Глава НБУ Андрей Пышный о переходе к гибкому курсу гривни, переговорах с МВФ, рисках возврата к эмиссии гривни, учетной ставке, стратегии возобновления кредитования и отношениях с Офисом Зеленского.
🎬 YouTube-проєкт Forbes Next про майбутніх зірок українського бізнесу. Новий випуск про школу програмування GoIT. Як вона будує мільярдну компанію на світчерах 👉 Дивіться за цим лінком
Разговор Forbes с главой НБУ Андреем Пышным, 48, состоялся за несколько дней до решения Нацбанка отказаться от действующего с первого дня российского вторжения фиксированного курса гривни. Во время двухчасового интервью он не дал никакого намека на то, что переход к управляемой гибкости, как называет новый режим сам регулятор, произойдет уже так скоро. Поэтому на часть вопросов он отвечал в письменном виде.
Пышный возглавил НБУ почти год назад – 7 октября 2022 года. Спектр вопросов, которые он обсуждал с репортерами Forbes в первом интервью на должности, пересекается с текущими вызовами. Кроме курса, это сложные переговоры с международными донорами по финансированию, риски возобновления эмиссии гривни для поддержки госбюджета, до сих пор высокая учетная ставка, национализация Sense Bank и влияние на этот и другие процессы в государстве со стороны Офиса президента.
Что об этом думает Пышный и как НБУ будет действовать дальше?
Содержание интервью Андрея Пышного
- Почему НБУ отказался от фиксированного курса именно сейчас и на что это повлияет
- Что НБУ собирается делать после перехода к управляемому гибкому курсу гривни
- Чем могут закончиться переговоры с МВФ
- Придется ли Нацбанку снова печатать гривню для госбюджета
- Почему НБУ так долго держит высокую учетную ставку
- О замене главы национализированного Sense Bank и влиянии ОП
- Чистка на рынке обменников, скандальное дело ICU и кейс Рожковой и Платинум Банка
- Об отношениях главы НБУ с Офисом Зеленского и другими органами государства
Интервью сокращено и отредактировано для ясности.
Почему НБУ отказался от фиксированного курса именно сейчас и на что это повлияет
2 октября НБУ отказался от фиксированного курса гривни. Год назад в интервью нам вы говорили, что он должен играть свою роль еще некоторое время. Что принципиально изменилось?
Тогда это решение действительно было не ко времени. Инфляция росла, ставки по гривневым инструментам были очень далеки от привлекательных уровней. С международной помощью оставались вопросы. Была эмиссия – 400 млрд грн по итогам года. Это явно не те предпосылки, которые могут сопровождать контролируемый отказ от фиксированного курса.
Сейчас ситуация отличается кардинально. Инфляция замедлилась с 26,6% в начале года до ниже 8% в сентябре. Международные резервы дважды обновляли исторический максимум. Ставки по гривневым депозитам позволяют гражданам защитить свои средства от обесценения. С вычетом налогов в среднем они составляют около 11–12% и превышают ожидаемую инфляцию. Доходности по гривневым ОВГЗ еще выше, например, по годовым – около 18%.
Все это приносит результат. Люди снова начали доверять гривне. В январе–сентябре объем срочных вкладов населения в гривне вырос на 28,9%, а их доля в общем портфеле – на 4,4 в. п., до 34,6%. Из них более 92% – это депозиты сроком более трех месяцев. В прошлом году у нас были падения этих показателей.
Андрей Пышный Фото предоставлено пресс-службой
Когда у Нацбанка появилось четкое понимание, что это произойдет уже в этом году?
С самого начала НБУ говорил, что это временное решение, в первую очередь из-за рисков накопления структурных дисбалансов. Также мы отдаем себе отчет, что содержание жестких валютных ограничений может существенно сдерживать восстановление экономики. Такой сценарий нас не устраивает.
Вопрос возник на моем рабочем столе в начале года, активизация разработки – начало весны. Дискуссии мы трансформировали в Стратегию смягчения валютных ограничений, перехода к гибкому обменному курсу и возвращению к инфляционному таргетированию. Мне кажется, после этого многим стало понятно, что НБУ серьезен в своих намерениях по увеличению гибкости курса.
Я помню, нас много критиковали за сохранение высокой учетной ставки при стремительном понижении инфляции. Хотя мы повторяли, что такое решение поможет сберечь курсовую устойчивость. Сейчас это один из наших ключевых приоритетов. Высокая привлекательность гривни очень помогает.
