только начало. И мы даже увидели определенную конкуренцию между правоохранителями – кто кого перебежит.
Эта конкуренция иногда выглядит нелогичной, например, к Игорю Коломойскому с обыском по делу «Укрнафты» приходили СБУ и БЭБ, хотя раньше эту же историю начало расследовать НАБУ. И мы видели, каким был этот обыск – полчаса, вежливые следователи, которые снимают обувь перед входом… Так что версия о заметании следов выглядит не так уж конспирологически.
Я не думаю, что заметание следов вообще возможно, потому что у нас есть отдельный следственный процесс и полностью замкнутая вертикаль НАБУ, САП и ВАКС. Это независимая инфраструктура, в которую невозможны никакие вмешательства.
В деле конкретно «Укрнафты» после того, как государство взяло на себя управление компанией, постоянно открываются новые обстоятельства. В том числе и потому, что сотрудники компании начинают говорить, видя, что бывшего бенефициара уже нет. Например, недавно в Ужгороде правоохранители нашли так называемую вторую бухгалтерию «Укрнафты» – в обычной аптеке, где-то среди других вещей. Следователи вышли на хранителя этих документов после сложной операции с привлечением оперативных каналов.
Я думаю, что в условиях, когда у нас есть такой запрос на борьбу с коррупцией, конкуренции между правоохранителями невозможно избежать. Да, иногда они будут биться лбами друг с другом, но это лучше, чем если бы расследованиями занимался только кто-то один.
Видите ли вы риск, что в этой активности будет больше пиара, чем расследований?
Действительно, стоит, чтобы эти процессы были менее публичными, ведь мы имеем как минимум один существенный side-эффект. С одной стороны, нас все похвалили, что мы боремся с коррупцией, но с другой – у многих евробюрократов возникают вопросы. Создается впечатление, что у нас даже во время войны воруют буквально всюду. И это угрожает финансированию страны. Поэтому нужно выдерживать баланс: делать реальные дела и не скрывать их, ведь запрос людей на передовой никуда не исчез, но и не чрезмерно пиариться на этом.
Вы стали основным спикером этих процессов от власти. Значит ли это, что вас можно считать условным куратором этой истории? Ведь президент вряд ли может еженедельно собирать совещания и наставлять силовиков.
Нет, нужно, чтобы силовики поняли, что политическая воля на это давно есть, остальное – прописано в законах. То, что я пишу об этих делах в Telegram – это действительно элемент контроля со стороны депутатского корпуса. Но я хочу обезопасить общество от желания просто убрать людей. Нужно менять правила, а не просто тасовать руководителей.
Совещание у руководителя Офиса президента Андрея Ермака Фото Офис Президента Украины
Все-таки, почему борьба с коррупцией активизировалась только сейчас, а не, скажем, в августе?
Во-первых, президент 90% времени уделяет войне. Во-вторых, не забывайте, что летом мы сменили руководителей СБУ и Генпрокуратуры. Новый генпрокурор не стал устраивать кадровую чистку сразу и дал подчиненным два месяца, чтобы показать результат. Уже сейчас он делает выводы. Пять региональных прокуроров уволены.
«Не слышал ни от одного человека о вопросах к Татарову»
Правоохранители объявили подозрение чиновникам в Сумах из-за манипуляций со средствами на восстановление. Есть ли необходимость более глубоко проанализировать эти проекты на предмет коррупции?
Понятно, что в стране, в которой, скажем прямо, процветает коррупция, злоупотребления могут находиться в любой сфере. Но нашим иностранным партнерам важно видеть, чтобы эта коррупция не была вертикальной.
Получали ли вы определенные сигналы об участии в возможных злоупотреблениях курировавшего проекты «Большого строительства» экс-замглавы Офиса президента Кирилла Тимошенко ?
В этом направлении есть десятки производств, но пока я не видел, чтобы вопросы были конкретно к Кириллу.
Есть очень устойчивая гипотеза, что иностранные партнеры едва ли не прямым текстом требуют убрать заместителя председателя ОП Олега Татарова. Это так?
У меня достаточно широкий круг общения с партнерами, но я не слышал об этом ни от одного человека.
«Сейчас ноль желающих возглавить таможню»
Аналогичный вопрос возникает и в отношении таможни. Сейчас уволен уже шестой руководитель при каденции Зеленского. Есть ли у власти концептуальное понимание, что делать с этим органом?
Да, это ужасная текучка кадров. Концепция есть, она, кстати, близка к тому, что в свое время предлагал Максим Нефедов. Это не об изменении людей. На таможне несколько проекций, которые создают условия для существования коррупции. Основная – «договорняки» на местах. Я понимаю таможню в ее нынешнем состоянии как полностью феодальную структуру. То есть, когда даже фигура начальника областной таможни не играет такой роли, как начальник смены. Поэтому изменить ситуацию можно только институционально.
Как? Варианты есть. В частности, чтобы растаможкой грузов занимался таможенник из другого региона. К примеру, груз пересекает границу во Львовской области, но проверкой занимается работник из Сум, который определяется системой случайным образом. Второе – на таможне есть аналог налоговой системы СМКОР. То есть существует whitelist операторов, так что можно определенные грузы пропускать значительно быстрее. Третий путь – сканеры. На практике мы видим, что они часто поломаны или их не хватает. Нужно, чтобы кто-то нес ответственность за отсутствие работающего сканера. Может быть, штрафами.
Отдельное направление – мы сделали, на мой взгляд, крутой законодательный ход, присоединившись к таможенному безвизу с поляками. Пока он находится в стадии запуска, но я уверен, что это работает, ведь уже сейчас мы видим миграцию контрабандистов в сторону границы с Румынией и Венгрией, которые пока не участвуют в этом проекте. Он предполагает создание совместных таможенных постов. То есть ситуация, при которой со стороны Польши к нам заезжает брендовая одежда, а на нашей границе она превращается в условный зеленый горошек, невозможна.