Был ли вариант сохранить фиксированный курс еще на время? При каких условиях это имело бы смысл?
Это, безусловно, имело бы смысл, если бы у нас не было макрофинансовой стабилизации, достаточного объема международных резервов и рычагов, чтобы удержать контроль. Поэтому переход к управляемой гибкости курса – хорошая новость, говорящая о том, что в Нацбанке есть все необходимые инструменты и ресурсы, чтобы удержать курсовую устойчивость.
При текущих макропоказателях мы могли бы и дальше удерживать фиксированный курс и одновременно стремительнее снижать учетную ставку. Но, по нашему мнению, ограничения наносят значительно больший ущерб экономике, чем высокая учетная ставка, учитывая, в том числе, наличие государственных программ кредитования с компенсацией ставок. Ограничения перекрывают кислород, сдерживают приход новых инвестиций в Украину. К тому же многолетняя фиксация курса всегда заканчивается одинаково – валютным кризисом. Поэтому теоретически мы могли бы и дальше держать фиксированный курс, но это вряд ли пошло бы на пользу нашей экономике.
Мотивировали ли НБУ ускориться с отказом от фиксации курса недавние почти синхронные заявления представителя Офиса президента и министра финансов в поддержку девальвации гривни?
Напротив, мотивировали замедлиться. На то есть не менее пяти причин. Во-первых, восприятие населением подобных заявлений от представителей власти. Да, я имею в виду само восприятие, потому что знаю, что имели в виду коллеги. Но оптика заявлений несколько отличается от сущности. Сказанное в мгновение превращалось в громкие заголовки, оказывавшие негативное влияние на курсовые ожидания. Одной из предпосылок для перехода к гибкости было сокращение спреда между курсами. Потребовались время и ресурс для компенсации информационных эффектов.
Во-вторых, мы очень не хотели, чтобы наши решения по курсовой политике ассоциировались с этими заявлениями. Для этого нет оснований, и никакой пользы для макростабильности это не создает. Ни один прогноз ни одного государственного органа или должностного лица, общественной организации или эксперта не является для НБУ ни императивом, ни целью.
В-третьих, у нас были четкие бенчмарки – это предпосылки и надлежащая подготовка. Переходу к управляемой гибкости предшествовала очень основательная работа, в том числе с привлечением международных экспертов. Как только убедились, что предпосылки являются постоянными и достаточно инструментов и ресурсов, мы приняли решение.
В-четвертых, о планах отказа от фиксации курса мы заявили значительно раньше, чем появились все упомянутые заявления.
В-пятых, термин «управляемая гибкость курса» не равен «перманентной девальвации». Чтобы курс мог двигаться в обе стороны, мы будем покрывать структурный дефицит валюты на рынке. Любые колебания курса – либо в сторону ослабления гривни, либо укрепления будут существенно ограничиваться.
Важно сказать, что я ценю наше сотрудничество с коллегами из правительства и Офиса президента. Уровень коммуникации и восприятия позволяет и услышать, и быть услышанным. Прогресс, которого мы совместно достигли, базируется на понимании и уважении наших определенных законом мандатов и является общим активом, в том числе в развитии сотрудничества с международными партнерами. Могу гарантировать, что со своей стороны буду поддерживать этот статус и дальше.
Есть ли у НБУ рычаги влияния, чтобы обеспечить one voice policy среди госструктур по такому чувствительному вопросу, как курс?
Это хороший вопрос. Рычагов влияния как таковых у НБУ на эти вопросы, конечно, нет. Хотя скоординированная коммуникационная политика в таких чувствительных вопросах важна.
Если какое-либо публичное заявление создает вызовы, мы сначала работаем с последствиями, а затем возвращаемся к тому, что нужно сделать, чтобы в будущем этого не происходило. Здесь нет какой-то драмы, проходят дискуссии, как правило, конструктивные.
Что НБУ собирается делать после перехода к управляемому гибкому курсу гривни
В сентябре интервенции НБУ на валютном рынке составили $2,7 млрд, это самое высокое значение с января. В августе впервые с февраля было $2,4 млрд. Почему ужесточение этой тенденции не повлияло на решение НБУ переходить к контролируемой курсовой гибкости?
Надо понимать природу этих процессов: они носят в том числе сезонный, а также психологический характер. Рынок в ожидании перехода подвергался давлению, кроме того напряжение заметно подпитали упомянутые заявления. Также была и определенная проблематика обменных пунктов: вывод с рынка одной из крупнейших сетей в связи с непрозрачной структурой собственности.