К тому же это позволит нам более предметно подумать о существенном повышении зарплат таможенников. Я думаю, это можно сделать за счет сокращения штата при сохранении бюджета. Хотя и традиционно это сложная история для наших госорганов, потому что это тяжело политически и этот сектор очень зарегулирован.
Почему предыдущего руководителя Демченко не уволили раньше , если еще полгода назад было понятно, что он принципиально не меняет положение дел на таможне?
У него был «базовый иммунитет» после назначения. Это человек с чистейшей репутацией. Ранее он возглавлял пограничную службу. У меня нет данных, что он участвовал в каких-либо схемах. Но для того, чтобы наводить порядок на таможне, недостаточно быть просто честным человеком.
Вместе с Демченко должны пойти его заместители. Одного из них – Руслана Черкасского – называют серым кардиналом контрабанды на таможне. Были ли все подобные люди уволены?
В руководстве – да. Но дело не в фамилиях. Основные коррупционные возможности есть на низовых уровнях.
Какие фамилии есть на столе на должность нового руководителя таможни?
Пока нет никаких. Более того, если обычно у нас много желающих, то сейчас таких кандидатов ноль.
«Мы не видим системного взяточничества в налоговой»
Несмотря на феерический обыск у главы киевской налоговой с публикацией ее списка желаний, она не получила подозрения, и не очень понятно, чем закончится эта история. Это тоже больше о пиаре, чем расследование?
Мне тоже не до конца понятно это дело. Масштабы злоупотреблений там превышают общие объемы возмещения НДС. Но не хочу ни защищать, ни винить фигурантку.
В налоговой есть необходимость проводить кадровые изменения?
Если сравнивать налоговую с таможней, то ситуация там значительно лучше. У них сложилась практика, что в случае даже намека на взяточничество на любом уровне в отставку идет все руководство вертикали, где это произошло. Так было, например, в Тернополе, Ровно и Днепре. Это легко сделать, ведь после пандемии COVID-19 все руководители имеют статус и.о., поэтому их можно уволить в один день.
Руслан Стефанчук, Даниил Гетманцев, Давид Арахамия Фото УНИАН
Бизнес публично говорит об увеличении давления от налоговой. Например, фаундер Rozetka Владислав Чечеткин рассказывал о более сотне проверок с начала войны…
Да, но обратите внимание – он не говорит, что кто-то требовал у него взятку. При этом не следует забывать, что мы должны своими ресурсами закрывать потребности армии. Партнеры нам помогают оружием, но деньги, которые мы получаем от них, могут быть использованы только на невоенные нужды. То есть, чтобы кормить армию, нам нужно собирать налоги. Это всегда непростая история. Да, налоговая в нынешнем состоянии имеет недостатки. Но в то же время мы не видим системного взяточничества. Те же скрутчики уже давно сидят без работы.
Что дальше? Сейчас налоговая вместе с Минцифры готовит проект по созданию кабинета бизнес-налогоплательщика. Эту идею они увидели в Литве. Суть в том, что система автоматически оценивает твои операции и обозначает часть из них как рискованные. Следовательно, у бизнесмена появляется два варианта. Первый – согласиться и заплатить налоги, исходя из факта рисковости операций. Второй – если ты не согласен, только тогда к тебе приходит проверка. По-моему, это очень крутая идея. Ждем реализации.
У фискальных органов есть нюанс с монополией на весь софт. Насколько это чревато реальными изменениями?
Да. Но похожая история была у ГАСИ, где вообще серверы находились в Германии. В ГИАГ нет коррупции. Это, вероятно, наше первое системное достижение. Система там базируется на принципе электронной очереди, которую нельзя нарушать. Это пример удачной реформы за счет инноваций.
«Есть идея ликвидировать БЭБ»
Еще несколько месяцев назад профильный комитет Рады негативно оценил работу Бюро экономической безопасности. Видите ли вы необходимость менять действующего руководителя Вадима Мельника?
Когда мы создавали БЭБ, было ожидание, что вместо экономических департаментов СБУ и других силовых структур появится орган с акцентом на аналитическую функцию. Вместо этого мы получили «департамент обысков». К БЭБ у нас есть разные подходы. Часть нардепов предлагает его ликвидировать. Часть – реформировать. Оба лагеря признают, что орган работает неэффективно. Поэтому пока будем искать консенсус. Я склоняюсь к варианту с ликвидацией. Кстати, партнеры [международные] тоже не против этого пути.
То есть пока БЭБ будет работать, как работало, с тем же руководством?
По-хорошему, нужно провести новый конкурс и переаттестацию персонала.
Президент и премьер почти синхронно выступили с заявлениями, что конкурс на руководителя НАБУ должен завершиться уже в начале февраля, хотя объективно на это необходимо значительно больше времени. Есть ли у власти запрос на то, чтобы ускорить конкурс?
Это коммуникационная несогласованность. Позже мы обсудили ситуацию с конкурсной комиссией, чтобы она не восприняла это как попытку вмешаться в процесс.
Когда вы ожидаете завершения конкурса?
Где-то в середине марта.
Большие вопросы возникают и к эффективности АРМА. Есть ли понимание, как решить эту проблему?
Мы уже подали законопроект, создающий открытый реестр активов АРМА и обязывающий его все действия по продаже или передаче активов в управление проводить в «Prozorro.Продажі». Я думаю, это решит 99% проблем АРМА. Надеюсь, в первом чтении мы примем проект в ближайшее время.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