Что касается интервенций. Помните, какие они были в мае–июле прошлого года? $4 млрд в месяц. С марта по август 2023-го – менее $2 млрд в месяц. Пока мы не рассматриваем ситуацию как вызывающую беспокойство. Поэтому мы не меняли планы.
Смягчение валютных ограничений. Одна из краеугольных историй для бизнеса – дивиденды. Вы уже анонсировали возможное смягчение правил вывода доходов от новых инвестиций, осуществленных начиная с 2023 года. Есть ли у вас более четкий месседж, который для этого должен был быть предпосылкой?
Чтобы дать ответ в целом по валютной либерализации, нужно понять логику. Есть три этапа.
На первом мы работаем над тем, чтобы убрать множественность курсов. Другая задача – максимально упростить операции, способствующие притоку инвестиций в украинскую экономику. Собственно, для этого мы рассматриваем возможность разрешения репатриации «новых» дивидендов.
Банки по просьбе НБУ уже провели опрос своих клиентов относительно намерений репатриировать дивиденды, если такая возможность будет предоставлена. Сейчас мы анализируем эту информацию и сопоставляем с возможностями нашего рынка, текущими и прогнозируемыми объемами резервов. Если мы убедимся, что это не повлияет на нашу способность сохранять курсовую устойчивость, примем соответствующее решение.
Второй этап, к которому мы сможем постепенно перейти при успешном увеличении гибкости курса, включает в себя вопросы репатриации старых дивидендов, торговое финансирование, обслуживание обязательств украинских предпринимателей перед нерезидентами, сформированных до 2023-го. А погашать либо переводить основную сумму кредита или инвестиции можно будет только на третьем этапе.
Логика и первого, и второго этапов построена на том, что Украина готова либерализовать валютные ограничения там, где это создает поток новых денег или речь идет о финансировании оборонных потребностей либо критических для Украины импортных операций. В то же время при условии, что это не угрожает курсовой устойчивости.
Андрей Пышный Фото предоставлено пресс-службой
По нашей информации, полученной от одного из чиновников, экспортеры не вернули в Украину около $8 млрд валютной выручки. Понимает ли НБУ, о каких объемах идет речь, и планирует ли как-то на это реагировать?
Данные, которыми мы оперируем, сопоставимы. $8 млрд – серьезная цифра. Поэтому могу подтвердить, что проблема возврата валютной выручки действительно существует и оказывает ощутимое влияние. НБУ в коммуникации с правительством и парламентом по поводу адекватных мер. Проблема комплексная и имеет тенденцию к расширению, что требует решительных и оперативных решений.
Некоторые экспортеры, например, максимально затягивают возврат экспортной выручки в пределах разрешенного срока (180 дней). В то же время ситуация не столь острая по сравнению с прошлым годом. Также есть недобросовестные предприниматели, которые пользуются разными механизмами, чтобы вообще не возвращать выручку. На мой взгляд, это вопрос государственного значения, особенно в условиях войны. Чтобы минимизировать такое поведение, планируем активизировать совместные усилия с таможней, налоговыми органами.
Также напомню, что весной вступил в силу закон, который должен существенно улучшить ситуацию с возвратом экспортной выручки через механизм так называемого гарантирования. Его реализация нуждается в принятии некоторых подзаконных актов, мы надеемся, что это произойдет в ближайшее время.
Рассматривает ли НБУ сценарий, при котором финансовые поступления от партнеров значительно уменьшаются? До какого уровня вы готовы тратить золотовалютные резервы, чтобы удерживать управляемую гибкость курса?
Любые прогнозы и решения принимают во внимание ожидаемые объемы международной помощи. Важны оба аспекта: и достаточность, и своевременность. Конечно, есть некоторые риски. Но важно, что НБУ принял решение о переходе к управляемой гибкости курса, имея сильную позицию. Я уверен в его своевременности и правильности.
Могу также заверить, что активная работа для того, чтобы у Украины было необходимое финансирование, не прекращается. В то же время есть и, проще говоря, план Б. Однако у меня большая и небезосновательная надежда, что в этом году придерживаемся плана – избежать монетизации дефицита. На данный момент – активная фаза второго пересмотра и очень конструктивное сотрудничество с миссией МВФ.
Чем могут закончиться переговоры с МВФ
Украина заходила в недавние переговоры с миссией МВФ с пониманием, что выполнила не все структурные маяки меморандума. Какова, по-вашему, вероятность, что после последнего пересмотра программы с МВФ мы все же не получим транш?
Я точно не буду измерять успешность миссии МВФ в процентах. Что-либо, кроме 100% успешности, бесполезное дело. Важен результат, а не процесс.
Эта программа МВФ имеет ощутимую особенность. Она нуждалась в переосмыслении политик МВФ. Украина – первая страна, получившая соответствующее финансирование в условиях неопределенности. Мы не всегда помним об этом.
На этой неделе завершается экспертный блок обсуждений с миссией Фонда, в ходе которых как раз работали над подготовкой ко второму пересмотру. Наши коллеги осознают эту неопределенность. Успешное выполнение программы необходимо не только Украине, но и МВФ.
Другая важная особенность – программа предполагает не только обязательства Украины, зафиксированные меморандумом, но и встречные заверения партнеров. Я имею в виду пакет поддержки в $115 млрд при базовом и $140 млрд при негативном сценарии. Она является своеобразной платформой, на которой при лидерстве МВФ собран беспрецедентный финансовый пул партнеров.
Всем известно, что из-за войны украинский бюджет рекордно дефицитный. Экономика потеряла почти треть ВВП. Война продолжается, риски материализуются и потребность растет. Украина делает все возможное, чтобы мобилизовать внутренние источники и выполнить взятые обязательства, но сбалансироваться мы можем, только когда наши партнеры обеспечат ритмичное и достаточное финансирование.
Нам нужен 100% успешный пересмотр и, как результат, мощный голос МВФ. То есть все их влияние и власть, чтобы обеспечивать Украине бесперебойный доступ к финансовой поддержке, несмотря на политическую турбулентность, присущую демократическим странам.
Наибольшие дискуссии вызывает проваленный маяк – возврат проверок бизнеса. Этот закон уже принят, но МВФ он не устраивает. Это действительно проблемная история? И какие еще самые проблемные моменты вы выделили?
С точки зрения выполнения обязательств, я считаю, Украина не в идеальной, но в достаточно неплохой форме. Мы понимаем политическую дискуссию.
Являются проблемными и требуют обсуждения и вопроса налоговых проверок, и РEP, и изменения в госбюджет текущего года для финансирования оборонных нужд на 317 млрд грн. И бюджет в следующем году, и проблематика антикоррупционного направления. У меня есть оптимизм по вопросу PEP. Я вижу политическую свободу высшего руководства страны выполнить этот структурный маяк. Относительно других вопросов у меня большая надежда, что парламент примет нужные решения. По крайней мере, со стороны НБУ для этого сделано все необходимое.
К слову, в перечне нет ни одного проблемного вопроса, касающегося кафедры НБУ. Интересно, что коллеги, для которых это не первая программа, обратили внимание, что МВФ впервые за долгие-долгие годы не упомянул о независимости и институциональной способности НБУ как проблемном вопросе. Сейчас работаем над реформированием финансового сектора, и мы абсолютно понятны с точки зрения логики, последовательности, заложенных в основу принципов всех наших решений.
Когда Украина рассчитывает получить Staff Level Agreement и решение Совета директоров Фонда? Правильно ли мы понимаем, что речь идет о декабре – то есть уже после того, как примем бюджет на 2024 год?
Думаю, что да. Миссия по второму пересмотру должна пройти в первой половине ноября. Потом ориентировочно через месяц – Борд МВФ. Доступ к финансированию – сразу после положительного решения. Если все произойдет так, как мы планируем, Украина получит в этом году от МВФ совокупно $4,5 млрд. Всего программа предусматривает 11 пересмотров.
Глава НБУ Андрей Пышный, премьер-министр Денис Шмыгаль и министр финансов Сергей Марченко во время визита в США.
Как сильно пакет помощи в $115 млрд зависит от успеха переговоров с МВФ?
Буду максимально откровенен – критически зависит. Взаимодействие с международными партнерами существенно привязано к программе с МВФ. Она содержит необходимый минимум как на этапе сопротивления, так и на этапе восстановления.
Каждый пересмотр – это не только ретроспективная оценка того, что было сделано, но и формирование и актуализация повестки дня, прогнозов, сценариев. Программа жива, поскольку включает анализ политического, экономического, социального контекста, учитывает внешние факторы, оценивает риски, прогресс структурных реформ и формирует новый перечень вопросов.
Учитывая, какую глубокую экспертизу имеет МВФ во всех сферах, наш прогресс и анализ Фонда так или иначе служит другим партнерам базой для верификации продвижения Украины в реализации реформ.
Но повторюсь. Там очень важный момент: мы обозначили вместе с партнерами, что достаточность и своевременность международной финансовой помощи является критически важным элементом финансовой устойчивости и состоятельности Украины. Не сомневаюсь, что Фонд эту потребность полностью осознает.
Есть еще более широкий контекст отношений с партнерами. Недавно в инфопространстве появилось письмоМайкла Пайла с перечнем реформ, который можно рассматривать как внедрение принципа взаимодействия Украины с партнерами «деньги в обмен на реформы». Готовы ли мы к этому макроэкономически?
С того момента, как сели за стол переговоров с МВФ в октябре 2022-го и встали из-за стола с подписанной программой, мы уже живем в формате «деньги в обмен на реформы». Но с важной ремаркой: эти реформы нужны, прежде всего, Украине, чтобы устоять и восстановиться.
Но он не артикулирован столь жестко. Это письмо предлагает все поставить на одинаковые рельсы. Так что вопрос: готовы ли мы к такой унификации?
Жесткость артикуляции – это оценочное суждение. Я скорее фокусируюсь на содержании. Для меня и для команды НБУ ничего не изменилось. Есть программа с МВФ, план реформ распределен на две фазы сопротивление–восстановление, есть меры, маяки, индикативы, количественные параметры, понимание причинно-следственной связи между нашими действиями и результатом – доступом к финансированию в случае успешного пересмотра. Есть, наконец, наш мандат определенный законом.
Есть еще соглашение с Евросоюзом о макрофинансовой помощи на €18 млрд, принятое в конце прошлого года. Она также содержит четкий список обязательств. Третий, а может быть, даже первый документ, в который нужно постоянно возвращаться, соглашение о кандидатстве. Семь пунктов. Поэтому мы давно живем в условиях, когда реформы детерминируют наши достижения, в том числе и доступ к финансированию. И я не могу сказать, что это плохо.
Придется ли Нацбанку снова печатать гривню для госбюджета
Рассматривает ли НБУ сценарий, где мы снова используем эмиссию, чтобы финансировать расширенные потребности госбюджета? И какое место это занимает в дискуссии с МВФ?
В этом году ситуация существенно отличается по многим параметрам с 2022 года. Макроусловия, международное финансирование, экономическое восстановление, состояние внутреннего долгового рынка. Примечательно, что в этом году внутренний долговой рынок, в который не очень верили, с начала года сгенерировал те же 400 млрд грн.
Мы выполнили полностью все обязательства по 100-процентному роловеру, и обеспечиваем чистое финансирование. Я остаюсь оптимистом в вопросе, удастся ли нам выполнить стратегическую цель – профинансировать бюджет без привлечения эмиссионных источников. Я вижу такую же готовность и понимание со стороны Минфина.
Этот оптимизм распространяется на 2024 год?
Да, но это не значит, что мы не видим рисков и не готовимся к какому-либо развитию событий.
Вы видите возможность профинансировать расширенный дефицит бюджета в этом году за счет внутреннего рынка?
Мы заинтересованы, чтобы внутренний долговой рынок был максимально эффективным источником и одновременно инструментом, помогающим поддерживать привлекательность гривневых активов. Мы видим у него дополнительный потенциал. На базе Совета финстабильности работает рабочая группа, у которой есть единая задача – мониторинг эффективности всех решений и поиск наработок, которые позволили бы внутреннему долговому рынку расширять его.
Мы видим, что коллеги из Минфина воспринимают эту позицию и предлагают рынку адекватную его ожиданиям процентную ставку. Мы со своей стороны используем необходимые и адекватные меры по активизации.
НБУ ожидает прибыль 17,7 млрд грн по результатам 2023 года. По нашей информации, Минфин ожидал около 100 млрд грн. Допускаете ли вы, что цифра может возрасти?
Даже та цифра, которая сейчас находится в проекте бюджета, не является обязательством НБУ. Нацбанк будет платить в бюджет сумму, определенную по результатам финансового года после подтверждения ее внешним независимым аудитом.
Важный момент, который нужно подчеркнуть, – прибыль не является целью деятельности Нацбанка. Природа центрального банка отлична от традиционных банков. Здесь есть определенный парадокс: чем лучше НБУ реализует свой мандат по обеспечению макроэкономической и макрофинансовой стабильности, тем меньший финансовый результат он получает. Иными словами, снижение прибыли НБУ – обратная сторона макроэкономической стабилизации и ее цена.
Почему НБУ так долго держит высокую учетную ставку
Все чаще мы видим критику или, по крайней мере, несогласие с политикой высоких ставок НБУ. Упрек вам – регулятор стал заложником своей догматичности по учетной ставке. Согласны ли вы, что Нацбанк действительно мог бы более быстрыми темпами снижать учетную ставку?
Нет, не согласен. С момента, когда НБУ временно отказался от инфляционного таргетирования, учетная ставка перестала быть главным инструментом политики. Таким инструментом сейчас являются интервенции, а якорем для макрофинансовой стабильности – курс. И для его устойчивости учетная ставка играет важную, но вспомогательную роль.
Когда говорят, что учетная ставка слишком высока, я спрашиваю: почему? И какой она должна быть? 20% слишком много? А сколько нормально? В некоторых дискуссиях слышу – 10% или 15%. Я отвечаю: а какими тогда будут ставки по депозитам? Как при высокой инфляции, рекордном профиците ликвидности и низких ставках гривневый депозит будет конкурировать с валютой? Как обеспечить курсовую стабильность из-за ограниченных источников наполнения резервов и безумного спроса?
Обычно здесь дискуссия для собеседника перестает быть интересной. Поэтому нет другого варианта, кроме как за счет жесткой монетарной и курсовой политики обеспечивать ценовую и курсовую устойчивость. В этом-то и дело, мы калибруем свою монетарную политику, исходя из четкого понимания и текущего состояния, а также нашего видения будущего, которое хотим сформировать. Не только в смысле, что должно быть завтра. В идеале – и в среднесрочной перспективе.
Поэтому, если обобщенно, сейчас учетная ставка позволяет сообщить наши ожидания о стоимости гривневых активов и поддержать их привлекательность. Именно совокупность эффектов жесткой монетарной политики НБУ позволила сформировать устойчивый дезинфляционный тренд и предпосылки для более раннего снижения учетной ставки и перехода к управляемой гибкости курса. Дальнейшую динамику снижения учетной ставки будет определять эффективность мер по переходу к гибкости. Курсовая устойчивость остается на этом этапе приоритетной задачей.
В контексте привлекательности гривневых активов есть показатель, которым мы гордимся: с января по август уровень долларизации средств клиентов в банках снизился на 2,6 в. п., до 32.5%. Это произошло, прежде всего, благодаря возвращению гривни привлекательности, наращиванию средств в гривне и снижению популярности валютных вкладов.
Вы сказали, что НБУ моделирует картину будущего. В разговоре с нами один из аналитиков, имя которого мы не можем назвать, сказал, что девять месяцев назад прогноз инфляции был 18–20%, НБУ ожидал начала понижения ставки только во втором квартале 2024 года. И эта картина была настолько тяжелой и пессимистичной, что НБУ в какой-то момент не решился выходить за ее рамки и действовать смелее. То есть несвоевременно отреагировал на сигналы, которые говорили, что эта картина слишком пессимистична. Рефлексировал ли как-то Нацбанк, что мог ошибиться в этом?
Конечно. И много. Часть этих рефлексий можете увидеть в Итоге дискуссии членов монетарного комитета, ведь у нас внутри действительно есть дискуссия. Некоторые члены комитета высказывали мнение, что нужно действовать более активно. Обобщая этот год, могу сказать, что нам удавалось каждый раз найти оптимальную модель. Это разговор о балансе рисков в условиях неопределенности.
Модель будущего – это не только сообщение о размере учетной ставки по результатам монетарного комитета. Это прогноз, построенный на коллективной рефлексии, которая должна быть столь глубокой, продуманной и устойчивой, чтобы быть способной определить суждение правления. Из-за последовательности решений и коммуникаций оно формирует ожидания. Главным ожиданием, на базе которого можно дальше формировать, воплощать модель будущего, есть чувство постоянства.
Андрей Пышный и правление НБУ Фото пресс-служба НБУ
Какие еще задачи НБУ предстоит решить в ближайшее время?
Я осознанно предложил команде пересмотреть стратегию НБУ в условиях войны и не ошибся. Мы получили стратегическое видение, которое публично закрепило цели, определило приоритеты и обозначило временные рамки. Это помогает в разговоре с любым стейкхолдером, международными партнерами или рынком.
Этот документ привел нас к пониманию необходимости более широкой стратегии – Стратегии развития финансового сектора. Это было одно из условий меморандума с МВФ. Ее приняли в июле.
Третий важный документ – Стратегия смягчения валютных ограничений, перехода к большей гибкости обменного курса и возвращения к инфляционному таргетированию. Она в процессе реализации. Внедрение управляемой гибкости – ее часть.
Еще один документ, над которым мы сейчас работаем, – Стратегия возобновления кредитования. Надеюсь, что мы еще до нового года сможем предложить рабочий концепт для обсуждения с рынком и правительством.
Пятый документ. Его еще нет, но я надеюсь, что в ближайшее время он появится – обновленная Стратегия развития государственного банковского сектора.
Стратегия возобновления кредитования. Раскройте, пожалуйста, детали проекта.
Сейчас проходят как внутренние наработки, так и обсуждения с правительством и госбанками. Она может стать двигателем в процессе восстановления.
Отдельные элементы стратегии мы уже предложили добавить в совместную с ЕС программу обновления и экономического развития Украины. Мы видим, что компонентами стратегической формулы возобновления кредитования должны стать обновленные подходы к возобновлению платежеспособности должников, переосмысление подходов к работе с NPL, финансовой реструктуризации, стратегической роли и направлениям деятельности госбанков, обновленные концепции программ господдержки, рабочая модель страхования военно-политических рисков.
По кредитованию мы уже имеем положительные сдвиги. Впервые с начала войны зафиксировали положительные показатели прироста кредитного портфеля по корпоративному сектору. Это означает, что мы не только прекратили падение и работаем в рамках погашения, но и имеем живой кредитоспособный спрос. Банки видят перспективу наращивания кредитного портфеля в этом году до 10%.
Это важный элемент, который часто забывают, но он так или иначе влияет на наполнение бюджета и подпитывает финансовую состоятельность Украины.
О замене главы национализированного Sense Bank и влиянии ОП
Национализация Sense Bank. Сразу после назначения нового менеджмента в отставку ушел председатель правления банка Дмитрий Кузьмин. По процедуре правление назначает Минфин по согласованию с НБУ. То есть, часть ответственности за это кадровое решение лежит на вас. Почему СЕО, которого согласовали, в частности, и вы, ушел после трех недель на должности? Чувствуете ли вы ответственность за это?
Назначение менеджмента после национализации происходит по спецпроцедуре. Фактически за сутки после предоставления кандидатур Минфином НБУ должен согласовать их. Это достаточно формальный подход.
Честно скажу, я не считаю, что смена руководителя национализированного Sense Bank как-то подвесила его устойчивость. Напротив. То, что через три недели произошла замена и теперь отбор будет проходить через конкурсную процедуру, это положительный аспект.
Теперь эта ответственность возлагается на наблюдательный совет. И вот тут уже Нацбанк выполнит свою функцию с точки зрения анализа и оценки в те сроки, которые позволяют нам провести качественное рассмотрение.
Правда ли, что ключевую роль в назначении Кузьмина сыграл заместитель председателя ОП Ростислав Шурма? Нормально ли, по вашему мнению, что Офис президента участвует в таком процессе, не имея на это формальных оснований?
У меня на эту тему были разные диалоги. Высказывал ли я замечания в процессе диалога по поводу предложений? Да. Но процедура специальная, кандидатура формально отвечала необходимым критериям, поэтому решение было быстрым.
Но это не помешало тому, что назначенная команда смогла довольно быстро и, я считаю, успешно вернуть банк на рынок. Sense Bank работает, он прибыльный, это устойчивый бизнес.
НБУ уже получил иск от бывших акционеров?
Происходит юридическая процедура, они дали официальное уведомление о наличии спора. Согласно Указу президента, полномочия по представительству интересов государства в случае принятия решения о национализации – за Министерством юстиции.
Есть ли дискуссия с группой UniCredit по поводу их доли в Sense Bank ?
Мне об этом ничего не известно.
Есть ли уже понимание позиции государства по отношению к еще одному банку в его собственности?
Государство владеет, по сути, контрольным пакетом участия в банковской системе с точки зрения вкладов, активов, капитала и прибыли. Прибыль банковской системы за восемь месяцев – 95 млрд грн, из которых 60 млрд грн приходится на государственные банки. Доля государства в банковском секторе достигла 53% в активах и средствах клиентов (65% – в средствах физлиц).
Мы считаем, что после 19 месяцев войны нам следует вернуться к обсуждению стратегии развития государственного банковского сектора. Тем более, что Меморандум с МВФ предусматривает, что такая работа должна быть проведена по результатам оценки продолжающейся устойчивости.
Чистка на рынке обменников, скандальное дело ICU и кейс Рожковой и Платинум Банка
В конце августа НБУ отозвал лицензию одной из крупнейших сетей обменников валюты «Финод» из-за непрозрачной структуры собственности. Эта финкомпания может быть связана с Вадимом Альпериным, который считается близким к крупному контрабандному бизнесу в Одессе. Является ли прозрачной структура собственности остальных участников этого рынка?
Мы работаем над тем, чтобы весь рынок небанковских финучреждений стал более прозрачным. В ближайшее время вы увидите изменения в этом отношении на страховом рынке. То же касается и финансовых компаний.
Реально ли сделать более прозрачным рынок обменников без того, чтобы существенно поколебать индустрию розничного валютообмена?
Мы учитываем этот риск.
Скандальное дело банка «Авангард», группы ICU и ОВГЗ бывшего Сбербанка. Что в ней происходит? Почему НБУ так и не прокомментировал этот скандал публично?
НБУ не комментирует этот кейс ввиду законодательных ограничений банковской тайны и защиты персональных данных и юридических рисков из-за судебного иска против НБУ. Могу лишь сказать, что, учитывая резонанс, правление приняло решение обратиться в суд с ходатайством о рассмотрении дела в открытом заседании. Насколько мне известно, против открытого разбирательства категорически возразили истцы. Вопрос о режиме рассмотрения дела решается Киевским окружным административным судом.
Что за дело облигаций бывшего Сбербанка и ICU
Издание ZN.ua сообщало, что структуры группы выступали хранителями гособлигаций, которые были в собственности российского МР Банка, после того как государство забрало его в собственность в начале войны с РФ. Компания заработала на этом значительные средства, выплатив их в качестве бонусов своему руководству – основателям группы ICU Константину Стеценко и Макару Пасенюку.
Недавно апелляционный суд удовлетворил требования Фонда гарантирования по прежнему топ-менеджменту Платинум Банка, обязав 12 бывших членов правления и наблюдательного совета оплатить 1,48 млрд грн компенсации за вывод активов из банка. Среди ответчиков есть ваша первая заместительница Екатерина Рожкова. Не вредит ли это репутации НБУ, по вашему мнению?
Конечно, история непростая. Однако окончательного решения суда по этому делу еще нет – производство осуществляется судом кассационной инстанции. НБУ привлечен к участию по этому делу в качестве третьего лица. Давайте дождемся окончательного вердикта.
Об отношениях главы НБУ с Офисом Зеленского и другими органами государства
Последние два главы НБУ завершали свою работу не в лучших отношениях с Офисом президента Зеленского. Ухудшились ли они у вас за год работы?
Президент – ключевой стейкхолдер, и уровень коммуникации и ее наполнение должны соответствовать, что я и стараюсь обеспечивать. К слову, его подпись стоит под Меморандумом с МВФ, а значит, и вовлеченность в эти вопросы глубокая и регулярная.
Взаимодействие постоянно и конструктивно – и с президентом, и с руководителем Офиса Андреем Ермаком. Когда речь идет о взаимодействии с внешними партнерами и выполнении обязательств, взятых Украиной, важно быть на одной стороне. Я нахожу там понимание. Нацбанк слышат, он может донести свою позицию, я пока не ощущаю давления.
Это относится и к другим ключевым органам государства. Я уже рассказывал о нашей с Сергеем Марченко договоренности в первый свой день в должности – перезагрузка отношений между институтами, регулярные, по возможности, еженедельные встречи и открытый диалог. Работает.
Премьер-министр Денис Шмыгаль, глава НБУ Андрей Пышный, президент Владимир Зеленский, руководитель ОП Андрей Ермак
В прессе разного рода можно увидеть утверждения, что у вас кумовские отношения с руководителем ОП Андреем Ермаком. Это правда?
Уже отвечал неоднократно. Ложь чистой воды. Нет ни родственных, ни бизнес-связей. Есть конструктивная коммуникация и уважение. Андрей проделывает огромную работу.
Ермак привлечен к адженде НБУ?
Президент и его Офис, являясь стейкхолдерами, так или иначе присутствуют в обсуждении важных вопросов. Я уже говорил, что не хочу обходить их вниманием. Поэтому предоставляю информацию, которую, как я считаю, главе НБУ нужно предоставлять.
Не чувствую никакого давления или того критического воздействия, которое обычно приписывают ОП. И я благодарен коллегам с Банковой за то, как у нас сейчас построены отношения.
Вы нашли ошибку или неточность?
Оставьте отзыв для редакции. Мы учтем ваши замечания как можно скорее.
